Выпуск №18

Автор: Дмитрий Дедюлин

 
лунная бомба

на Луне живут лунатики –
бомбу строят в детском садике –
детский сад давно отцвёл –
слышно лишь гуденье пчёл –

собирают кровь убитых,
мастерят из воска сито,
орошают кровью воск
и впиваются в твой мозг –

золотые негодяи,
твари, суки и скоты –
больше ничего не знаю –
я такой как ты и ты

и лечу я на планету –
бомба лунная во мне –
соберите все секреты
и создайте на войне

бомбу бомб – златую силу –
бомба лунная мощней
и поэтому, мой милый
среди прожитых вещей

отыщи цепочку пепла –
там где стряхивал, курил –
мелочь лунная ослепла
и скользит между перил –

вот вонзится в эту землю –
что же будет? –
вот те раз –
я луну душой объемлю
и она глядит из глаз

 
складень витальный

1.
«троллейбус» как метафора – машина, жёстко закреплённая в линии
электропередач, оторвись от которых – и она превращается в металлический
хлам – это ли не символ механистичности жизни и смерти? – плюс – это
«общественный транспорт» – общий котёл, «давильня» – но над этим всем
брезжит какой-то белый свет – жизнь никогда не исчерпывает себя и в самой
глубине своей превращается в свою противоположность

2.
они игнорируют всё что разрушает их картину мира в которой им удобно как
на мягком диване перед телевизором – вот добро, вот зло – всё ясно и они
пытаются натянуть свою черно-белую схему на этот странный втягивающий
в себя как водоворот в воронку призрачный и разноцветный мир – и этот мир
расползается на части – остаётся только их безобразные тени – этих чёрных
обычных существ черно-белая глупая клетка пустая – в которой вон тот – тот
сегмент как лакуна – след отбеливателя – белое пятно рассудка – унитаз и
отверстие в нём куда нечистоты стекают и куда уйдут эти боги чтобы стать
биосферой и ободом жизни – комарами дрожащими пред лампой подъездной,
алгоритмами блёклого рая и мелом подводного дна

 
* * *

в Аду быть честным значит умереть
и я умру как ангел лепетая
но даже вспоминая свою смерть
ты тут живёшь с ребятами играя –

ребята – пластик, полчаса
ты с ними бился и сломал им ноги
и ползают они как та гюрза
что спать легла на голубой дороге

где облака и тишь и благодать
и молний мраморных сверкания ужасны
но если ляжешь ты в пуховую кровать
то ты останешься немым и красным

архангелом что словно Пётр поёт
но звуки – колокол – скитаются в лазури
напоминая прерванный полёт
немых небес в разобранной скульптуре

 
одухотворённое стихотворение

я хочу написать изысканное стихотворение которое называется:
«территориальные споры и разнообразные игры блуждающих
индивидуальностей» – блуждающих в этой испуганной темноте прыгающей
как гуттаперчевый мяч или как палка резиновая – палка-копалка того
паренька из Верхнего Торжка – как он вставил той тёлке после дискотеки?! –
по головам пришельцев заполонивших город – выходцы
из инфрачеловечества – бессмысленные и безмысленные тела выполняющие
программу заложенную в них – мрачные элои или серые морлоки – пушечное
мясо по обе стороны вычурных и чёрных баррикад – для чего мы живём? –
чтобы скользить как те вспышки на глубине нашего сознания – всё что
происходит на поверхности сна – это блики на листве, солнечный зайчик
в комнате и только вмешательство сил потусторонних и чуждых способно
обнажить облюбованную кошками машкер-адность торжествующей
обстановки (пляшущие нукеры с саблями в руках) спектакля – показать
паклю, папье-маше яблока и приводные ремни поднимающие Бога в машине
над эстрадой невеликой сцены – вЕлики худрука и ведущих актёров и
могучее солнце поднимающееся над этой холодной страной затерянной
среди этих пространств слизывающих её как слой повидла выступающий
на румяной корке свежеиспечённого пирога который продала мне добрая
женщина в монастырской булочной – месте модном и популярном среди
любителей наскоро перекусить и исчезнуть в знойном мареве огромного и
странного города – то ли это оазис в пустыне бытия – то ли мираж на грани
знойной Сахары и чёрного моря которое почему-то называется Средиземным

