«Чей под маской взор туманит»: опрос участников чтений

Выпуск №17

4 сентября прошли чтения гетеронимов «Чей под маской взор туманит», организованные журналом «Двоеточие» совместно с проектом «Артикуляция». На чтениях выступили поэты-мужчины, пишущие под женскими масками. Гали-Дана Зингер провела опрос участников чтений. Им были предложены следующие вопросы:

1. Как у вас появилась идея писать под псевдонимом?

2. Как вы относитесь к тому странному факту, что письмо под псевдонимом (любым) часто вызывает негативную реакцию в профессиональной среде и как бы вы могли такую реакцию объяснить?

3. Сразу ли вы остановились на женском псевдониме и, если да, то почему?

4. Кем или чем является для вас ваша женская ипостась – осталась ли она только вводящим читателя в заблуждение именем, изначально воспринималась как ваша анима, постепенно превратилась в ваше alter ego или у вас совсем иные с ней отношения?

5. Сложились ли эти отношения раз и навсегда с момента рождения вашего проекта или они изменялись в процессе?

6. Чем по-вашему является поэзия мужчины, пишущего под женским псевдонимом: мужской поэзией, женской поэзией или гендерно неопределенной\неопределимой поэзией?

7. Как вы в принципе относитесь к гендерной классификации поэзии?

8. Не опасались ли вы, что вас обвинят в апроприации дискурса подавляемого меньшинства? Пришлось ли вам сталкиваться с такого рода обвинениями?

9. Знакомы ли вам другие примеры авторов-мужчин, пишущих или писавших под женскими псевдонимами? Как вы к ним относитесь?

Данила Давыдов / Аглая Волкова

1. А я, собственно, никогда и не писал под псевдонимом (за исключением немногих сугубо технических ситуаций – и то в контексте книжной журналистики, а не собственно письма). Аглая Волкова – исключение. И идеи писать под псевдонимом не возникало, сразу возник образ Аглаи Волковой, который важнее, чем тексты, подписанные этим именем.

2. Здесь может быть множество разных механизмов. Ощущение, что тебя дурят. Представление о «претенциозности» псевдонима, зависть (самому не хватило духу трансформировать свое «я»), предощущение некоего постыдного подтекста («есть что скрывать»), бывают и всякие совсем неприятные причины антисемитского и вообще ксенофобского, мизогинического и т.д. характера. Могут быть самые экзотические причины: вплоть до редакторского-составительского недоумения, как составлять биосправки. Но, думаю, в основе архаическая боязнь «кражи» личности (из той же серии, что боязнь фотографирования, наступания на тень или след и др.). Т.е. взявший псевдоним может ощущаться подсознательно как поменявший имя в некоем сакрально-ритуальном смысле, а, следовательно, перешедший в разряд «иных», «чужих», даже не-вполне-людей. Разумеется, сакрализация и виктимизация «сменившего имя», вполне по Рене Жирару, следуют тут рука об руку.

3. Образ создавался сразу, как вполне самостоятельная (суб)личность.

4. Наверно, это нечто среднее между гетеронимом и литературной маской. Вообще, собственно тексты (один опубликованный рассказ, один неопубликованный и цикл неопубликованных же стихотворений) здесь скорее второстепенны. Важнее был некий игровой миф, фотографии, наконец, появление Аглаи Волковой в «как бы документальной» повести Сергея Соколовского «Фэст фуд» (sic!) среди вполне реальных персонажей (в т.ч. меня самого). То есть это такой отчасти локальный внутренний, но метатекстуальный проект, а вовсе не только имя, сопровождающее тексты.

5. См. предыдущий вопрос. На какое-то время, впрочем, я потерял контакты Аглаи Волковой, но надеюсь их восстановить.

6. А это зависит от конкретных авторов и конкретных текстов. Во всяком случае Аглая Волкова – очень гендерно маркированная авторка.

7. Это сложный и многогранный вопрос. Отчасти я на него (довольно подробно) отвечаю в этом опросе: https://rewizor.ru/literature/interviews/opros-po-jenskoy-poezii-chast-2-lichnoe-eto-politicheskoe/

К нему и отсылаю – странно было бы повторяться.

