Выпуск №3

Автор: Нене Гиоргадзе

 
Мужчина с этикетки шампуня

Принимая душ, она внезапно
замечает улыбку страстного юноши.
«Он словно настоящий, а не нарисован на пластмассе,
и смотрит с вожделением…»
Думает, разглядывая свою морщинистую кожу.
Ее муж пользовался этим шампунем до самой смерти.
«Удивительно, почему я раньше не обращала внимания,
наверное, у него еще и мускулистое тело».
Женщина стоит под душем с закрытыми глазами
и трет свою увядшую грудь.

Она одержима этим мужчиной на бутылочке
с шампунем. Голая она идет в постель, думает о нем,
прикасаясь к своим стареющим гениталиям.
Перед тем как выйти из дома, осторожно наносит помаду
на губы и долго расчесывает крашенные рыжие волосы.

Однажды к ней приходит старая подруга.
Они садятся в удобные кресла, попивают вино.
Прищурившись, подруга спрашивает,
а в чем секрет, почему она так помолодела.
«Значит, юноша красив? И великолепен в постели?
Плохо, что у тебя нет его фотографий».

Когда шампунь заканчивается, она отправляется
в магазин, словно на свидание. Улыбается ему,
тихо здоровается и осторожно прикасается.
Расплатившись за покупки, нежно кладет шампунь
в сумку. Не выбрасывает пустые бутылочки,
складывая их в коробку,
а самую первую держит под подушкой.

Однажды она увидела, что лицо на бутылочке стало
другим. «Что-то случилось!» Ее сердце застучало.
Она сразу же бросилась домой, нашла в интернете
телефон компании, производящей шампунь, и позвонила.
Она путано сказала взявшей трубку девушке, чтобы
объяснили, что случилось с мужчиной, который
долгое время был на этикетке с шампунем. Девушка
попросила подождать. Женщина напрасно
провела вечер у телефона и сделала вывод –
что-то случилось.

На следующий день женщина снова оделась в черное.
Она больше не пользовалась губной помадой
и не красила волосы, а глаза ее потеряли блеск.
Очень быстро она состарилась вновь.
Мужчина с этикетки шампуня
больше не лежал под подушкой, а стоял
возле фотографии умершего мужа.

 
Коллекция

– Консервы так же вредны, как и жирное, – сказал муж и положил на стол свежие яблоки.
– Как я хотела бы познакомиться с Адамом и Евой, записала бы интервью, – будто про себя проговорила жена.
– И что бы в первую очередь спросила?
– Если бы первая хулиганка вернулась в райский сад, съела бы она яблоко снова? – ответив, жена добавила пустую банку из-под кока-колы к своей коллекции.
– Хоть бы марки собирала! А из-за этого проклятого мусора шагу ступить негде! – проворчал муж, посмотрев на длинный ряд пустых банок.
Пауза растягивалась как резина.
– Вообще-то, законсервированная любовь так же вредна, как жирное счастье, – добавил муж в конце.
Жена не верила своим ушам – долгожданные слова! «Оправдала себя моя коллекция! Сегодня же отвезу на завод по переработке отходов», – подумала она.

 
Лифчики

Он коллекционировал женские груди.
Когда надоедало ласкать бюст,
просил, чтобы ему на память оставили лифчик,
и он вешал его на стену, как картину.
В его квартире была целая выставка:
на лифчиках разных размеров, форм и цветов,
наполненных ватой, крошечными буквами
были написаны имена.
Но бюстгальтеры не имели ни сосков,
ни волшебных розовых ареолов вокруг.
Он хотел фотографировать груди,
но женщины редко позволяли ему.
Однажды ему приснилось,
что он женился на лифчике.
Они шли вместе на улице,
сидели бок о бок в машине,
спали в обнимку.
Когда проснулся, он вспомнил, как
лизал грудь молодой женщины,
только что ставшей матерью,
как кончиком языка пробовал вкус молока.
Для него это было первое грудное молоко.

 
Гастарбайтер

Ничего бы не изменилось, если бы гастарбайтер не отдраивал стеклянный экстерьер кафе «Родинка». По утрам, когда город ещё спал, я проходила мимо кафе. Намывая окна, этот узкоглазый гастарбайтер загадочно мне улыбался. Никто не знал его имени. В кафе сказали, что он немой. Работал за жалкие гроши, мыл настолько идеально, что стеклянной стены словно не существовало. Прозрачное стекло как будто удваивало свет, и место в «Родинке», где я обычно сидела, было отлично видно с улицы.

В тот день я долго ждала в кафе застрявшую в пробке Нину, бомбившую мой телефон. Между ее эсэмэсками я наблюдала за мужчиной, на улице курящим сигарету за сигаретой во время телефонного разговора. Очередная эсэмэска Нины: «продвинулись на 200 метров». Глубокая затяжка сигареты. «Продвинулись на 300 метров». Вспышка зажигалки на улице. Резкий звук пришедшей эсэмэски: «100 метров!!!». Очередная сигарета… И случайно (люблю это слово) наши взгляды пересеклись… После этого дня мы множество раз писали друг другу бумажные письма – как будто чья-то гибкая рука стёрла цифровую пыль со слов.