 
не очень большой текст – борьба с собой и борьба с призраками – забрав
хлеб у одних ты не накормишь других

поговорим теперь о тех приёмах, методах, способах – о тех стратегиях,
с помощью которых, руководствуясь которыми нас превращают в общество
стройного быдла, в общество гражданской войны, а пространство устилают
трупами и руинами – роют перевёрнутые курганы братских могил и
устраивают гекатомбы – во-первых, это практики расчеловечевания –
достаточно заставить забыть нас об общей участи – о том, что все мы люди –
заставить забыть о Человеке и заставить забыть нас о нашей смертности и
для этого разделить нас – на буржуев и пролетариев – женщин и мужчин –
сознательных феминистов и не сознательных и преступных патриархалов –
выкрасить обе стороны в чёрный и белый цвета – кого в какой не важно –
цвета меняются – это змея, кубик Рубика, хамелеон – любимая игрушка
детства, и теперь можно заставить разорванные части человечества убивать,
насиловать и грабить друг друга – так называемые «национальности» тоже
подходят для этой цели – фактически отторжение есть форма объективации и
обсценивания – можно ещё выделить какую-то группу в социуме –
стигматизировать её – и именно интересы этой группы объявить
приоритетом общества – тут можно обвинить другие группы в отличиях этих
групп от стигматизируемых и назвать эти отличия привилегиями и под видом
борьбы за права угнетённых и совершить «великую революцию» и т. п. – тут
я вспоминаю историю, которую в пересказе одной фем-активистки я как-то
услышал – про отца, бросившего ребёнка и мать на произвол судьбы – мать
в результате каких-то злоключений стала инвалидом – справку и пособие
по инвалидности ей не выдало родное государство и она нищенствует
в маленьком российском городе вместе с дитём, собирая деньги и в инете
и в реале – да это обычная история для Евразии – для фем-активистки всё
это – идеальное подтверждение её тезисов – теперь моя – не моя, потому что,
к счастью, не обо мне, но тем не менее украинская история – про одного
парня, от которого ушла жена – бросила его с ребёнком – вместе
с бабушкой – своей мамой, он воспитывал его и кормил – у бабушки
маленькая пенсия – у него низкооплачиваемая работа – потом он попал под
какую-то «раздачу» – уличную драку – сейчас это обычное дело – его
избили – он стал калекой и потерял работу – они живут на пособие
по безработице – их обед – одна буханка хлеба с кипячёной водой и вот этот
вот сюжет абсолютно не соответствует тем сказкам нового
парабольшевизма – сказкам, воплотившимся в виде лапши, которую вешают
на уши доверчивому обывателю – потому что все эти сказки – это
идеология – потому что идеология – это схема, и эта схема пуста, а жизнь
жива и наполнена, и есть Сансара и Нирвана, и в Сансаре – в этой юдоли
скорбей всегда будут несчастные и больные – а мир устроен иерархично, и
есть Судьба, и от неё не уйдешь – мы можем только облегчить страдания,
но мы не в силах их исцелить, и то, о чём говорит Традиция, – мы можем
изменить только себя, и это единственная реальная борьба, которая
возможна, а парабольшевики забудут о стигматизируемых на второй день
переворота, ибо их цель – это перераспределение мирового капитала
и власть – новая власть в новом мире

 
время не остановишь – оно течёт под грязным льдом как весенний ручей и подмывает отвесные снежные комья и берега

