Выпуск №7
Автор: Стюарт Росс
Перевод с английского языка Галы Узрютовой
Поэт, редактор и преподаватель Стюарт Росс родился в 1959 году в Торонто, а позже переехал в канадский городок Кобург. У автора вышло около 20 книг в различных издательствах (поэзия, фикшн, нон-фикшн, эссе). Он известен множеством литературных акций, которые проводил на улицах, в барах, художественных галереях, кафе, торговых центрах и школах. Обладатель нескольких литературных наград, в 2017 году Росс был удостоен The Canadian Jewish Literary Award за поэтический сборник «A Sparrow Came Down Resplendent». В 2019 году Росс удостоен награды Harbourfront Festival — это ежегодная премия, присуждаемая авторам за произведения и вклад в канадскую литературу.
Критики пишут о Стюарте Россе как об авторе, отвергающем тренды канадской поэзии, а его тексты характеризуют как сюрреалистические и абсурдистские. Марион Фаррант в обзоре The Vancouver Sun называет Росса «писателем с подлинной чуткостью», а Барбара Кэри (The Toronto Star) отмечает его особый стиль: «Стюарт Росс использует юмор как подрывное оружие». Как поясняет сам автор: «Я не сильно беспокоюсь о том, что реально, а что сюрреалистично. Если один из моих персонажей или предметов превращается во что-то другое, летит, шипит или делает невозможное, пусть будет так. Я пишу сюрреалистический, реалистический, автобиографический, абсурдистский, воображаемый и лирический текст. У некоторых текстов есть сюжеты; у других – нет. Некоторые мои стихотворения состоят из одного слова, другие – занимают двадцать страниц». Кроме того у автора есть традиция – писать стихотворение 1 января каждого года.
Серия стихотворений Росса посвящена персонажу Разовскому, а одна из книг названа в его честь (Разовский – фамилия деда писателя). С помощью текста автор исследует фамильный бэкграунд с польскими и российскими корнями предков. Также во многих стихотворениях появляется ушедшая собака писателя Лили.
Гала Узрютова
Субтитры
Я просыпаюсь. За прошлогодним окном
на дороге заикается
грузовик. Его грохот рассеивается в дымке.
В этом году я приготовлю на гриле
сэндвич с сыром и помидорами.
Так и делаю. Кладу его на тарелку.
Тарелка треснула. Свет на кухне
дрожит. Телефон почти
звонит. Протестующие скандируют
у меня за дверью. Я выхожу на крыльцо,
подношу мегафон к губам. Над головой
держу жареный сэндвич с сыром.
Требую от протестующих тишины.
Их галдеж сворачивается в крошечный шарик,
катится по улице и падает
с пирса, бросается в счастливое озеро.
Я собираюсь говорить, подбираю
слова – «прошу» и «умоляю»,
«правдоподобие» и «провидение», – в то время как
2019-й достигает горизонта,
швыряя в нас свою громадную тень.
В голове появляется песня. Записываю ее.
Она становится суперхитом. Протестующие
танцуют под нее. Весь год под нее
подстраивают. Песня называется «Чехов сказал:
«Если вы вводите жареный сэндвич с сыром
в первом акте, вы должны застрелить кого-то
им в третьем акте»». Но это всего лишь то,
что я написал. Я ничего не имел в виду.
Я ищу свою маленькую белую собачку
в облаках, а это все равно, что пытаться
читать субтитры на снегу.
Я рассказывал тебе,
как однажды мама склонилась
над моим лихорадочным лбом? Она
подтянула одеяло к моей бледной шее
и пробормотала:
«Всю оставшуюся жизнь
ты будешь пытаться вспомнить,
что я прошептала тебе тогда»
1 января 2019 года
Насел. 18 500 человек
зимой
ночью
восемнадцать тысяч
четыреста
девяносто девять
человек
не
на
пляже
я стою
в снегу
и вглядываюсь
в молчащее озеро
что не могу
увидеть
Отцы бреются
Рону Паджетту
Отец бреется. Теперь подробности.
Лезвие срезает щетинки
со щек, подбородка,
из-под грохочущего
носа. Оно срезает ковер
и шторы, срезает
кота Сильвестра
прямо с телеэкрана.
Мы, дети, плачем.
Лезвие срезает
коврик с нашего крыльца,
траву с газона,
деревья с нашего квартала,
о, плакучие ивы.
Отец идет в офис.
Его босс гладит
свое гладкое лицо.
Клиенты охают и ахают.
Улицы голы
без машин. Одна планета
врезается в другую.
