Выпуск №18

Автор: Лаура Аччербони

Перевел с итальянского Андрей Сен-Сеньков

Холод
довольно неприятен.
Если вы дрожите,
доверие к вам
исчезает.
Поэтому я научилась
вбивать гвозди
в свои руки.
Теперь я
уравновешенный человек.

Вчера самый высокий мальчик
сжал камень
зубами
и начал его грызть.
Он показал
своей матери
на что способен рот,
когда его доводят до крайности,
и что разграбленный дом
— всего лишь разграбленный дом.
Вчера самые высокие мальчики
заставили своих врагов голодать,
а потом быстро отобрали их игрушки.
Они показали своим матерям
порядок
и дисциплину мертвых.
Потом побежали
мыть руки
и слушать
новости
в виде колыбельных.

В школе
девочки
выстраиваются
в очередь по высоте
локтей.
Такое новое правило.
Матери на
улице
набивают хозяйственные сумки
камнями
и держат
губами чеки.
У каждой из них есть номер,
идентифицирующий рождение,
отличающий “правильное рождение”
от “правильного расстояния”.
Дома
девочки
пьют много воды
и мечтают
о сильных локтях,
которыми можно сражаться
как на войне.
Те, кто выживет,
получат еду.
Остальные бегут в туалет
плакать
о потере.

Я надеваю
новую улыбку
только тогда, когда выхожу.
Мне бы не хотелось
все испортить.
И я сияю ярче,
если это не входит в привычку.
Я забираюсь на все троны подряд,
чтобы указать путь
самому слабому.
Еще у меня есть десять детей
и маленькая собачка,
с которой нужно гулять.
Я все еще танцую для тебя дома,
пока ты обедаешь,
я показываю тебе покупки,
пока ты спишь,
я сверкаю
в твоей голове.
Я сверкаю
и не дышу.

Я бы не хотела
все испортить.
Я могла бы стать диким кабаном,
если бы захотела,
и выстрелить себе между глаз
если бы захотела,
и никто
ничего об этом не подумал бы.
Впрочем, кто-то
будет беспокоиться
о том, как удалить свинец
из туши.
Или если он окажется
между зубами,
или если повредит
щеки
в середине дня.

Я подумала,
что
рыбе не
следует обитать в телах
и быстрее разлагать их,
их, сброшенных человеком
на дно
с целью,
чтобы не нашли
ноги,
веревки
и мешок вокруг головы, застывшие в цементе.
Не следует так поступать
с рыбой:
заставлять ее
плавать между венами
и изучать
географию легких
другого вида.

Склад
сдается в аренду,
сотни людей внутри
шьют
по двенадцать часов,
мы
как пауки,
повсюду плетем нити
и едим друг друга,
а ничего больше и нет.

У меня есть камень,
который уходит.
Я не знаю, как
вы прощаетесь
с камнем.
Я даже не знаю,
как он хочет
решить этот вопрос
с прощанием,
устоит ли перед желанием
ударить меня
по голове.
Ты глупый камень.
Я поворачиваюсь
и
больше ничего не помню,
кроме маленьких кровавых
человечков вокруг.

У меня есть камень,
который уходит.
Это прекрасно,
и эта вечеринка,
и это существо под потолком,
похожее на воздушные шары
с привязанными к ним
восхитительными
семейными фотографиями.
Мы сделаем воротник рубашки
из алюминия
и мужчины на вечеринке
не увидят
этот электрический стул посередине
и кнопку вкл/ выкл
рядом с ним.

Мы интересные
люди.
Наши руки,
наши зубы,
каждый знак сопротивления
содержит что-то интересное.
И в земле,
когда нас уже населяют
крошечные чудовища,
когда
в наших глазницах нет ничего, кроме дыма,
даже тогда мы
невероятно интересны.
И мы хотим,
чтобы трава
над нашими головами
знала это,
а смерть
понимала это
вместе с птицей,
живущей под нами,
и имеющей непоправимо
большой клюв.