8. Вся эта ситуация актуально развивалась, когда данная проблема не обсуждалась столь широко, а потом была уже сдана в архив. Поэтому не приходилось.

9. Ну, собственно, как и многим представителям нашего сообщества, в первую очередь, конечно, в голову приходят Гала Пушкаренко и Софья Полякова, к каковым я отношусь превосходно и в женских, и в мужских их ипостасях. Но история литературы, как выясняется, знает множество примеров, правда, преимущественно маргинальных для литературного процесса. Интересующихся отсылаю к замечательной книге: Дмитриев В.Г. Скрывшие свое имя (Из истории анонимов и псевдонимов) 2-е изд. М.: Наука, 1977.

Сергей Финогин / Татьяна Инструкция

1. Идея не появлялась в том смысле, что я об этом думал и решил изобрести такой псевдоним – Татьяна случилась как наваждение, как существо, которое пришло ко мне, как имя, мелькнувшее в голове, за именем пребывало сгущение из темпераментов, частичных аспектов внешности и поведения, и чтобы все это понять и разобрать, я должен был овнешнить Татьяну Инструкцию в письме. Генезис этого наваждения я могу проследить задним числом. Это пришествие воображаемого друга, повторение детского опыта на новом уровне – друг приходит как опасное и смешное существо, одной половиной из тебя самого, из твоей части, где сознания еще не было, а другой – из чистой фантазии. Этого бы не случилось, если бы не кризис в писании стихов, который продолжался 3 года (2014-2017), в этот период я не писал ничего. Связано это было с тем, что знакомство с поэзией Аркадия Драгомощенко стало для творческой способности депривирующим – я не понимал как писать, учитывая его наследие, и пиша, с отчаянием удостоверял, что впадаю в эпигонство. И тогда я решил прекратить. Татьяна стала той спрессованной энергией отталкивания, благодаря которой я смог выйти из под означенного подавления и начать писать совершенно по-другому. Не в смысле ориентирования на образец и стремлении быть другим, а в смысле обнаружения незанятого места, из которого стало возможно писать, оглядываясь на опыт чтения стихов как на источник, подверженный свободной игре. Плюс к этому, несмотря на то, что Татьяна скорее существо, чем женщина, она наделила меня энергией феминистской революции, возможностью с ней соотнестись и черпать из нее ту опасность, происходящую из переопределения добра и зла, которые всякой революции сопутствуют. В этом смысле Татьяна позволила мне оседлать летящее чувство некоего имморализма, обеспеченного лишенным оснований состоянием женскости, что позволило создать триаду юмор-секс-насилие, которую я старался в каждом тексте удерживать.

2. Негативную реакцию я получал много раз и меня даже банили – но совершенно за дело, потому что стихи Татьяны так заражали меня юмором и имморализмом, что я часто писал в комментариях в фейсбуке страшные непристойности, никого, к своей чести, ни разу не оскорбив напрямую. Если кого-то обидел, хочу попросить прощения. Реакции же в реальности встречал только положительные – когда люди, читавшие Татьяну в фейсбуке узнали, что это я, потому что в какой то момент я решил рассекретиться и прийти на чтения Ф-письма, то они высказывались исключительно благожелательно.

3. Остановился я изначально, потому что я не двигался никуда, я был в творческом ступоре, Татьяна пришла, не спрашивая, подходит ли мне женский персонаж или нет. Это может показаться романтическим позерством, но как есть.

4. Татьяна, это не второе я, не псевдоним, не альтер-эго, это воображаемый друг, который именует собой способность и желание писать. Этот друг меня раскрепощает и заряжает энергией. Вместе с тем, я понимаю, что Татьяна этически, политически и как угодно очень сомнительна, я не хотел бы общаться с человеком, будь у него ее качества, в последнее время я даже борюсь с Татьяной, стремясь навязать ей те перспективы письма, и те темы, которые близки мне. Тем не менее, ее лукавая дурость, опасная и не понимающая себя, часто дает мне сдачи, так образуются стихи, в которых побеждает то она, то я, а иногда мы вступаем в синтез, тогда это счастливый случай.

5. Сначала Татьяна доминировала, потому что в этом вообще ее природа, но в какой-то момент это привело к самоповторам, и чтобы их избежать, я стал балансировать внутри Татьяны, стремясь открыть в ней несвойственные ей аспекты, но это, как я понимаю, я открываю сугубо мои аспекты, как Сергея.

