Выпуск №23

Автор: Алексей Веселов

 

I. Интенсивность

 

– Как долго это будет продолжаться?

– Не очень долго.

 

Я пускаюсь по зелёному косогору, внизу зелёные папоротники. Я спотыкаюсь и падаю, косогор падает мне навстречу.

Я пролетаю между кустами, упоминать которые не стоит.

Ещё раньше я проезжал на велосипеде сквозь полумрак тоннеля, образованного деревьями над пыльной дорогой. Солнечные блики попадали мне в глаза и зажигали и резали своими лучами раму и руль велосипеда.

Я хорошо изучил перекрёсток со старым деревом. В дупле старой липы скрывается вся темнота летнего дня. Из тоннеля темнота перетекает в одну точку и остаётся там.

За стенкой тяжёлые шаги, но мне всё равно, я уже почти заснул. Раздаётся резкий скрип открывающейся двери, за окном взлетает птица и клён своей лапой касается стекла, которое трескается и падает на скатерть. Я падаю куда-то в пустоту, которая наполнена.

Снова раздаётся голос, затем журчание. Копошится в спичечном коробке длинное насекомое, о чём-то своём думает в трёхлитровой банке пойманный окунь. Его красные перья сверкают. Уже рассвет.

Никто не мог угадать сколько будет длиться очередной день. Все называли разные числа. На картинке в журнале изображён портрет важного человека, но одновременно у него вместо лица – вроде доска тангенциального разреза с сучком, который теперь вместо глаза. За мной наблюдают множество таких существ, притаившихся на бортике кровати. В области глаз у них концентрические круги, у них мелкие трещинки ртов с мелкими зубами.

Я возвращаюсь к стенам, которые разрушены, но не совсем. Пробираясь сквозь грязь двора, я оказываюсь на площадке кирпичный клин, подпирющий длинный забор. Я мог бы и дальше описывать это место, но в этом нет никакого смысла. Я возвращаюсь сюда открывая дверь в каждом втором своём сне. Что же здесь примечательного?

Ничего.

Но мне и не хочется возвращаться сюда.

Но я всё равно возвращаюсь.

Порог выщерблен посередине и похож на старую лодку, что затонула в зелёной воде. Я взбираюсь на порог, отталкиваясь от мягкой коричневой земли, в которой когда-то нашёл длинную коровью челюсть, которая просто коровья челюсть и которой даже никогда не было. Я взбираюсь на порог, моя нога соскальзывает и я ударяюсь коленкой.

Что-то ждёт меня.

Ночью я иногда хожу в туалет.

Я ступаю по щелястому скрипучему полу. В покосившемся окне, которое стало формой как параллелограмм, я вижу первые кристаллы рассвета, которые попадают мне в глаза. Дверь в который раз сначала низко, затем высоко скрипит.

Я слышу затхлый и пыльный запах, открываю ещё одну дверь, за которой и есть невысокий деревянный помост туалета. На помосте сидит кто-то покрытый густой длинной шерстью, он уже занял моё место. Глаза его тоже закрыты шерстью, у него длинная борода, в бороде прячется ухмылка. Лапы с длинными когтями спокойно лежат на коленях. Увидев меня, он недовольно ёрзает. Я смотрю на него и думаю, почему он не закрыл дверь.

А его уже и нет.

Копать червей в старом и пахучем слежавшемся навозе – проще простого. Только немного сдвинешь затвердевший пласт – как они покажутся. Червей много, они красные и синие.

Над зелёным полем возвышается гора из торфа. Торф шелковистый и рассыпчатый, похож на кусок халвы, прикрытый белым блюдцем, стоящий на столе завтрашним голубым утром.

В торфе хочется вырыть пещеру и жить там.

Ненужных органов у улитки нет.

Она своей единственной ногой оставляет след на поверхности выжженной солнцем шершавой серой доски.

И на твоей душе.

Прудовик – это тоже моллюск и на завтрак он съел немного водорослей из нашего пруда.

Белая дорога петляет в темноте. Она уходит из-под ног пока я бегу. Тени от широких листьев позади меня. Это не они.

За мной гонится кто-то другой.

Я теряю равновесие и падаю. Я падаю долго. Мелкие камешки царапают мои ладони.