и ещё раз о Советском Союзе – как нам кажется – Советский Союз – это
борьба с нашим страшным и воронкообразным временем – стальной
магистралью уходящих в подземелье поездов – борьба с тем самым временем
Барокко о котором писал Джон Донн – борьба с индивидуальной душой
во славу плоти и скелета или хотя бы яблока из папье-маше и чучела
орлана-белохвоста, во славу каменных или картонных колонн Третьего
Интернационала – квазивосемнадцатый век перенесённый на крыльях
радости в двадцатый и организованный в нём комиссарами и инженерами
Наркомпроса – недопитый шоколад в фарфоровых чашечках, канарейка
в клетке – букли кавалеров и пышные причёски дам – рассвет на пустынном
и лесном полустанке где молодая и укутанная в платок женщина провожает
своего мужа вернувшегося на время – на побывку домой – в посёлок – отпуск
после госпиталя а потом на Финский фронт или в Забайкалье – а там
в далёкую от этого куска России и бывшей Российской Империи Монголию
на Халхин-Гол – а вот лозунг «время вперёд!» коммунистической
государственной пропаганды когда времени – песку в стеклянной колбе,
стрелкам часиков и механизму скрытому за циферблатом, кукушке
допотопных или новых ходиков – человеческому времени каждого обывателя
и простого гражданина заговаривали зубы – нужно было мчаться куда-то
не обращая внимания на настоящее – не давая себе передышки чтобы
остановиться и взглянуть окрест – на своё время – заглянуть в свою душу – что и сделал Бродский который был самым страшным врагом советской
власти – он впустил в эту комнату со спёртым воздухом утопии свежий
морозный воздух тлетворного времени которое убило населявших комнату
чудовищ или загнало их в подпол – сейчас происходит возрождение
советского проекта в двух модифицированных вариантах – подобии старого
классического совка – чудовища лезут из подвала и становятся китайскими
богами народа и новый вариант – переформатированный совок на новых
основаниях – ну а будущее конечно же явит свой вариант во всём его блеске
и пустом великолепии – так вот – сейчас время заговаривают «бесконечной
новизной» и это дурная бесконечность продуцируемых симулякров
которыми забивают головы и чахлые чакры дабы никто из широких и узких
масс не понимал где он находится и что происходит – а советская
литература – аналог литературы классицизма с мёртвым
законсервированным образцом – для восемнадцатого века таковым была
античность а для советской великая русская литература девятнадцатого – вот
это и есть вечность Традиции или Её подобия – солнечный заяц в прихожей,
пыльный кабинет профессора, а на полке бронзовая птица, книги а за окном
покрытым изморозью или преграждающим путь весёлой зелёной листве
луноликого мая где – снаружи – вовне как и внутри «всё тот же день что и
был вчера» – да простится нам это цитата из Гребенщикова – советского
интеллигента периода распада империи когда нефть подешевела и водка
исчезла и произошло то что произошло

 
небесный ловец – трилистник

1.
ты спросила меня: «почему интеллигентные и образованные люди сейчас так
охотно называют себя люмпенами?» – я отвечу тебе вороша носком ботинка
пожелтевшую листву: «потому что они и есть люмпены в худшем случае –
в лучшем они – маргиналы и плывут по осенним каналам – там где лодка –
весло не дрожит и зеркальная гладь так прекрасна осенним багрянцем и
осеннее небо как сон глубоко и бежит целый ряд облаков – ну а социум – это
юдоль белых роботов – злые машины в этом чёрном цеху долбят Дятлу
Дупло вместо нашей Земли Золотой и больные животные рвут свои цепи
порхая в их телесном составе – во ржи молодой и в дыму белых ягодиц –
села наяда на столик – продаёт лимонад и зелёный и острый сироп и играет
оркестр – бал стихает и пыльные люстры зажигаются блёкло – кавалеры
укутайте дам!»

2.
лунный город в темноте – белые молитвы – я на ангельском черте зажигаю
месяц – алый маятник луны в облаке пылает – белый ангел в кабаке серьги
пропивает – «да – достались от жены – от Небесной Птицы – мы здесь все
поражены и хотим напиться и поэтому мой Ад – Белый Аде мой, мы пойдём
в Небесный Сад как к себе домой и зажжём Небесный Сон в Белых
Облаках» – падай ангел на крыльцо – в золотых штанах Солнце спустится
во тьму там где ты горел – в непостижное уму твой Орёл летел