6. Как автор сам считает, так пусть и будет, что до меня, то я скорей эксплуатирую утопическим образом понятый имморализм, отношения, пристрастия, исходящие от женскости, по крайней мере, для меня они подернуты аурой женского. Это женское, оторванное от эмпирического пола и существующее как образ мысли, письма, отношений с литературным наследием. Понятно, что есть более фундированное женское, но оно мне как мужчине не доступно.

7. Феминистское письмо в последние несколько лет стало главным явлением в поэзии, по крайней мере на меня оно производит такое впечатление, так что социальный и какой угодно другой – метафизический – опыт одного пола отличается от опыта другого пола, и при выражении его в стихах получаются разного типа стихи. Вместе с тем, ни женское, ни мужское, поскольку оно овнешнено и описано, не закреплено ни за каким эмпирическим полом и может подвергать свободной игре или достраиванию в поэзии и мужчин, и женщин.

8. Не сталкивался, может бы, потому что у Татьяны нет проблем с подавлением и угнетением, она же раскрывает и старается безуспешно понять свою небезобидную энергию, как мне хочется думать, пребывая зачастую в будущем. Но не очень отдаленном.

9. Я знаю только Галу Пушкаренко, ее сюрреалистические и где-то филологические, а где-то очень интуитивные стихи мне интересны – именно этим странным синтезом, который можно понять как симбиотические отношения мужского и женского.

Вадим Калинин / Августа Борг

1. Как у вас появилась идея писать под псевдонимом?

Я уже несколько лет пишу большой текст под названием «Зеленая тетрадь». Это сборник псевдоцитат. То есть я выдумываю авторов, их биографии, характеры, обстоятельства. А потом сочиняю несколько цитат из произведений такого вымышленного автора.

Так и родилась моя героиня. Но её тексты вдруг стали расти. Я просто не мог остановиться и перестать делать всё новые и новые работы от её имени. В итоге автор выбрался из «Зеленой тетради» и зажил своей жизнью.

«Негативную реакцию в профессиональной среде» вызывает любое отклонение от некоторой унылой и серой неписанной нормы. Как-то в юности мои стихи одобрили к публикации в одном молодежном журнале. Но стихи так и не вышли. Как оказалось, выпускающий редактор увидела, что я поставил три крестика вместо традиционных трех звездочек в начале стихотворения.

Косность и лицемерие. Люди таковы. А в пишущих людях, как правило, больше human being, нежели в простых обывателях. Об этом много говорил Булгаков.

3. Сразу ли вы остановились на женском псевдониме и, если да, то почему?

Псевдоним, а точнее виртуальная личность, скорее выбрала меня, нежели я её. Она жаждала появиться на свет. А тут подвернулся я. Почему она выбрала именно меня? Возможно потому что я с детства мечтал стать женщиной, а сейчас это мое желание, в силу некоторых физиологических обстоятельств, крайне обострилось. В общем, пока что я её медиум. И мне жутко приятно им быть.

Она — огромная часть меня. И занимаемое ей пространство внутри моей личности постоянно растет. Во многих отношениях она нравится мне больше, чем я сам. Существует ненулевая вероятность того, что однажды я полностью стану ей.

Точнее мне истошно хочется стать ей полностью, но этому препятствуют некоторые жизненные обстоятельства.

5. Сложились ли эти отношения раз и навсегда с момента рождения вашего проекта или они изменялись в процессе?

Она занимает все больше пространства моей жизни и моего ума. Иногда меня это пугает. Но это сладкий страх. Такой бывает перед парашютным прыжком или объяснением в любви.

Бывает по-разному. В моём случае это женская поэзия. Моя героиня – не мужчина, пишущий под женским псевдонимом. Она – живая, чувственная и страстная леди.

7. Как вы в принципе относитесь к гендерной классификации поэзии?

Отлично отношусь. Текст созданный человеком имеющим гендер, как правило, несёт признак этого гендера. Это существует, а значит об этом можно говорить.