Я вжимаюсь в дорогу. Ничего не происходит.

 

В какой-то момент мне говорят идти спать.

И я иду спать.

            

 

– Не слишком ли это поэтично?

– Нет, не думаю.

 

 

* * *

– Мне другое очень интересно, что происходит с деревом если ты за ними ухаживаешь?

– Происходит следующее: смотри, как бы мне  подарены были очень старые мандарины, им почти восемьдесят лет, поэтому, учитывая то, что мы занимаемся как бы organic земледелием и пермакультурой, смотрим за такими старыми деревьями как за старыми людьми. Их нужно держать как бы на очень четкой подкормке где-то рядом всех в одном месте. Поэтому я просто обновил сейчас сад, сажаю новые саженцы.

– А как же вот эта природная тема, что мандарин падает на землю из его семян вырастают новые мандарины?

– Нет, так это вообще не работает. Мандарин – это культурное дерево. Мандарины не падают, мандарины остаются на ветках и сгнивают.

– Очень интересно! Смотри, а вот эта вот штука, например, если рядом дерево двадцати лет и дерево восьмидесяти лет, какое из этих деревьев даст лучше мандарины?

– Зависит всё от состояния дерева, от ухода…

– Ты имеешь в виду в качестве метафоры… Но хочу всё же спросить, будет ли у этих 80-летних деревьев больший опыт в подаче мандаринов, и за счет чего их мандарины будут более сочные, сладкие и [офигенные] чем у 20-летних деревьев, у которых было всего лишь 20 лет, они еще только учатся, и у них вдруг [бамс] и не мандарин, а фигня какая-то?

– Смотри, как бы любая культура, любое культурное дерево, там, без разницы, яблоня это или мандарин, в каком случае оно начинает плодоносить? Оно начинает плодоносить, когда дереву становится [хреново]. Если ты нормальный садовник, ты поддерживаешь состояние дерева чтобы ему было одновременно хорошо и одновременно [хреново], потому что тогда оно начинает активно плодоносить, потому что если ты этого не делаешь, условно говоря, с яблоней…

– Маленькая пауза, это всё на самом деле про поэзию…

–…чтобы яблоня плодоносила ты каждый год совершаешь определенные действия и подрезаешь ей ветви, например. Понимаешь, как бы тебе вдруг отрезали ручки и как-то надо приспособиться и ты начинаешь себе как бы отращивать ручки активно, вот то же самое с плодами.

 – То есть 80-летнее мандариновое дерево вполне способно дать вкусные мандарины?

– Ну конечно, старое мандариновое дерево также может как выдать как очень прикольный мандарин, так и не очень.

Дело не в возрасте, а в уходе и состоянии. Потому что дерево в разном состоянии может быть.

– А например вот ты 20-летнее мандариновое дерево и ты само собой растешь в дикой среде, то есть в горы просто случайно ветром занесло, вырос саженец, то есть ты не выживешь? Тебе ведь надо все-таки примкнуть к какому-то общему саду…

– Нет, смотри, ты не понимаешь что такое культура плодовая. Это выведенная вещь, то есть, например, те же мандарины в той же Абхазии, что это такое? Они завезены из Японии, это в основном сорт сатсума (蜜柑). Чтобы прижились в нашем климате они растут, например, на подвое из дикого цитруса, то есть культурный мандарин растет на корне из дикого цитруса.

– Это всё только про поэзию, да… обрезание, перенести заморозки… Мне понравилось как ты сказал что чтобы были хорошие мандарины надо было чтобы одновременно хорошо и плохо дереву, вот это мне очень нравится.

– Это естественный момент, да. Если ты почитаешь какие-нибудь книги по агротехнике, то ещё не то узнаешь…, а то все читают Лакана, а книги по сельскому хозяйству не читает никто. Это анекдотические истории, люди не знают как помидор вообще выращивать, кстати, в Москве ужасные помидоры, просто отвратительные, а те, которые нормальные, стоят вообще каких-то запредельных денег.

– Ну, есть, конечно, разные деревья, там, мандарины сочнее или нет, но помимо этого вкус зависит от рецепторов вкусителя, от того, кто пробует.