3.
малиновым Адом дорожу и картонным злодеем что насилует тихо мою
дорогую семью – в вены кровь загоняет дурную и в голову фаллосом тычет и
бежит словно Смерть по текущему в море ручью что замёрз – восемь галок
летает под небом, восемь писем несутся стрелой в дорогие края где я не был
как вы – ослепительно не был и несёт меня море в объятия снов как в ручья
рукава – соболя золотые и сосны что спускаются в осень – в зиме же найдут
свой предел – «где вы были родные?» – пусть петел малиновый спросит эту
тёмную тяжесть – замёрзшую тень на кресте

 
канцона 555

один из моих френдов в соцсетях писал про одного мальчика – дескать
слушает панк и любит Марину Цветаеву – что у него в голове? – что отвечу
я? – бедные люди несчастные, всё же я и сам люблю и black metal и doom и
Цветаеву тоже – я и сам хохочу гогоча от нелепой Тверской где разряжены
люди то зайцами, то ослами, а то теми нелепыми существами что зовутся
ангелами или Чебурашками – но всё объясняется просто – нет культуры увы
и целостность нечем увы объяснить – её нету увы – всё распалось на части –
всадник скачет на лошади нету у него головы и вообще парадигма исчезла –
лишь синтагма зелёные цепи протянет – то лучи колдовские – юпитеры
дальних миров – а на самом-то деле огонёчки что плавают в мире как глаза
лютых кошек – как тайны весёлых морей – из бирюлек мы сложим себя –
вроде куклы – бомжи что сложили из пакетов цветных – на башке у ней
чьё-то ведро – хоровод вокруг водят, костёр разожгли, Новый год отмечают –
и во пламени пластик ютится и чей-то паркет – ты даосом быть можешь и
менеджером стройматериалов – чашку кофе поставишь, прочтёшь
Чжуан-цзы и споёшь: «Oh hallelujah…» и потом ляжешь спать – мозаичный
увы человек – твоё тело во тьме, голова в небесах, а сердце в Вальхалле – ты
коллаж – ты реклама контекстная – ты – ничего

 
тот же танец в том же заветном месте

и ещё раз об образовании – современные университеты были созданы не для
того чтобы учить людей думать а для того чтобы заставлять их
функционировать и воспроизводить симулякры смыслов – так интеллект был
заменён на хранилище файлов – нажимаешь на кнопочку и извлекаешь
нужный файл и всё тут и больше ничего не нужно – послушный робот
направляется к своей неприступной упрямой звезде – которая на самом деле
шестерёнка в чугунно-литейном цеху прибитая к стене мастером Василием –
большим балагуром и весельчаком на обед режущим острым ножом салом и
заедающим его луком разделённым на дольки – доли нашего присутствия
в мире который мы видим только с одной стороны – одноглазые звери
вислоухой луны – жёлтые собаки синего месяца – мятные зайцы
апельсиновой травы сжимающие в своих лапках рюкзачок и пару кисточек
чтобы красить его в синий и голубой цвета

 
лекция 222 – красота Калибана

от эстетики к эстетическому – от магнита к магнетическому – от красоты
к красивому – от Калибана к Ариэлю – от Уайльда к дикому готтентоту –
парикмахеру Ист-Сайда – от искусства к отличимой и неотличимой
подделке – вот этот тюбик зубной пасты очень эстетичен и элегантен – а вот
Рембрандт – нет – таки нет – красоту хотят уничтожить – аннигилировать –
против неё ведётся война всеми доступными и разнообразными
и многообразными способами и средствами – «КРАСОТУ НАДО
УНИЧТОЖИТЬ» – написано на щите современности – именно эту фразу
несёт сомкнутый строй гоплитов когда идёт в атаку – первый щит с буквой
«К» – последний с мягким знаком – но современность как Ахилл
поражённый Парисом – Ангелом Собственной Разорванной Пустоты умирает
на руках постпримордиальных народов и просит испить чашу с вином
в котором намешан яд этого Нового Эго – жалкого червяка фаллосообразной
толпы которого не интересует мир и облака над ним – он их не видит а видит
только своё отражение в обезображенном зеркале которое кривляется ему
отовсюду и везде – и в густоте и мороке прохладного сада Ада, и
в тёмно-лиловой надвигающейся туче и в синем и всё время набегающем и покрытом рябью море – а его рябь – это волны которые вздымаются и
исчезают в этой простой и такой чужеродной стихии