Я полагаю «новую нравственность» одним из главных зол сегодняшнего дня. Все эти ребята, выносящие бюсты Дарвина из музея и оскорбляющиеся на точку в конце предложения, с моей позиции просто кружок пения из Калабуховского дома.

Следует ли Преображенскому опасаться того, что Швондер придет его уплотнять? Да. Конечно. На то он и Швондер. Но бояться Швондера, разумеется стыдно и самоубийственно.

Следует быть бесстрашным перед лицом визитеров без калош. И всегда иметь кому в этом случае позвонить.

Да. Я знаю нескольких таких авторов. И я очень хорошо к ним отношусь. С глубоким пониманием. Они знают некоторую странную тайну. И я теперь её тоже знаю. Общая тайна сближает.

Сева Миронов / Софья Полякова

I) просто и естественно, из-за ряда факторов.

от бесконечной любви к чтению и типично читательской, борхесовской такой идеи о примате текста, нарративной ноосферы – над личностями авторов\авторок, даже если тексты буквально написаны их жизнями, кровью, мясом и т. д.

до множественной идентичности и желания оставить паспортные фио для чего-то исключительно административно-бюрократического, документарного. или, возможно, для интимно-семейного, кланового.

ну и опять же. Софья Полякова как голос, как дискурс – появилась за четыре года до первого стиха. это вообще изначально был арт-блог, посвящённый моему личному чтению, киносмотрению и музыкослушанию. иногда, впрочем, стихи появлялись и в рамках блога, до эпической баллады «Меня целовал Ельцин», с которой Полякова как поэт начинается. но они воспринимались мной как нечто факультативное, равнозачимый остальным кусочек общей мозаики блога. это, опять же, в основном ультраминималистические формы, так называемые «танка про Соню» и «хокку про Соню».

до Софьи был первый «публичный» опыт говорения и стихосложения от женского лица. году в 03-09, в рамках классического жж. дзуйхицу писались от женского лица, стихи по-разному, хотя всё это было скорей попыткой создать максимально агендерную поэзию\поэтику.

II) никак не отношусь. я не совсем точно понимаю, что такое «профессиональная среда», но тем не менее, те её представители, с которыми я общаюсь, негативной реакции к подобного рода нарративным стратегиям ни в общем, ни к моим в частности, – не проявляют.

III) в случае со старым опытом сочинения стихов – не сразу. сперва какое-то время были стихи, затем появилась площадка для (в том числе, но не только) них в виде жж. как только я понял, что он у меня вскоре будет, мне обещали инвайт (кто-нибудь помнит время, когда на жж нужны были приглашения? :)), никаких сомнений, что это будет жж для говорения «от женского лица» (слово гендер, я думаю, я уже знал, но смутно представлял его означаемое и область употребления), у меня не было.

в случае с возвращением к поэзии в 18-ом я бы, пожалуй, мог и от мужского лица писать (что позже и произошло, сейчас потихоньку функционирует\запускается сайд-проект Поляковой, который посвящён, условно определяя, мужской оптике, или точнее, оптике мужской части меня).

однако успех стиха про Ельцина (кстати, написанного всё же от мужского гендера), репосты и всё вот это, и тот факт, что следующие стихи тоже будут печататься от лица Поляковой, – всё как-то естественно подтолкнуло в эту сторону.

IV) скажем, я бы не стал её называть анимой в юнгианском смысле. равно как и alter, скорей, это просто естественная часть моего ego. которая является его частью лет с 6-7, наверное. так или иначе, эта часть меня присутствует в моём общении с ближним кругом, личной жизни и прочем. Софья Полякова это просто крайнее и наверное окончательное дискурсивное воплощение этой части.

V) с Поляковой как автором блога – да. с Поляковой как поэткой всё было несколько более динамично, наверное. если совсем первые стихи в некоторых местах «конструировали» её «опыт», то после первого цикла началось говорение о своём через призму Поляковой.

VI) смотря по отношению к кому. на мой взгляд, вся поэзия не то чтобы агендерна. внегендерна, надгегдерна, скорей так. даже если она ретранслирует эксклюзивно женский физиологический опыт, например. это в целом работает на приращение, увеличение знаний о человеках. взлёт женской поэзии, проговаривание не особо поддающихся аутентичной конструкции физиологическим мужчиной тем, это обогащение общечеловеческого знания, появление возможности понять эксклюзивный опыт половины человечества, который тотально недоступен другой половине. несмотря на условность и спорность познания через текст, конечно.