–Да, но в первую очередь влияет подкормка. То есть, как правило, смотри почему вот, например, тепличные или какие-то овощи или фрукты такие безвкусные? Очень просто, – потому что они выращиваются с использованием азотных удобрений для того чтобы получить большой урожай. Постоянно используются промышленные агротехники, точно так же и химическая обработка, и всё прочее – всё это очень сильно влияет на вкус.

– Мне кажется это, то что ты сейчас рассказал, это было невероятно прекрасно. Это была удивительная лекция о литературе, о том, что собой представляет литература и поэзия, о том, как люди пишут. И всё это родилось из какой-то случайной метафоры мандаринового садика.

 

 

– Кстати, почему Сильфин отправилась с Умару именно в старый торговый центр?

– Она уже тогда знала, что магазин скоро снесут. Ей хотелось поделиться светлой ностальгией по своему детству со своей лучшей подругой.

 

II. Лучшее время в жизни

 

У нас у всех в жизни бывает определённое время, когда что-то уходит и этого никак не вернёшь. Если это не удаётся вернуть полностью, то может быть можно вернуть хоть какую-то часть от этого, но даже и часть невозможно вернуть, невозможно это повторить и никак это не вернуть.

Сначала ты постоянно об этом думаешь, но потом время проходит, и меньше, меньше начинаешь об этом думать. Иногда ты вспоминаешь это легко, иногда ты вспоминаешь это наоборот очень трудно, то есть когда ты об этом вспомнил и думаешь: «Ну жалко, что прошло, но ничего не поделаешь». То есть это легко. Но иногда бывает трудно, ты рвёшь на себе волосы, бьёшься головой об стену, кусаешь локти, тебя захлёстывает эта волна и ты буквально задыхаешься. Это трудно. А иногда ты вспомнил, погрустил немножко, да и всё, и отпустило. То есть по-разному бывает, все вы это испытывали, кто-то часто, кто-то редко, бывает по-разному.

То, о чём я сейчас расскажу, это мой секрет был. Это был вечно мой секрет, моё, как я написал, самое лучшее время в жизни. Для меня это была самым личным и самым важным, я никому и никогда это не рассказывал. Абсолютно никто об этом не знает.

Я понимаю, что большинство людей меня не поймёт. Но я, тем не менее, расскажу, а как там меня будут обзывать, или наоборот, хорошие вещи говорить, – мне не важно, у каждого своё мнение. Я просто расскажу, а уж кто как это воспримет – это eго личное дело. Главное, что для меня это очень большое значение имеет. Поймёте меня, понравится вам мой рассказ – хорошо. Потому что для каждого есть что-то подобное в жизни.

Давайте, после такого долгого вступления, приступим. Что это было для меня – то время? Это было время, когда я был абсолютно свободен, ни от чего не зависел абсолютно. Вы можете сказать: «Да ты живёшь всю жизнь ничего не делая, ни от чего и ни от кого не зависишь» Нет. У меня жизнь не такая простая и лёгкая как вам кажется, я просто не могу всего рассказать, вы сами понимаете.

Это было время свободное, я мог делать что хочу, я был свободен, я был предоставлен сам себе. То есть вот я из рамок выбился, я был свободен. И такая у меня была свобода: и внутренняя, то есть меня вообще ничего не волновало, у меня никаких болей не было, ни душевных, ни физических; и внешняя свобода – то есть я спокойно пропускал институт, спокойно гулял целыми днями. Одним словом – ничего меня не волновало и абсолютно никто  не ограничивал.

 Я предупреждаю, что даже близкие мои друзья могут посчитать всё это чепухой, полным бредом, а меня счесть больным человеком. Я способен посмотреть себя на со стороны, я могу посмеяться над собой. Со стороны это действительно выглядит очень странно и не совсем понятно.

