Выпуск №18
Автор: Евгений Ивачевский
добыча
это было в какой-то пост
на морозе румянец и красный нос
он сходил на охоту — принёс
сирин вот — говорит
вот — алконост
и под тушками снег алел
и метель трепала перо
до крыльца не дошёл — бел
обвалился без сил в сугроб
а когда вывозили гроб,
из-под голых сводов аллей
раздавался то плач
то смех
рвали лошади вскачь
иней сыпался с век
нибиру
кассир сказал к нам движется нибиру
и я смотрю на водку водку не беру
когда сезон-другой всего осталось миру
достойно ли ходить качаясь на ветру
хватать столбы ослабленной рукою
за незнакомкой порываясь вслед
сучить копытами что конь который блед
знакомую добравшись к ней расстроить
и сожалеть об этом поутру
парус
о этот мягкий свет озёрной мглы
и цвета спелой земляники парус
я удалился от родных могил
и вот — воспоминаний не осталось
ни обо мне ни мне о здесь креплённом
все амальгамы ностальгии — каюсь —
при переезде биты об углы
иль картой мира крыты
под меня краплёной
сыну
закручивая арматуру что после будет залита бетоном
выведи имя своё изящным насколько это возможно в металле изводом
на этом фундаменте вознесётся очередной муравейник
или скорее улей назовём его необычно пчельник
по вечерам приносящие в лапках немного денег
усталые особи забиваются в тесные соты-кельи
где в ожидании сна из которого снова в стандартную схему/смену
бьются тихонечко в них головами своими о стену
волны ударов расходятся в сторону вглубь и в фундамент
имя твоё вибрирует и возрастающей амплитудой
ухом бессонным неслышимых колебаний
распространяется по монолитным сваям, оттуда
те что не отражаются в крышу и далее в небо
доходят до жителей в виде скользящих касаний
и знаешь — они лечебны
книжица
думочка-подушечка терпкий кофеёк
кресло-раскладушечка тянет в самотёк
отодвинешь девочке с мелочью поднос
меж страничек сунешь чек в karamazov bro’s
за окном на великах двигают бедром
девы в мини-юбках ах гладкие кругом
провожаешь взглядом их нежно в поворот
и сидишь поверженный не закрывши рот
там где чек касается сомкнутых страниц
богу кто-то кается страстно бьётся ниц
вспоминаешь книжицу открываешь том
знай пропишут ижицу чтоб не зявал ртом
реконструкторы
как же это с нами такое случилось
отчего же вдруг мы все растерялись
ходим по двору найтись собраться не можем
вроде целые с виду а в паз не встаём поломались
вроде руки на месте но головы переместились
и примерить не на что обгоревшую шапку
фигу прячем в кармане которую сложим
из перстов что хлеб в соль макали крестились
говорят чертежи есть в какой-то сакральной папке
по которым можно восстановить детали
чтобы ровно все встали забегали залетали
но чертёжников разогнали а читать уже разучились
***
окно откроешь слышно дождь идёт
троллейбус плавно набирает ход
и щёлкает электропередачей
была бы дача
сунуть сливу в рот
глядеть с крыльца и думать что иначе
мог написаться жития извод
где пьют с лица
вздымаются из вод
и неразменный рубль заранее потрачен
***
вот город пуст и некуда пойти
и лужицы весенние в мазуте
к скамейке прилепилась тутти-фрутти
шипом покрышка мимо шелестит
а во дворце детишки на батуте
***
когда бы взяли в гастрономе три вина
буханку хлеба иваси и шпроты
сидели бы на кухне дотемна
наутро не пошли бы на работы
ведь нет работ а есть одна вина
пред родиной женой и глубина
отчаянья как правило до рвоты
***
через дорогу стройка там война
где ты или фашист или индеец
медвежья кровь испитая до дна
а на закуску только острый перец
в квартире с сигаретой тишина
и с эндшпилем доска на табуретке
здесь денежка в копилке сочтена
здесь первый ток пощупанный в розетке
***
в саду неслышно копошится мелюзга
объедены крыжовник и ирга
над карасями стрекоза кружит
в предбаннике под нами чуть дрожит
воскресным утром плохенький диван
катаются бутылка и стакан
и падая второй меридиан
на штукатурке чертит кочерга
***
нашёл себе возможность досыпАть
в лиазе по маршруту тридцать девять
дыханием кружок отогревать
на инее — подглядывать как в двери
заходят чтобы слушать про потери
сторон в братоубийственной войне
те одноклассники которые послед
урока сразу выплеснут вовне
и будут в перекрестье бед
не рассуждать
не спорить
и не верить