то, как автор хочет репрезентировать свой текст — это дело другое.

лично я вообще иногда предпочитаю говорить о кошачьей оптике, пропагандировать слоган «учись у кота» (по аналогии со слоганами 20-ых, времён раннесоветской, ещё нэповской индустриализации – «учись у немца» или «учись у американца»).

(добавление по просьбе тест-драйверов моих ответов из ближнего круга, которые хотя и знают, что я не издеваюсь, но опасаются, что так это будет воспринято: про кошачью оптику ЭТО НЕ ЁРНИЧАНИЕ. коты – важная часть моего культурного мира, мифологии и т. д. от цикла стихотворений «книжечка о шерстяных и пернатых» и стиха «переводы с новокошачьего» до планирующегося большого текста in progress)

VII) никак. я её так не классифицирую и не классифицировал никогда. ни поэзию, ни прозу, ни драматургию.

другое дело, если брать эту классификацию как часть лора или сеттинга, выражаясь языком сценаристов и нарративных гейм-дизайнеров. это может быть интересно, и я с удовольствием могу прочесть исследование на тему гендерных концептов в официальном и неофициальном дискурсе (в том числе, нарративах) в таком-то обществе в сякую-то эпоху.

VIII) эммммм, нет, не сталкивался. возможно, потому, что я

а) избегаю физиологически неаутентичных тем от первого лица (хотя в «эпических» персонажных стихах могу себе это до определённой степени позволить. но это я позволил бы себе, наверное, и сочиняя стихи от мужского гендера); это если брать «сугубо женскую» сторону вопроса. впрочем, если кто-то аргументированно укажет мне на какие-то мои серьёзные косяки, принесу извинения.

б) гендерфлюидный человек в общем и целом тоже является подавляемым меньшинством, у самого себя как-то сложно апроприировать дискурс.

IX) ну, я знаком с текстами Галы Пушкаренко. с Данилой Михайловичем как Данилой Михайловичем тоже знаком, но в ипостаси Аглаи Волковой я его не читал. Татьяну Инструкцию тоже не читал. почитаю на досуге.

что касается в целом авторов, которые, как мне кажется, работают в близком моим целям и стратегиям направлении, первое, что вспоминается, это Альфред Честер (если верить вступительной статье к его единственной переведённой, и судя по всему, для автора проходной и случайной книге, в его позднем творчестве сконструирован небинарный гендерный мир; так ли это, я не знаю). вспоминается забавный опыт Пазолини (в тех кусках «Нефти», которые доступны по-русски). но именно, чтобы псевдоним – это да, я не особо знаю. такие поэты наверняка есть, такие поэты наверняка были, такие поэты, скорее всего, будут.

Гала Пушкаренко

ИРОНИЯ НЕ ИСЧЕРПЫВАЕТ

Гали-Дане Зингер

Что интересует воду раскачавшую водопад:
падение дно и падаль
вынимающие себя изо рта Марии бабочек и вещей
Что исчезает священное: срезаемое, молоко, молчит
Что думает нож: я
обоюдоострое и я commonplace
Что говорит чувствуя камень: я
творог и я место
Что чувствует говоря нож камня: я
местоимение причастие ножны и есть
Все поют хором но нестройно
Здесь вода
Здесь нож
Здесь камень
О, интересует думает чувствует говорит исчезает
талмуд тезаурус террорист тёмно-медное и дисейчас
собрались в одной точке и истекая
: у меня болят стра(н)ницы память руки ребро и глаза
классовая борьба иррационального с телом боли именует
да здравствует реклама государство и товарно-денежные
искусство это маленькое кровожадное караваджо броска цвета
Б-г: стонущее фортинбраса, воющее отца и
крадущее окончание Cantos у Эзры Паунда ох@ев речью и от -речением
остановив мгновение морфологически
поставив на повтор волхвов вифлеемских

Олег Шатыбелко / Гала Пушкаренко

1. Как у вас появилась идея писать под псевдонимом?