Давайте с самого начала. Началось всё в начале декабря 2007 года. Это была зима. Это было не просто было самое лучшее время, а это была самая лучшая зима. Как всё началось? Я тогда слушал по радио программы про хоккей. В конце одной из программ я услышал песню. Песню пела девушка, мне очень понравился её голос, я нашёл трек в гугле, скачал его себе на плеер и пошёл гулять. Я любил гулять и слушать музыку. Я и сейчас люблю гулять один и слушать музыку, слушать плеер. То есть девчонка мне понравилась… Стоп, давайте я сразу скажу, я же решил всё рассказать, – это было Ханна Монтана, первый саундтрек, песня The Best Of Both Worlds. Эта песня была самая первая на альбоме, я скачал его и пошёл гулять. Я пошёл  как обычно в Измайловский парк, но слушал я не там. На следующий день я не поехал в парк, я хотел поехать, пошёл было как обычно, вдоль Щёлковского шоссе, но вдруг решил пойти дворами. Ещё не дойдя до шоссе я заметил двор, который раньше не змечал. Запоминайте все детали: двор, Ханна Монтана, саундтрек, конец декабря… Двор между домами 48 и 52 корпус 2 по 15 Парковой улице. Я шёл таким образом, дом 48 с левой стороны, а этот двор, и там дальше дом 52, – с правой стороны. То есть вот я шёл прямо по дороге и дом 48 оказывается слева. Какой там подъезд я не помню, 3 может быть. Если с одной стороны дома смотреть – то вроде подъезд 3, а если с другой стороны дороги – подъезд второй. Короче, – вот этот двор, – дом 48 и 52 корпус 2, между этими домами. Была зима, всё в снегу. Я смотрел – все дворы как дворы, а в этом есть что-то необычное. Там между домами очень большое расстояние, большая площадка, много места. Я очистил от снега качели (сейчас этих качелей уже нет, поставили совсем другие) и сел на них. Тогда у меня был диктофон, я любил делать записи для себя, вроде дневниковых записей. Я стал что-то в диктофон рассказывать, качаясь на качелях при этом. Качели были обычные, с синими стойками и деревянным сидением. Позади было «тройное дерево», три ствола росли из одной точки в разные стороны. Сейчас его спилили. Сидя на качелях я мог видеть весь двор. Слева от меня стояла скамейка, за ней была постоянно припаркована чья-то машина «жигули», зимой полностью покрытая снегом. Впереди я видел дом 48. Под площадкой вероятно шла теплотрасса, и снег над ней таял, виднелась чёрная земля.

Итак, я сел на качели и начал качаться. С тех пор каждый день той зимы я проводил в этом дворе. На качелях. Слушая музыку. Ханну Монтану. Прогуливая институт.

Говорят, есть люди, которые чувствуют другого человека, какую-то энергетику. Есть определённые места, в которых тебе хорошо. Есть места из которых хочется сразу уйти, а есть такие как для меня этот двор – в которых хочется остаться. Двор нашего дома на пятнадцатой Парковой мне несовершенно не нравился, а этот двор словно совсем другое дело. Может быть там магнитное поле Земли было какое-то хорошее, спокойное. Я там проводил практически каждый день гуляя по пять-шесть часов и больше.

В этом дворе я провёл всю зиму. Потом она закончилась. Я приходил сюда и летом. Иногда я выходил из дома в 11 часов, а приходил в 5, иногда выходил в 12, а приходил в 6. И всё время проводил во дворе слушая музыку.

В саму Майли Сайрус, Ханну Монтану, я никогда не был влюблён, хотя она мне очень нравилась.

Влюблён я был прежде всего в эти песни. Как-то всё совпало: я был свободен, ничем не ограничен ни физически, ни морально, ни ситуацией в семье, ни ситуацией в жизни, всё было легко, хорошо, плюс вот это вот место с определённой атмосферой которая на меня так влияла. И, конечно, эти песни, это то, что мне дорого –  Ханна Монтана первый саундтрек и  второй. Потом Ханна Монтана-3, потом у Майли Сайрус вышел сольный альбом «Breakout», но это уже не то. Главными для меня были Ханна Монтана 1 и 2, потом ещё «Meet Miley Syrus», там два диска было. И вот одно но другое прям наложилось. Я не могу объяснить как это так получилось, что такого особенного во всём этом, не знаю.

Всё люблю: и вот эти все песни я люблю, и этот двор, и качаться на качелях, я не знаю как это объяснить.

Я много другой музыки слушал когда гулял. В саму Майли я особо-то влюблён не был, я даже стеснялся на неё смотреть. Я даже сам удивлялся, почему я стеснялся на неё смотреть? У меня было пара фотографий Майли, мне особенно её большие глаза нравились – такие большие, серого цвета.

