Выпуск №7

Автор: Юрий Гудумак

 
Даже в виду уникальности местоположений,
что, как известно, вытекает
из главного для нас постулата Канта,
пространство представляет собой особенное
и нераздробленное единство мест.
Это необходимо отметить хотя бы затем,
чтобы разобраться в традиционной привычке
расщеплять его на места.

В действительности,
даже такая процедура
как классифицирование растений луга
является подспудно классифицированием
(то есть районированием) пространства.
За этим незатейливым занятием
гобелена-то и не видно.
Сотканный из бесчисленных
«точек стояния» отдельных растений,
к тому же – повторяющий все изгибы
(выпуклости и вогнутости) рельефа,
этот гобелен между тем остается самой подробной
и живописной картой местности.

Масштаб ее, зависящий исключительно от расстояния,
с которого на нее смотрят, всегда один к одному.
В этой, меняющейся, мере уровень ее разрешения,
или скорее – интеллигибельности, таков,
что позволяет увидеть: a) струящиеся локоны,
послушные воле ветра или b) скручивающиеся в улитки;
c) тугие косицы-колоски, вспыхивающие d) огненными
струями, сплетающимися e) в голубые жгуты дымов;
f) мягкие волны с эффектом мерцающих солнечных бликов,
превращающиеся в мгновение ока в дикие
g) гривы с завитками вьюнков <…>
Взгляд вовне как на особенное и нераздробленное,
помимо прочего, позволяет оценить сложнейший рисунок
гладких, пушистых, остистых фактур и разглядеть
все оттенки охры с ее трудноуловимыми переходами.
Иногда этот взгляд, совпадающий со взглядом на гобелен,
позволяет увидеть невероятное: окажись тут львы,
и те были бы с «процветшими хвостами».

То, что «ткань» этимологически и значит «текст»,
еще не гарантирует достоверности описания.
«Ткань», равно как и любое другое
визуальное изображение (карта, картина, пейзаж),
представляет собой совокупность одновременных знаков,
описать которую естественным языком нельзя иначе,
как через знаки последовательные, то есть – подчинив их
правилу линейности сообщения.
Удивляет не столько то,
что возникающая линейная зависимость
(после значит вследствие),
скрепленная союзами и всеми средствами синтаксиса,
порождает иллюзию причинности, а стало быть, смысла, –
скорее удивительно то, что язык погружает описываемое
в свое, специфическое, отличное от физического,
лингвистическое время.

Точечное существование
«растеньем вверх» – это про нас в захолустье.
Как для жухлых растений, для нас оно – край земли.
Ибо край земли, как для жухлых растений,
для нас измеряется временем.

Этого достаточно, чтобы понять:
ничто так не обрекает на метафизику,
как такая вот принадлежность.
Переход в «другую действительность» –
у тех и у других, что любопытно,
ассоциирующийся с косой –
всего лишь момент, когда Финеци
переживают «кризис идентичности».

Скажем прямо:
для данного случая сгодится даже уже не синтаксис,
который всегда «безумен», а скорее уж – паратаксис.
Будучи квазиупорядоченным протяжением, паратаксис –
простое примыкание значений (элементов) друг к другу,
то есть: растений луга, –
по крайней мере, делает ощутимым
их взаимное присутствие,
не впадая в искушение смыслом.
Было бы ошибкой судить о них
с точки зрения логики.

Как случайная выборка
в заданной системе координат финецева гобелена,
они образуют «ткань», или «текст»,
который, обладая достоинствами своего рода стиля,
с очевидностью, по-бартовски, «поддается чтению
благодаря именно тому,
что в нем не высказывается».

А это самая что ни на есть классика.
Перекладывая ими, как сухими цветами,
страницы фолиантов, их можно уместить
в многотомном пространстве с золотым обрезом.
Или же уложить – что, может статься, даже и лучше –
в копну сена:

Золототысячник обыкновенный (Centaurium minus),
Кульбаба осенняя (Leontodon autumnalis), Тимофеевка
луговая (Phleum pratense), Ячмень мышиный (Hordeum
murinum), Яснотка белая (глухая крапива) (Lamium album),
Овсяница овечья (Festuca ovina), Мятлик однолетний (Poa
annua), Вьюнок полевой (Convolvulus arvensis),
Осока заячья (Carex leporina), Пастушья сумка
(Capsella bursa-pastoris), Ежа сборная (Dactilis
glomerata), Короставник полевой (Knautia arvensis),
Лисохвост луговой (Alopecurus pratensis), Колокольчик
репчатый (Campanula rapunculus), Лопух большой
(Arctium lappa), Просо куриное (Echinochloa crus-galli),
Зверобой продырявленный (Hypericum perforatum), Цикорий
обыкновенный (Cichorium intybus), Зеленчук желтый
(Galeobdolon luteum), Горицвет летний (Adonis
aestivalis), Просвирник лесной (Мальва лесная) (Malva
sylvestris), Живокость полевая (Delphinium consolida),
Василек синий (Centaurea cyanus), Полынь горькая
(Artemisia absinthium), Тысячелистник холмовой
(Achillea collina), Чина луговая (Lathyrus
pratensis), Горошек мышиный (Vicia cracca),
Земляника лесная (Fragaria vesca), Горец
почечуйный (Polygonum persicaria),
Плевел многолетний (Lolium perenne),
Пустырник обыкновенный (Leonurus cardiaca),
Ситник сплюснутый (Juncus compressus), Подорожник
большой (Plantago major), Одуванчик лекарственный
(Taraxacum officinale), Золотарник обыкновенный (золотая
розга) (Solidago virgaurea), Незабудка мелкоцветковая
(Myosotis stricta), Чертополох поникший (Carduus
nutans), Истод обыкновенный (Polygala vulgaris),
Шалфей луговой (Salvia pratensis), Бескильница
расставленная (Puccinellia distans), Звездчатка
злаковидная (Stellaria graminea), Козлобородник луговой
(Tragopogon pratensis), Колючник обыкновенный (Carvina
vulgaris), Клевер средний (Trifolium medium)
и (ограничимся этим) Гвоздика травянка
(Dianthus deltoides).

2005