В упаковке снэков Cheezies
нет призов,
но в коробке с попкорном
Pink Elephant
маленькая наклейка или, может,
крошечный солдат с парашютом,
которого можно
бросить из окна
второго этажа. Смотри!
Он дрейфует вниз.
Он дрейфует на ветру.
Сойки и воробьи
смотрят с удивлением
Уроки 2014 года
К сведению, всё,
что вы едите, входит в вас.
Я узнал об этом в прошлом году.
В этом году, однако,
я не могу написать стихотворение. Просто
не могу этого сделать. Снаружи моя собака скользит по льду,
я высасываю кровь из радиатора
пятьюдесятью пиявками, сейсмологи
крутятся у изножья моей кровати,
эпизоды «Отряда Ф» снимают
в моей гостиной, гуппи
делают трюки в глубине
моей чашки, плюс:
хаос – в основе
всех живых организмов. Его
назвали строительным материалом
жизни. Один хаос
делится, чтобы произвести двух дочерей
хаоса. Давай соберем ланч,
устроимся в микроавтобусе
и сядем на дороге.
В заключение:
чистые листы бумаги
строчат на мне стихи.
Лампа отбрасывает тень
в мусорную корзину.
Сияние ночи
почти бесконечно
1 января 2014
Делаю шаг в толпу
Делаю шаг в толпу. Всё больше отличаюсь от всех остальных, всё больше похож на них.
Делаю шаг в толпу. Плечи трутся о мои плечи.
Делаю шаг в толпу. Мои таланты используют люди с талантами, которых нет у меня.
Делаю шаг в толпу. Наши слова исчезают, но наши голоса становятся одним громким голосом.
Делаю шаг в толпу. Мы создаем комитеты, но некоторые из них никогда не встречаются, потому что проходит конкурс фламенко, или, возможно, конкурс фламинго, я не очень хорошо слышу.
Делаю шаг в толпу. Мы все вдруг смотрим в ревущие облака.
Делаю шаг в толпу. С удивлением узнаю, что все мы читаем один и тот же роман – «Страх вратаря перед одиннадцатиметровым» Петера Хандке.
Делаю шаг в толпу. Кладу руки на карманы, чтобы отпугнуть воров.
Делаю шаг в толпу. Мы все думаем о чем-то другом.
Делаю шаг в толпу. Мы повязаны.
Делаю шаг в толпу. Мы растягиваемся и зеваем, а потом расходимся в разные стороны.
Делаю шаг в толпу. Достаю из кармана доллары и раздаю их детям, отмечающим день рождения, – по доллару на каждого.
Делаю шаг в толпу. Кто-то смотрит на нас через телескоп прямо с той планеты.
Делаю шаг в толпу, и толпа выходит из меня.
Касательно Разовского
Где корабль, на котором прибыл Разовский?
Какой была улица, на которой жил Разовский?
Где письма, которые получил Разовский?
Кто эти люди на фотографиях Разовского?
Почему Разовский решил покинуть Европу?
Когда Разовский узнал, что они умерли?
Какую музыку предпочитал Разовский?
Кого Разовский любил до нее?
За что Разовский мог бы маршировать?
Почему Разовский отказался говорить по-русски?
Какой была последняя ночь, что помнил Разовский?
Когда Разовский, вероятнее всего, плакал?
Почему Разовский подписал письмо?
Кто положил камень на плиту Разовского?
Торговля в Кобурге
Китайская закусочная открывается, затем закрывается.
Еще одна китайская закусочная открывается.
Китайская закусочная меняет название
и открывается снова, через две двери отсюда.
Другая китайская закусочная закрывается, затем открывается.
Неделю спустя китайская закусочная открывается.
Тремя месяцами ранее одна такая закрывается.
На улице новая китайская закусочная.
Она называется так же, как называлась,
прежде чем открылась, а затем закрылась.
Открылась китайская закусочная.
Сонет извинений
Я представлял то, что собирался
создать, но всё зашло слишком далеко. Слова
писали себя сами. Дом
получился больше, чем я хотел. Слишком много
еды набилось в мой рот, гораздо больше
чем я планировал съесть. Мои политические взгляды
стали более экстремальными, чем я предполагал.