Вот это и было самое лучшее время. Началось всё в декабре, затем январь, февраль. То есть вот это вот самое лучшее время это была именно зима. И это самое лучшее время, самая лучшая зима. Почему именно зима? Потому что потом закончилась зима и всё это закончилось. То есть это было только зимой.

Иногда когда я качался ко мне подходили люди из дома напротив. Они меня спрашивали, не бездомный ли я, есть ли мне куда пойти. Я отвечал, что живу в нескольких кварталах отсюда, что мне просто нравится гулять и качаться на качелях.

Потом стал таять снег, стало гулять больше людей. Вместе с уходом зимы стало всё просто таять. И в жизни тоже стали появляться проблемы. То есть всё постепенно уходило. С уходом зимы ушло вообще всё. На следующую зиму уже такого не было. Прошла зима и всё прошло.

И такой зимы уже не было, и такого времени уже не было, и Майли со временем стала совсем другую музыку играть. Абсолютно всё поменялось.

Потом поменяли те качели, двор переделали. И машины там той нету, тот человек видимо переехал, или купил себе другую машину. 

Я пытался найти диктофонные записи которые я делал, но не нашёл ни одной. Фотографий я тогда много снимал, но они тоже не сохранились. У меня сейчас есть фото этого двора, но они не из того времени, к сожалению. Остались только воспоминания.
 

 

III. Весна

 

Всё песни я пел

Не те и не так.

Наверное

Ещё спою.

 

На весенней земле –

Первая трава.

Там и вьюнка плети.

 

На стук

Дятла обернулся.

Увидел деревья.

 

Легко мне

И снова легко.

За первую сливу в цвету.

 

Всё трава и трава.

И весёлые

Кучки кротовой земли.

 

Зачем здесь это?

А это?

Спрошу у птиц.

 

Не стал смотреть

За поворот.

Боюсь,

Что крокусы отцвели.

 

О зелёном

Тяжело думать

Глядя на луг.

 

Нет, легко.

 

 

IIII. Беззаботное скитание

 

К правильному скитанию нужно подготовится.

Но я не знаю как.

Мне нужно встать во весь рост в темноте.

Мне нужно выйти в поле.

Темнота мешает мне идти,

Я еле переставляю ноги.

И двигаюсь медленно, как под водой.

Я вижу причинность как старую иву.

Она лежит у пруда,

Её кора толста и извилиста.

Причину моего настоящего бездействия.

Или вдруг

Темнота озаряет

Видением цветущей яблони

Подсвеченной фонарём.

И сразу

Тревога –

Я вспоминаю

Пролетевший передо мной

Берёзовый листик.

До утра остаётся ещё жизнь.

 

Когда я читал

«Дневник одинокой былинки»

Я представлял себе траву по-другому.

Я провожу рукой по траве.

Собираю верхушку травинки между пальцев.

Петушок или курочка?

Делаю это почти автоматически.

Как автоматически

Кричит в кустах горлица.

 

Добираюсь до точки

Наблюдения за луной.

Но опаздываю.

И украдкой взглядываю

На светило

Как когда-то зимой

Когда

Перепутал луну

И крупную снежинку

На старом фото

С красными цифрами в углу.

Красный огонёк горит на вышке.

Мигает сперва с надеждой,

Затем почти безнадёжно.

 

Подо мной уверенный асфальт.

Но и хрустящий снег.

Я вижу накатанную в снегу

Чёрную ледяную дорожку.

Секунды сомнений –

Но

Я не обхожу её,

А проскальзываю по ней.

На полусогнутых ногах.

Сердце немного

Проскальзывает мимо ритма.

 

Дальнейший пейзаж

Я словно вижу через окно,

Нарисованное на фарфоровой чашке

Синим кобальтом.

 

В окне синее небо

Небо светлеет

От чёрного к синему.

А чашка разбилась давно.

По чистому небу трещат чайки.

И менее заносчивым

Становится жёлтый глаз

Светофора.

Который вдруг запоёт

Птичьим голосом

Как в Японии.

А, нет.

Это – настоящий дрозд.

Тот, за кем тогда,

Сокол погнался.

И они летели

Тихо над полем и пыльной дорогой.

А серые чибисы

На серых и блестящих

В рассветном небе

Деревянных столбах

Смотрели на них сверху.