Нет-нет-нет. Не псевдоним. А гетероним. Мы с вами сейчас оказались в опасной близости от насилия. Гала Пушкаренко за это как-то хотела ударить Андрея Черкасова, который, не подозревая о грозящей ему опасности, произнёс в её присутствии слово <гетеронимо-водитель>. Это абсолютно автономная личность. (Биполярка как биполярка). Если я начинаю править её тексты: она начинает очень ругаться и требует вернуть старый вариант текста, вопия: «Это не я!!! Вставные куски своей фигни, пожалуйста, удалите»…

Про «как появилась»:

Иногда я набрасываю что-то в полусне в Заметках на смартфоне…

… Однажды утром (кажется в октябре 2018): я обнаружил там текст от женского гендера. Ни фига себе – подумал(а) я…

Это раз.

Два.

Может быть эта идея и не получила какой-то известности, если бы на одной из вечеринок сын моего друга (уже, скажем так, находившийся в излишне форсированном состоянии), следя за нашим разговором, не произнёс:

– Дядя Олег – вы просто поц.

– Ну, это как-то даже обидно – заметил я, – а почему?

– Потому что вы ведёте себя как мальчик 14 лет, которого пригласил на ДР, он весь вечер сидел там в телефоне, пока все вокруг куролесили и развлекались, а потом, когда его спросили: как там было? – ответил: скучно… Ну, или как человек, пришедший со своим уставом в чужой монастырь… Соцсети созданы так, чтобы как можно больше и активнее общаться …Не нравится: или уходите, или создайте ленту друзей, которую вам интересно читать… А не жалуйтесь, что тексты там никто не читает и не комментирует…

Собственно Гала последовала совету. Через месяц Гала выбрала 300 друзей (потом чуть больше), которых она с огромным удовольствием постоянно читает…

Раз в неделю она сохраняет 50-100 текстов, которые за неделю прочитывает… Далее всё повторяется…

Вообще: должен сказать: это огромный кайф оказаться внутри лаборатории по производству актуальных текстов. Немного быть её частью. От этой машины никогда не устаёшь и она, отвечая взаимностью: вот уже третий год не перестаёт удивлять…Это офигенно….

Так что, можно сказать, что отцы и мама Галы: сон, биполярка и поц.

Добавлю: интерес Галы был разбит на несколько частей.

Есть авторы, работа которых была очень важна для Галы в личном плане…

Каким-то запредельным уже уровенем письма и проникновения в текст и за текст… Смыслами, до которых очень хотелось дотянуться, дотронуться… Прочитать по своему… Но они ускользали… Это погоня: ещё тот наркотик… Алёша Прокопьев, Полина Барскова, Гали-Дана Зингер, Андрей Тавров…

А есть авторы, чьи тексты Гале близки по методу письма: Екатерина Захаркив, Станислава Могилёва, Влад Гагин, Анна Родионова, Евгения Суслова, Вадим Банников…

Тут важно плечо-пути… Предположение, ощущение плеча… Предположение общего языка и общих смыслов. И всё это на огромной скорости, в реальном времени, в ленте: почти в одном месте (тем более перемежённое, если так можно сказать, личным контекстом): это очень сильно… Хотя бы по ощущению присутствия… Общего присутствия…

Ну, а есть авторы: просто-любовь… И давно… Елена Фанайлова, Александр Анашевич, Андрей Сен-Сеньков, Станислав Львовский, Линор Горалик…

Тут ты просто живёшь рядом: и это уже почти-твоё-тело…

Ну, я вкусил этой негативной реакции сполна. Я, честно говоря, не ожидал такой ээээ яростно-отрицательной реакции… Даже травли… Вообще-то это было: очень больно. Поэтому очень понятно: как я к этому отношусь…

Чем объяснить?: ну, кто же любит, когда ему голову морочат…!?!? Чисто человеческая реакция… как и любая другая… А редактор он или просто читатель: не важно… Некоторые забанили меня насовсем…

Но (не раскрывая, впрочем, всех мотивов): отказаться от этого было выше моих сил и гораздо больше меня… И, наверное, нас с Галой вместе взятых…

Наверное, это связано ещё и с тем, что, собственно, поэзией как таковой я занимаюсь всего примерно лет десять. С 2000 по 2005 годы. И последние 5 лет.

