Выпуск №7
Автор: Соня Радостина
Щаслива
Кусты густы.
Капуста в августе туга,
а в супе пестро.
В тазы пустые,
бьясь о цинк,
валились звезды.
Капризно дверь
визжала
где-то слева.
На свет костра
навеселе
летели сливы.
Налившись синим,
ночь осоловело
вела мелодию,
чирикала, свистела.
И выла Талли Ту –
моя собака.
И выла я.
Мы пели так.
Никто не плакал.
И мало кто
от сливы отличался –
сочась,
давясь и
лопаясь от счастья.
Послушай, деда! –
получилось очень
сипло,
наверно от того,
что таки слиплось. –
Так почему,
когда твержу –
счастливо,
то чувствую
во рту
как тает
слива?
***
что так колотится далеко
вроде ветра
полного сырых полотенец
может это птенец
потерянный птицей рух
бьется в танце теней
растопыренных пальцев
запутавшись в паре
выброшенных коленец
снимите на память
пляску святого Вита
снимите с насеста
несите поближе к печке
вдруг оживет
залезет руками на плечи
и будет держаться
как настоящий друг
а я подкрадусь
с нейтральным лицом
для вида
и крепко свяжу ему
свитер
конечно же
свитер
свитер
***
эти стенки, столы
и сутулые стулья
оттенка давно
пережеванной жизни
так плотно затолканы
в утлые улья,
того и гляди —
где-то лопнет
и брызнет
бенедиктиново-
лакомый деготь,
и разольется
от края до нёба.
да перестанет
лапками дергать
недоуменная
с ложечкой меда.
***
в будущем
рушится архитектура
соль шагов
до первого ряда
в листах партитуры
завернута рыба
молчание бьется
от лада до ляда
почти мимо ног
чешуя слезами
режет тонкие перепонки
грифельный шторм
нарастая низами
чешет листы под одну гребенку
к стенам прибьет
цветы капителей
слов затонувших
белые кости
это не важно
о чем скрипели
спи моя рыбка
cunabula nostri
***
запах фото
подорожник мята
крапива
будоражит память
порезано криво
края помяты
цветет силуэтом
белым
кто это
за каким
делом
настаивает
148 мин
ночные люди
пахнут как чай
расслаиваются
как дым
***
падал прозой
мелкий разменный век
патлы липли к кромке заев замок
то что громко тикало в голове
не мешало сбитому ритму ног
притворяться танцем
в реке зеркал кар-
навалом карликов и калек
как лекар-
ство во рту держа
два ключа от начала рек
и молчать понабрав воды
сопричаст-
но уйдя на дно
в позе бронзовой правоты
что вполне выполнимо
но
переклеен картонный клюв
пробирает огонь в руке
каждый счастлив насколько глуп
утопив синицу в реке
***
я не видела вереск,
а треск цикад
разглажен ногтем,
как бок фольги,
и плохо слышен из-под стекла —
огромный город слегка фонит.
в большом стакане шипит дюшес,
как-будто море ползет на мель,
и щиплет водоросли на душе,
катая в камешки карамель.
и набегает песок часов,
скрывая детский простой секрет:
полынный город полезней снов,
да запивать его моря нет.
а как же вереск и треск цикад?
циклично бьются — не сбыть, не сбыть.
и капли моря в стакан цикут.
конечно пить, конечно же пить.
не покладая уставших рук,
сесть на асфальт, или даже лечь,
попав щекой на чугунный люк,
ведущий в лето
с пометкой «Керчь».