 

Долгая нота тянется

Вдоль проводов.

Тонкими тенями

На выгоревшей траве.

 

Однажды, после полугода

Жизни в деревне,

Мои ступни отвыкли от твёрдых покрытий.

 

А однажды зимой,

Ступая по замёрзшему озеру,

Я видел

Привычный зелёный берег

Замершим в ожидании.

 

Как на высокое солнце

Выполз посмотреть

Из норки жук-скарабей.

 

Скоро включат телевизор.

Я вижу как экран светится сквозь янтарную занавеску.

И начнётся мультфильм

Где горячая лента шоссе

Под ярким солнцем

Заворачивается за горизонт.

Не помня

О необходимости

Обратного пути.

 

Но я помню.

 

 

V. Finale

 

Две птички вылетели на дорогу.

Два щегла.

Я набираю в ладони тёплый воздух.

Я следую за ним.

Я набираю воздух в ладони и лёгкие

Про запас.

Мне нравится быть в тёплом воздухе.

Он пахнет раскалённой землёй.

Он пахнет раскалённым асфальтом.

Я прохожу мимо каменных домов.

Я прохожу в тоннелях аллей.

Я прохожу мимо тумбочки с сухарями.

Там пахнет сухарями.

Со мной взглядом встречается учитель рисования.

Мы идём вдоль реки Фонтанки и она пахнет рекой Фонтанкой.

Учитель говорит, что хочет на рыбалку.

– Вы заядлый рыбак?

– Нет.

 

Я встречаю моего дедушку.

Он ещё молодой и в кожаной куртке.

Кожаная куртка пахнет кожаной курткой.

Он скоро вернётся и подарит её мне.

Молнии на куртке ярко сияют.

Дедушка стоит в темноте на балконе,

В проёме я вижу

Огонёк зажжённой сигареты,

Извилистую веточку

Табачного дыма.

Я оборачиваюсь снова.

На балконе никого нет.

 

Я напоминаю себе,

Что дедушка скоро вернётся.

 

Мой папа пишет мой портрет.

Я стараюсь сидеть

Абсолютно неподвижно.

Я смотрю на сияющее серебряное поле лебеды.

Я сижу на старой табуретке у старого стола.

Я сижу неподвижно,

Абсолютно неподвижно.

Скипидар пахнет скипидаром.

Я сижу абсолютно неподвижно.

Я чувствую как воздух холодеет у кромки поля.

И я – это поле.

Воздух проходит сквозь меня.

И я – воздух.

 

Мой папа сосредоточен и печален.

И конечно молод.

Я могу сейчас позвонить моему папе.

Но я не могу позвонить в 1988.

От набора цифр ничего не изменится.

Протяжный гул проводов над головой.

Вечер на крышах деревянных домов.

Я хочу поговорить с папой, который пишет мой портрет.

Голыми руками я готов раскопать остатки нашего деревянного дома.

Построить его снова с помощь канцелярского клея и скрепок.

Чтобы поговорить с моим папой который пишет мой портрет.

 

Я сижу абсолютно неподвижно.

 

 

Целый день я прячусь.

Я зажмуриваю глаза

И вижу цепи сияющих молний.

Внутри, в темноте, огромный ком воздуха.

Он сохраняет мою пустоту.

Я смотрю в пустоту.

Поезд открывает двери.

Внутри тёплый свет.

Я делаю шаг внутрь.

И поезд мчится до другой планеты.

Потом до следующей.

 

И свет.

 

 

 

Примечания

 

Это моя очередная симфоническая поэма (о, а вот и видео: https://www.youtube.com/channel/UCEsesigZfgbhDMAkVnd6alQ ) Диалог о мандаринах в первой части и вторая часть – это «найденные тексты» (“ready written”), инсталлированные в мою поэму. Тексты – из видео, найденных на просторах YouTube.

Про выращивание плодовых культур – https://www.youtube.com/watch?v=t7dj2TQROcM

Про лучшее время в жизни – https://www.youtube.com/watch?v=YFuZoBhCFZE

 

В выступлении во вторую часть включены мои переводы на немецкий язык стихотворений Бо Цзюй-и 白居易 (по переводам на русский Л. Эйдлина).

 

В выступлении нет диалога о природе поэзии из-за сложности его правильной драматической релизации