Слишком многие вещи складывались всё это время в нарратив и контекст…

Театр, режиссура, любовь, нелюбовь, алкоголизм, семья, дети, неалкоголизм, обучение в институте, ещё обучение в институте, вулкановедение, путешествия по разным островам, любовь, нелюбовь, алкоголизм, рейки, чтение запоем, цигун, холотропное дыхание, неакоголизм, у-син, семья, дети, работа за деньги, пустота, чтение… Короче, обычная проза жизни… написание прозы… поэзия… болезнь, выздоровление, поэзия…

Не знаю: ответил ли я на вопрос.

3. Сразу ли вы остановились на женском псевдониме и, если да, то почему?

А я, пожалуй, уже ответил. Это не мой конструкт. Наоборот. Это конструкт создавший (выбравший) меня… Это конструкт «пишущий, строящий себя в момент написания…»

Могу только добавить: это ещё почти дословно и метод прозы, которую я писал за несколько месяцев до знакомства с Галой.

О, у нас очень сложные отношения. Яростно-противоречивые. Я пока не совсем готов это вербализировать. Может: когда-нибудь позже… Некоторые внутрисемейные истории лучше оставить внутри семьи…

Хотя по текстам их вполне можно отследить. Но тут я нагло перекладываю ответственность за интерпретацию…

5. Сложились ли эти отношения раз и навсегда с момента рождения вашего проекта или они изменялись в процессе?

Конечно, они менялись. Потому что поэтика Галы хотела изменяться.

Меня тоже всегда больше интересовала поэзия на грани. Например, идеей первой книги было: убежать от Бродского, а прибежать к Набокову. Но не к поэзии, а к прозе Набокова. Поэзией Набокова для меня всегда была его проза. Надо ли уточнять, что это не получилось. Но в этой книге был цикл текстов написанных совместно с Михаилом Щербом. Вот прям совместно: часть писал он, потом я – и так далее. Получился цикл «Москва-Дортмунд». С Михаилом мы никогда вживую не виделись. Общались только по переписке. Так до сих пор я и не доехал до Дортмунда, а он до Москвы.

…Через год примерно: мы с Галой захотели расстаться, сделав на прощание книгу. Но, отсмотрев материал: обнаружили: две с половиной написанные книги и ещё 3-4 вектора в самом зачаточном состоянии… Гала дописала третью… И все три разослала в разные издательства. Ни на что не надеясь, честно говоря. Ну, ладно: надеясь, что издадут хотя бы одну. Когда согласились все три: она чуть в запой не ушла…

А, если серьёзно: весь прошлый год и часть этого: ушло на разработку этих разных, недообследованных мерцающих штолен. Какие-то уже вышли в виде книг… Какие-то скоро выйдут… А какие-то: может и не выйдут никогда…

Но нам было в кайф.

Мне теперь очень сложно без неё… (да и не совсем нужно: как я теперь думаю и понимаю про нас)… Она как та кошка: гуляет сама по себе…

Третье, конечно же….

7. Как вы в принципе относитесь к гендерной классификации поэзии?

Никак. Предыдущий вопрос пожирает этот.

Частично это произошло внутри ответа на второй вопрос. Так что опасаться поздно.

Стоп. Вот тут я хочу сказать: огромное спасибо людям, поверившим и издавшим книги Галы. Это было очень-очень своевременно. Поэтической серии ИнВерсия. Юлии Подлубной, Екатерине Симоновой, Наталии Санниковой. Виктории Файбышенко, написавшей послесловие. Русскому Гулливеру. Андрею Месяцу, Вадиму Таврову и Дарье Христовской. Елене Фанайловой, Илье Кукулину и Алёше Прокопьеву, написавших отзывы на обложку. Поэтической серии журнала Воздух. Дмитрию Кузьмину. Поэтической серии Free Poetry. Игорю Улангину, Анастасии Романовой, написавшей предисловие к книге. Поэтической серии ЛитГОСТ. Владимиру Коркунову. Алексею Масалову, Константину Чадову, Марии Малиновской, Кириллу Корчагину, Дмитрию Бавильскому и снова Юлии Подлубновой, написавших рецензии на книги Галы. А ещё Евгении Риц (впервые опубликовавшей Галу где-то, кроме её аккаунта), Юрию Конькову (впервые опубликовавшему Галу на бумаге в журнале Homo Legens), Алексею Александрову (за публикацию в Волге), Наталии Черных за публикацию в На середине мира, Виталию Лехциеру за публикацию в ТВ-ЦИРК_ОЛИМП, Игорю Котюху за публикацию в Новых Облаках, и не знаю кому: за публикацию в журнале Зеркало. Редакторам Артикуляции, публиковавшим Галу. Вы все мне очень помогли.