Я раздавил больше муравьев, чем мог бы,
ноги зашли слишком далеко. Знаю, всему есть предел,
но вещи, что я делаю, заходят слишком далеко, и когда
гонюсь за ними — «Стоп! Вы зашли слишком далеко!» —
спотыкаюсь о шнурки. Сам завязал
их, но они зашли слишком далеко,
плохо завязаны
2015 порций
Я положил картофелину на тарелку
и разрезал ее на 2015 отдельных
порций. На это ушло почти
шесть часов. Сосед, вглядываясь
через окно, что-то мне
прокричал, но я видел
лишь, как двигался его рот. Картофелина –
не метафора. Число
2015 выбрано случайно.
Между тем – когда ты в моем
возрасте, междутемы важны,
потому что они означают: две вещи
могут произойти одновременно, решающая –
когда время уходит, –
между тем, на лужайке перед домом
что-то появилось –
маленькое, оранжевое, ошарашенное
неумолимым ветром.
Выше, белая капля неба
содрогнулась, и птицы уплыли.
Я послал балансирующего робота подтолкнуть
оранжевую штуку, изучить
ее под микроскопом, протестировать ее
интеллект. Сначала подумал, это
кулак пластикового солдата,
с которым я играл в детстве,
но оказалось,
это одна две тысячи пятнадцатая порция картошки. Картошка
было сладкой. Тарелка была сделана
из олова. Сосед у
окна – из картона.
Я – из сожалений, чихания и
убывающих возможностей. Лори
скажет мне, это удручает, я
не должен быть так жесток с собой.
Между тем, по телевизору,
что сделан из прямоугольника,
черно-белая женщина
передала скрипку ребенку в
гетто в Польше. Ветер
утих, и снег зигзагом
западал с неба. Выбор был
у каждой снежинки
1 января 2015 года
Три
Я собирался написать стихотворение о трех вещах.
Забыл, о каких.
Ходил по кухне, ходил кругами, открывая и закрывая дверцы шкафа,
открывая и закрывая дверцу холодильника.
Кубик льда выпал из морозилки и скользнул по полу.
Моя собака съела его.
Избегаю разговора о чем-то.
Три раза
В полночь
я вывожу Лили
пописать последний раз за день. Она писает.
Потом, немного прогулявшись,
садится
на траву.
Я сажусь рядом с ней.
Встаем, делаем
еще несколько шагов
к нашему крыльцу.
Лили садится на траву.
Я сажусь рядом с ней.
Встаем, делаем
еще несколько шагов.
Лили садится на траву.
Я сажусь рядом с ней.
Она ложится
и я кладу руку
на ее мягкий, твердый
живот, катающий
ее вдохи
то вверх, то вниз
Отрывки из романа «Карманы» (роман из фрагментов)
Дома присели во дворах среди влажной травы и дышали почти бесшумно. Время от времени один дергался или дрожал. Дождь стекал по окнам. Ветер озаглавил верхушку вечнозеленого дерева, но оно выпрямилось, указывая на густые облака.
Комета пронеслась по ночному небу. Следующая ждала своей очереди. И еще одна после этой, всё больше и больше комет. Какой-то толчок в очереди, тычок, и затишье.
Я стоял в спальне у изножья неубранной кровати. Включил лампу, и мою тень отбросило на пол. Она с трудом поднялась на ноги и наклонилась к окну. Телефон зазвонил один раз, и кто-то повесил трубку.
Я сунул руки в карманы брюк, схватил их за швы и вытягивал до тех пор, пока они не стали похожими на собачьи уши на бедрах. Пусто. Я сосчитал до восемнадцати и засунул их обратно. Потом поднял с пола раскрытые ладони своей тени и наполнил ими карманы.
***
Утро прибыло. В доме было тихо. Он не двигался. Я посмотрел в окно. Мой брат стоял на заднем дворе, возле барбекю из красного кирпича, что соорудил отец. Он потянулся вперед, и рука его стала огромной. Брат обернул громадные пальцы вокруг дома и сунул его в карман. Я включил лампу, и все исчезло.
***
Я присел внутри снежного форта. Съел немного льда. Звуки снаружи стали глуше. Съел еще немного льда. Когда жевал его, он хрустел. Мир снаружи был разрушен, когда мы столкнулись с другой планетой. Я плыл сквозь космос в моем тихом снежном форте. Когда выглянул за дверь, увидел звезды, звезды, звезды на фоне бесконечного черного небытия.
***
Крошечные пауки спускались с потолка комнаты моих родителей. Они были повсюду. Мама сказала, они лезут из штор. На шторах – сцены из Венеции. Каналы и гондольеры. Я выбежал из комнаты, неистово расчесывая волосы, чтобы смахнуть пауков. Они были такими крошечными. Чувствовал их в волосах весь оставшийся день.