***
какой прекрасный сад за оцинковкой
листва его прозрачна и легка
в таких садах лежат кто из винтовки
с дырой в затылке ликом в лопухах
опущен цинк сад закрывают в вечер
на златоусте смолкнувшем – по плечи
крест головою вкопан в облака
***
вот в парке убирают листья и валежник
кладут сухие ветки осторожно
печалятся – их участь неизбежна
но верят – приращение возможно
и так же чёрствые положат души
когда-нибудь в садах в предместьях рая
где тонким перышком из тех что прочих суше
проклюнется которая живая
мост
ангел мой
нынче ты на посту
покружись над рекой
присмотрись
время смутно течёт
рыба бьётся о стаявший лёд
и в старании данном молчит
загорается к сумеркам нимб
чьё-то тело лежит на мосту
и над ним
в пёстрых космах василий блажит
эндшпиль
окунули в зябкую полынью
положили на простыню
поднесли его к перекрестьям
знаем дважды нельзя
но позволь ему испытать
ты ведь милостив к сыновьям
это всё о чём мы попросим
говорит ему
встань
ходи
поднимает голову длань
дай подумать
господи
и берёт ферзя
ходит им на е-8
Хруст
Пространство видишь, кинув взгляд окрест,
гнетущей нескончаемой печали,
спиной упавшего под крест
и не обутого в сандалии
пророка, молча оставляющего здесь
вдовой своей на будущее горе
жену, и девственную взвесь
пурги, прикрывшей землю вскоре.
Как разно прозвучал один и тот же хруст,
ушедший в небеса от человека,
суставов, крученных на брус,
и свежевыпавшего снега.
псалом
и вот говорю ему
если дал мне любви приму
но столько куда одному
во стремлении укрепи
ставлю вперёд бедро
как на пожаре ведро
передаю по цепи
через вселенную
через тела нетленные
через белым-бело
ангелово крыло
с петра на фому
с фомы на иакова
с иакова и на всякого
солдат
с неброскими номерами тонированная девятка
приезжал обычно в будние дни ближе к обеду
кожаное пальто свободного кроя выбрит гладко
на скамейке садились в сторонке вели беседу
иногда в новостях говорили пропадают люди
но прямой связи как будто не наблюдалось
да и люди не люди бандиты корейки на блюде
всякое с ними могло случиться да и случалось
а однажды летом уехал и не являлся больше
собеседник о нём молчал как молчит генерал о пехоте
считалось лежит с подругой в австрии дании польше
но скорее в озере с камнем или без камня в болоте
сорок дней
мама мама
я долго пытаюсь к тебе попасть
каялась как та путана
словно иона киту залезала в пасть
к запертой двери ключ всё не подберу
светлого ликом встретила на углу
тот присоветовал
поутру
сразу как огонёк погаснет
на острие меча
надо зайти в мастерскую к петру
он изготовит мне дубликат своего ключа
скоро к тебе приду
потерянное
регулярно со мной происходит странное непонятное
рассказывает владимир
я как будто теряю что-то
чего не было никогда и даже не намечалось
крепостных своих души
соседское почитание
соболиную шапку с крестиком и камнями
просторы страны моей необъятные
постоянно нервы напряжены
внутри кипение
вдруг чего не было – было последнее
в страхе думаю
что тогда у меня осталось
спинка вашего кресла не наклоняется
нудна твоя педантичность говорит ему анатолий
мусор пакуешь коробочки в лётном комплекте питания
словно останки шахида в лабораторию отправляешь
салфетка к салфетке коленочка к локоточку
в наушниках девушка у аварийного выхода
сама себе подпевает сама себя утешает
перестаёт трясти многие расслабляются засыпают
облака внизу думает ковалевский летим вверх ногами
головами касаемся синего моря тёплого океана
памяти Габриэля Гарсиа Маркеса
знаешь полковник
что всё это время мы ели
то что однажды ты посоветовал нам
песни голодные тихие пели
и разбредались понуро по пыльным углам
все не дошедшие письма
на этой неделе
сразу к тебе попадут
наш ответ в них таков
мы в тех углах понапрасну без дел не сидели
мы откормили своих боевых петухов
черточка
в пионерском лагере после первого класса
прыгал с места в длину на метр семьдесят восемь
после второго уже на два девятнадцать
сейчас за один скачок в гиперпространстве
преодолеваю миллиарды парсеков
но нет того ощущения счастья в полёте
напряжённого ожидания тверди под своими ногами
после которого надо лишь оглянуться
чтобы увидеть белую чёрточку глубоко во вселенной
как молоко текущую в сумеречном тумане