Потом гастарбайтер исчез. Однажды я остановилась у кафе «Родинка» и внимательно посмотрела на пыльное стекло – интерьер был виден нечетко. В верхнем углу стеклянной стены была маленькая рекламная наклейка с логотипом и телефоном компании по чистке стёкол (вспомнила, что гастарбайтер носил жилет с таким же логотипом). Ни в интернете, ни в телефонном справочнике я не нашла названия компании, указанной на рекламке.

 
Радио

Знаешь, в чём моя проблема? Не могу разговаривать по телефону с близкими людьми. Мы разбросаны не только по разным городам, но и по разным странам-континентам, и когда тут день, там – ночь, и, если даже находится время, когда можно по-человечески поговорить, оказывается, что как минимум один из нас опутан сетью каждодневной рутины, и поговорить не удаётся. В общем, мы совершенно не попадаем в ногу со временем и пространством. Печатать же текстовые сообщения я устала. Хочу услышать голос, поймать интонацию, а эти проклятые письменные слова – одежда, которая скрывает чаемую наготу. Мне нужны голые звуки, их кожа своей текстурой и рисунком расскажет мне больше, чем одежда лучшего дизайна. Ебаная культура! Форма выпотрошила, убила содержание. Пустота завёрнута в нее, как нечто драгоценное. Хочу только голос услышать, даже не волнуюсь о том, что не могу никого видеть. Уже и не хочу видеть. Опять одежда… опять дизайн… А мне нужен дерзкий и голый звук.

 
Вариации на тему

///
Любовь – повторяющийся кадр
с поднесённым к губам
бьющимся прозрачным бокалом
и постоянная перемотка этого кадра
с превращением осколков снова в бокал

\\\
Любовь – это глубокая затяжка сигаретой,
быстро проникающая
в слепой рай легких,
и проходящая тот же самый путь
только в противоположном направлении

///
Любовь – это турбулентный туннель в небо
с высоким атмосферным давлением.
Когда в него влетает самолёт,
с земли видна только
белая
ровная
тропинка

 
Заговор

Когда войну внезапно сменяет тишина,
готовится самый отвратительный заговор.
Один за другим генералы, капитаны и лейтенанты
направляются к огромному котлу, стоящему на огне,
и бросают в него нужные слова.
Котел нагревается. Горячие слова сочатся,
приближается время кипения.
Вскоре слова становятся однородной жидкостью,
от кипения которой идет пар – и заговор готов.
Спецоперация может начаться с обычного выстрела
или, благодаря современным технологиям, без какого-либо шума.
Кровь больше не попадает в категорию спецэффектов,
она, скорее, свойство фотографии,
как очередной, но необязательный элемент декораций.

 
Тени ангелов

В рижских творческих кругах хорошо знают
поэтическую группу из четырёх артистов
с космическим названием «Орбита». Один из их
поэтических перформансов называется Slow Show.

Примерно 20 старинных радиоприёмников с помощью
длинных антенн на разных радиоволнах ловят
голоса (    ) слова (    ) шум (    ) шипение (    )
На фоне этих радиоволн каждый из участников «Орбиты»
по очереди читает свои тексты.

Slow Show показывают на фестивалях в разных
странах. Четыре поэта путешествуют из аэропорта
в аэропорт с чемоданами, набитыми старинными
радиоприёмниками. Сканируя их, служба охраны
аэропорта теряется: вроде никто из них не похож
на террористов, и в бесконечных лабиринтах интернета
не странствуют их призраки.

«Зачем вам это нужно?» — спрашивают пограничники,
перелистывая страницы паспортов.
«Орбита» отвечает.
Это их самый крутой перформанс,
но люди в униформе не знают об этом.

А крылатые радиоволны беспрепятственно
пересекают границы, направляясь к антеннам
радиоприёмников, смешиваясь с голосами
«Орбиты», как с тенями ангелов.

 
Спрятанные букеты

Когда пальцы, держащие
сигарету, дрожат сильнее, чем обычно,
и от страха становишься таким маленьким,
что, кажется, даже забытый в углу
плюшевый медвежонок тебя проглотит,

думай, что чья-то невидимая рука
собирает звуки как полевые цветы
и дарит их словам,
а слова прячут их за спиной,
встают вокруг тебя как дети и поют:
«ка-ра-ваааай, ка-ра-ваааай…»

 
Картонные коробки

Когда тебя уже не называли ребёнком,
на чердаке дома появились картонные коробки
с надписью «скрипка». В них сломанные
игрушки, рисунки карандашом, акварелью,
пальцами, гербарии, камушки,
линзы фотоаппарата, найденные во дворе,
и другие мелочи, которые не выкинула мама.
От прикосновения смычка к струнам скрипки
рождается звук и расходится волнами.

А в картонных коробках с надписью
«фортепиано» хранятся открытки из школьных
времён, тайные дневники, почтовые марки,
фотки, вырезанные из журналов, магнитики,
острые предметы, пустые флакончики духов
и другие мелочи, которые не выкинула ты.
Звук рождается еще до прикосновения
Пальцами к клавишам пианино,
а после –тембр взятой нотки не меняется.

Комнаты и находящиеся в них люди
разрисованы чёрно-белыми нотами
для скрип-ки-и-фор-те-пи-а-но.

Скорее всего, картонные коробки
никогда не откроют,
так же, как и дверь дома,
где спрятано детство

 
Авторизованный перевод с грузинского Андрея Сен-Сенькова