 
шахматные клетки – рай капитализма – наблюдаемые детали

я был в городской (загородной) рекреации – в зоне отдыха – в зоне условного
комфорта, мои золотые друзья – за городом где гуляют семьями или парами
или компаниями довольные выпавшим выходным горожане, затурканные и
уставшие от жары и работы в бетонном и кирпичном городе – в своих
квартирах и офисах, автомобилях, магазинах, цехах и складских помещениях
и я заметил в этом парке – в этом лесном раю, опупевшее – поп, его пуп и
попса, осоловевшее – пой, птица соловей, и погасшее как перегоревшая
лампочка лицо водителя «игрушечного паровозика» с прицепленными
вагонами в которых катались дети и взрослые – водителя возившего свой
«состав» бесконечно туда-сюда по дорожкам парка – по его аккуратным
булыжным дорожкам водившего и состав своей крови и состав своих
полумыслей и обычный мозг хомо сапиенса сквозь эту зелень, пятна света и
сквозь затверженный навсегда и сыгранный барабанной дробью маршрут –
всё это невидимое и сыплющееся хлопьями перед закрытыми открытыми
глазами в то время как в холодильнике его ждала бутылка водки которую он
и выпьет отработав этот день и провалившись в чернильную темноту
полночи вынашивающую ещё один день – в то время как мальчик сидевший
напротив вольера со свиньями продавал сладкую вату и мороженое с утра и
до позднего вечера вдыхая дивный аромат диких клеток

 
рулетка рулевого судьбы

а ты не трусь – мой ласковый Экибастуз – всё освещай лиловой лампой – как
будто вышли в полчаса и все янтарные глаза Богов печальных были тайной
которую я не сберёг – которую я спрятал возле рыдальника где в чешуе
русалка пела на скале а я искал на белой коже фаянсовой печать тревог –
окурок то или зевок невнятной девы что сидела вчера в кафе «У трёх друзей»
и там болтала со своей товаркою – искал пострела что плюнул-дунул, руки
мыл от липких пятен – ел он сдобу, мороженное или дог который хот сорвал
урок беря сосисочку на пробу – но нет следов в той пустоте – увы – нас нет и
мы не те – скользим как пузыри в стакане и нас меняют – два туза и дама,
туз, валет, коза и комбинация по пьяни сложилась – Бог – большой игрок –
кидаем кости – будет впрок тебе шестёрка, единица или ненужное зеро –
ну загляни в его нутро – тебе бессмертное приснится – охота, лани, гончий
круг и Аполлон в кругу подруг – вокруг тебя летают тени но вышла тёмная
гроза и дождь ступени облизал со мной упавшим на колени

 
* * *

если уйдёшь из старого ада
плакать не надо, плакать не надо –
новый ад обретёшь –
тихо скользишь к нему словно растенье, тень, привиденье,
и на коленях
в небо вонзаешь свой нож –
небо растает, ад развернётся –
сильная тяжесть как радость вернётся –
что ты стоишь? что ты ждёшь? –
слепо скитается ад на ступенях –
тут только полночь, луна и забвенье –
падает ангельский дождь –
дети стоят в безупречном порядке –
кто-то играет с архангелом в прятки –
надо идти и идёшь

 
* * *

пакет на голову надев иду один между дерев –
иду один между растений и обнажённых белых дев –
осадок плавает один в моей разорванной груди –
осадок ложных сожалений – слова «подумай», «пощади»

ведь я растаю словно ангел – он там где неба кипяток
как всадник выпавший из танка иль сахара большой кусок –
и в комнате вздыхают дети увидя комнатные сны –
один как ангел на рассвете и неопознанной длины

ползёт ребёнок – змей пятнистый, воздушный бог Кецалькоатль –
«мой путь среди травы росистой, среди рассыпавшихся капель» –
он шепчет тихо исчезая в норе возникшей тишины
и ангел как конфета тает без упований и вины