Выпуск №10
Автор: Юрий Орлицкий
UNGRATEFUL DEADS
Памяти Леопольдо Мария Панеро
1
Люди
Несущие на себе свое время:
Семидесятилетние рокеры
Шестидесятилетние байкеры и хиппи
Пятидесяти- —
Панки
Они движутся
в равнодушной толпе
как заблудившиеся
во времени динозавры
теряя на ходу
чешую,
шприцы,
постеры,
голоса…
2.
Жизнь
Очень скоро
Закончится
А эти толстоногие тетки в метро
Так ничего и не заметят
Так и будут ржать
Как старые пьяные лошади
уже
после
бойни
3.
Как живете, ровесницы
Давно вас, слова Богу, не видел
Вы ведь думаете,
Что еще живы
Смотритесь по утрам в зеркало
Намазывая лица
Собачьим дерьмом (вечером уже не решаетесь)
Рассказываете внукам
Байки о своей молодости
Учите их жить
Забывая
Что сами
Так и не успели
Сделать этого…
4.
И – младшие:
Им тоже уже за сорок
Тоже есть что вспомнить
И не на что надеяться
Сидите в кафе
Вспоминая жен и мужей
Рассказывая о детях и внуках
Вцепившись руками
В сумки с ключами и зарплатой –
Тоже уже
Почти мертвые
5
Смерть
Заберет
Всех
И тех, и этих,
И даже совсем молодых
С голыми ногами и наглыми глазами
С колокольчиками
В носах и в пупках
В желтых ботинках –
Oh, tie a yellow ribbon cross the old oak tree –
Как протанцевал бы
Доживи он до 70-х
Андрей Белый…
ТЕРРИТОРИЯ СМЕРТИ
О том, что никто не придет назад
Блок
1
Прозрачное вечернее утро в большом городе
Кофейная горечь во рту
Злой ветер
Долгая дорога на кладбище –
В другой, маленький город.
Яко по суху пешешествовав
Израиль, по бездне стопами,
гонителя фараона видя потопляема,
Богу победную песнь поим, вопияше.
Пресвятая Богородице, спаси нас.
Каплям подобно дождевным,
злии и малии дние мои,
летним обхождением оскудевающе,
помалу исчезают уже,
Содержит ныне душу мою страх велик,
трепет неисповедим и болезнен есть,
внегда изыти ей от телесе,
Пречистая, юже утеши.
Грешным и смиренным известное прибежище,
о мне извести Твою милость,
Чистая, и бесовския избави руки,
якоже бо пси мнози обступиша мя.
2.
— Если бы не Шекспир –
Не простила бы, —
говорит Таня
Веселый могильщик
В донельзя растянутом свитере
Деловито вычерпывает
Мутную весеннюю воду
Из склепа
Заливая соседние могилы
Смеясь, закуривает –
Дуй, ветер, дуй!
Угасшу убо отнюд органу словесному,
и связавшуся языку, и затворившуся гласу,
в сокрушении сердца молю Тя,
Спасительнице моя, спаси мя.
Приклони ухо Твое ко мне,
Христа Бога моего Мати,
от высоты многия славы Твоея, Благая,
и услыши стенание конечное, и руку ми подаждь.
Не отврати от мене многия щедроты Твоя,
не затвори утробу Твою человеколюбную,
Чистая; но предстани ми ныне, и в час судный помяни мя.
3.
Посмотрел на туфли
И заметил на них
Вчерашнюю кладбищенскую глину
(а чего бы ты хотел?-
Спрашивает Мишка, — тут, чать, не Черноземье,
Москва).
Из земли в землю
Из праха в прах.
Непостыдное и непогрешительное всем, иже в нуждах, прибежище, Владычице Пренепорочная,
Ты ми буди Заступница в час испытания.
Простерши пречистеи Твои и всечестнеи руце,
яко священнии голубине криле,
под кровом и сению тех покрый мя, Владычице.
Воздушнаго князя насильника, мучителя,
страшных путей стоятеля
и напраснаго сих словоиспытателя,
сподоби мя прейти невозбранно отходяща от земли.
4
А в самом начале весны
Мы хоронили тебя –
Веселую подругу юности,
Превратившуюся с годами в обыкновенную пьянчугу –
От которых
Отсаживаешься в метро
В гробу
Ты выглядела тихо и благообразно
Как монашка –
Даже как святая –
Может быть,
Уже стала ей?
Житейское море,
воздвизаемое зря напастей бурею,
к тихому пристанищу Твоему притек, вопию Ти:
возведи от тли живот мой, Многомилостиве.
Устне мои молчат, и язык не глаголет,
но сердце вещает:
огнь бо сокрушения сие снедая внутрь возгарается,
и гласы неизглаголанными Тебе, Дево, призывает.
Растерзаеми соузы,
раздираеми закони естественнаго сгущения,
и составления всего телеснаго,
нужду нестерпимую и тесноту сотворяют ми.
5.
На пустой платформе
Меня встретил твой старшенький
В слезах и пьяный
На злом подмосковном ветру
На битом такси
Поехали в храм
На окраину
Саша долго объяснял
Кто и когда его поставил –
Отвлекался от горя
Священник ходил вокруг гроба
Деловито причитая
Кадил
Никто
Не плакал…
Росодательну убо пещь содела Ангел, преподобным отроком,
халдеи же опаляющее веление Божие,
мучителя увеща вопити:
благословен еси, Боже отец наших.
Нощь смертная мя постиже неготова,
мрачна же и безлунна,
препущающи неприготовлена к долгому оному пути страшному:
да спутешествует ми Твоя милость, Владычице.
Се вси дние мои исчезоша воистинну в суете,
якоже пишется, и лета моя со тщанием,
сети же смертныя воистинну и горькия предвариша мою душу,
яже мя обдержат.
Множество грехов моих да не возможет победити
Твоего многаго благоутробия, Владычице;
но да обыдет мя Твоя милость и вся да покрыет беззакония моя.
Отводящии мя отсюду находят, содержаще мя всюду:
душа же моя отлагает и страшится, многа исполнена мятежа,
юже утеши, Чистая, явлением Твоим.
Спечалующаго ниединаго в скорби моей,
ниже утешающаго обретох, Владычице,
ибо друзи мои и знаемии вкупе оставиша мя ныне;
но, Надежде моя, никакоже да не оставиши мя.
6
А лет семь тому
На другой пустой платформе
Меня встречал ты
Тогда еще живой
В неизбежном светло-сером плаще
Тоже было раннее весеннее утро
И злой ветер
И мы пошли через лес
Перепрыгивая через лужи
Жаль. Что мы не курим
О, како узрю Невидимаго;
како ужасное оно претерплю видение?
Како дерзну отверсти очи?
Како моего Владыку смею видети,
Егоже не престаях от юности огорчевая присно?
Зря конец близу жития моего,
и помышляя безместных мыслей,
деяний же, Всечистая, душу мою делательницу,
люте уязвляюся стрелами совести,
но преклоньшися милостивно, буди ми Предстательница.
Сын дастся нам за милость,
Сын Божий, и Ангельский Царь,
Превечный от чистых кровей Твоих Человек прошед.
Егоже умилостиви, Отроковице,
страстней моей душе, исторгаемей люте от окаяннаго моего телесе.
* * *
слова
услышанные поэтами
и произнесенные ими
иногда слышат
и нормальные люди
при этом
они наверное думают
что это было
откуда взялось
зачем это надо
но слава богу
очень скоро забывают