Ой, нет: не знакомы.

Поэтому и относиться не знаю как.

Стивен Эллис / Барбара Куракас

1. Я предпочитаю термин «эвагинация» термину «псевдоним».

Не знаю. Думаю, мне пришло в голову, что я мог бы написать таким образом целую книгу после написания ее первого стихотворения, которое и вдохновило весь проект. Кроме этого, у меня в мыслях не было ни более масштабного плана, ни проекта.

2. «Барбара Куракас» – это не псевдоним. С 2016 по 2018 год это было мое собственное имя для силы, содействовавшей в написании именно этих стихотворений. Что касается «негативных реакций в профессиональной среде», они не производят никакого эффекта, поскольку, как поэт, я ни в коем случае не являюсь «профессионалом», и, кроме того, единственными читателями этих стихов был я сам, по мере их написания, Гали-Дана Зингер, которая задает мне эти вопросы, редактор литературного журнала по имени Колин Шустер, опубликовавший пять из стихотворений Барбары, и Майкл Бун и Кент Джонсон, опубликовавшие на своем сайте два из них, которые позже я отозвал. Кроме этих людей, никто не знает о существовании этой книги [140 стр., самоиздано в 2 экземплярах, озаглавлено «Ατρειδες».]

3. После того, как я написал первое стихотворение, у меня не было никаких интенций относительно пола поэта, но первое стихотворение настолько очевидно соответствовало женской точке зрения, что я решил попытаться и продолжить в том же ключе от лица этой женщины.

4. Она – это она, а я – это я. Мы никогда не встречались, не разговаривали и не делали ничего, кроме написания стихов, составляющих «Ατρειδες». Я люблю говорить, что помогал ей переводить на английский стихи, которые она писала на греческом. И мы оба являемся членами по крайней мере одной коммунистической партии, но не одной национальной принадлежности.

5. Все закончилось так же внезапно, как и началось. Потребность написания этих стихов пришла внезапно и так же внезапно исчезла. Так что никакого развития не последовало.

6. Это становится поэзией, вот и все. Поэзия не имеет пола.

7. Я не понимаю, что такое «гендерная классификация поэзии», поэтому, к сожалению, не чувствую себя достаточно осведомленным в том, о чем ты спрашиваешь, хотя бы настолько, чтоб попытаться ответить. Прости.

8. Нет, я не боялся, не обвинялся, ничего подобного в отношении книги не происходило, потому что она, по сути, не прочитана и недоступна.

9. Не могу вспомнить каких-то еще поэтов-мужчин, которые бы делали нечто подобное, но, похоже, они должны существовать. Я недостаточно разбираюсь во всяческих литературных сценах, чтобы знать, кто они. В Facebook есть тот парень, о котором, ты мне говорила*, но я с ним не знаком. Я не знаю ни одного американского поэта, который бы этим занимался, но, учитывая, что «гендерная революция» поднимает голову все выше, я был бы удивлен, если бы не нашлось множество поэтов, пишущих от лица противоположного пола, не думаю, что нас таких всего двое. В любом случае, я не делал этого – не работал Барбарой Куракас – по каким-либо иным причинам, кроме самых терапевтических – то есть, «эстетических». Применять этот режим письма как «стиль» – «часть профессиональной поэзии» – чушь собачья. Я писал стихи как женщина, чтобы подготовиться к тому, чтобы полюбить женщину, которая задает мне эти вопросы. . . и я это сделал, и она тоже. Так что, знаешь, я тут сделаю следующее заявление: поэзия есть не что иное, как инфрапсихизм. И это работает. Моя жизнь – и наша – изменилась.

(Перевела с английского Гали-Дана Зингер)

* Имеется в виду Олег Шатыбелко.