Выпуск №23

Автор: Лиза Неклесса

Суд. Прения о грибах.

—  Собирали ли вы опята в осеннем лесу?

— Да, ваша честь.

— Крохоборничали?

— Нет, ваша честь.

— Уверены?

— Да, ваша честь. Видите ли, я считаю выщипывание маленьких грибов недостойным благородного человека. Все эти мелкие гвоздики всегда остаются в густом десятисантиметровом слое пыли и гумуса внизу ведра, вместе с мусором, обломками коры, случайно вырванным с корнями мхом, кусочками ризомы и прочим. Второй фактор, отвращающий меня от сбора грибов, по размеру и близко не достигающих моего мизинца — моя глупая особенность, основанная на своеобразном понимании библейской заповеди: «Не делай другому того, чего не желаешь получить сам". Именно ее я считаю основой любой вежливости. Например, меня долго мучила ситуация, иногда складывающаяся у дверей, когда есть толпы желающих выйти и войти. Проще говоря, я не знал, что и думать. А потом изучение советской книжки "Этикет" 1968 года издания (в ней еще предлагается носить перчатки, чулки, солнечные зонтики, и шляпы к чесучовому костюму летом) и эта заповедь вывели меня из трясины непонимания. Я стал всегда выходить первым, но и не спешил входить. Любые отклонения от этой схемы я решил воспринимать именно как отклонения, но относиться к ним сдержанно (не орать). Я знаю, что в случае большой спешки могу вырваться вперед и побежать вон откуда бы то ни было, несмотря на текущий навстречу поток (потому что поток неправ). Для предупреждения обвинений в невежливости я могу и прокричать свое заветное знание. Знаю, что в крайней ситуации могу решиться и на противоположный шаг, но тогда причина должна быть особенно весома, чтобы перевесить нарушение этикета.

То же и с грибами. Опоздав к началу волны, как обидно видеть редкие перестарки и следы от общипанных малышей, одно дерево которых сейчас бы могло составить счастье и вес моей корзинки! Тогда как у собравшего оно составило в лучшем большую кружку, которую можно поставить на огонь. Две-три пригоршни, в общем, где-то так.

Механизм работает в обе стороны — видя дерево, усеянное малышами, я говорю себе: не паниковать; не придаваться суете; где-то рядом, возможно, есть и другие. Соберу их, или подожду пару дней, в последнем случае ежедневно мониторя лес — сейчас мой урожай составит пригоршню опят, а через несколько дней, или на другом дереве возрастет до нескольких корзин при том же количестве узелков на ризоме (на другие грибы это не распространяется, увы или слава Богу — микроскопические белые, подберезовики, моховики не видны в траве; с лисичками поступаю так же).

—  подсудимая, зачем вы хотели залезть на дачу к господину Р. Была ли ваша цель убийство оного господина, кража его личного имущества, или же вы преследовали какие-то более тяжко наказуемые цели?

— Я не собиралась влезать на дачу к господину Р., сэр.

— Зачем же тогда вы висели на его заборе, заборе, окружающем его богато изукрашенную дачу, на заборе, защищенном от воров пущенной поверху колючей проволокой?

— Я воспользовалась низом забора мистера Р., чтобы оборвать семейки осенних опят с березки, растущей на просеке между дачей господина Р. и забором общественного сада.

— Любите ли вы есть грибы, сэр?

— Нет.

— В таком случае, зачем же вы тогда хищнически обрываете их с корнем всюду, где только ни увидите?

— Ваша честь, тому есть несколько причин, что станет понятным из моего объяснения. Во-первых, грибы с удовольствием есть моя семья — моя жена, дети, моя старая мать. Я же даже не принимаю участие в их переборке, так как с детства питаю непреодолимое отвращение к червям; любой дикий гриб, в котором гипотетически могут обнаружиться черви, я от греха подальше даже беру через листочек, срывая его с какого-нибудь близлежащего дерева или находя в траве. Те редкие разы, когда меня все-таки заставляли перебирать грибы, в которых черви бывают редко (например, опята — часто червивые я бы не стал перебирать даже под страхом выкидывания) — я изучал их довольно долго, разрезая каждый на четыре части. Однажды мне в грибе встретилась сколопендра.

Черви так мелки! К слову, надо сказать, маленькие соленые опята — единственные грибы, которые я в состоянии есть, так как они не внушают мне отвращения своим специфическим, тяжелым грибным, каким-то коричнево-зеленым запахом, и ужаса — своим растекшимся, вялым, каким-то противно растянутым телом, своей хлюпающей словно ухо шляпкой, какой-то совершенно живой ножкой. Да и вообще какое-то чудо, что в крупном грибе никто не поселился, и неизвестно, так ли это.

— А вторая причина?

— Я считаю, что грибы живые, поэтому их сбор как по щелчку выводит меня в состояние виртуальности, наподобие сна, очень приятное, ибо отдохновительное.

— Не мешает ли вам есть грибы именно то ваше ощущение, что они как бы словно… Живые?

— О нет. Я стараюсь не подверглась сомнению самые основы устройства мира, как я их понимаю, посему, например, я ем и растения, и зелень, и овощи, и фрукты, и ягоды  — потому что, во-первых, чем бы я иначе питался, но это так, побочная причина, а, в-главных, если бы они так навязчиво попадались нам на глаза — например, ягоды или грибы, — не желая быть съеденными, это бы значило, что мир устроен уж слишком несправедливо.

Заходя в лес, в лучшем случае я начинаю тихонько петь песню, которая придет в голову. Любую песню. Это помогает настроиться на нужную волну. Разумеется, я делаю это, лишь когда вижу, чувствую или знаю, что грибы пошли, иначе настрой пропадет зря. Разумеется, больше всего я люблю массовый гриб — когда трудозатраты сбора примерны равны результату, выраженному в килограммах (еще больше я люблю перекос в другую сторону, а вообще, я люблю, когда грибов много неожиданно и сразу, налететь на какой-нибудь грибной пень или полянку, и когда у других ничего (ну, мало). Пару раз в жизни у меня такие удачи случались.

Продвигаясь ближе к грибным местам… Кстати, я веду мысленный дневник сбора и наношу все места встречи с грибами как топонимы на свою внутреннюю карту местности, которая помогает мне сориентироваться в бездне деревьев, криков грибников и тропинок. Поэтому я и люблю свой, хоженый лес, а не пусть более грибной незнакомый, где вдобавок может завести, да еще и нет этих мысленных флажков типа — да, под этим кустом, кажется, в 2010 году, белый. Или — на этом месте, пару годов ранее, рыжики. Или — замирание сердца — на этом месте, однажды, не я, подосиновик (почему-то их в нашем лесу мало).

Так вот, зайдя в лес и начиная встречать грибы (предпочитаю употреблять этот равноправный термин, подчеркивающий, как мало мы знаем о священнодействии находки, и то, кто на нее более влияет — мы, искомый и найденный гриб, или третья сторона) далее, максимально расслабившись, (обратите внимание, я передаю вам лайфхак!) нужно почувствовать, какая нога активная (чаще всего это бывает левая) и, мотнув ей, идти КУДА ПОВЕДЕТ. Мысли, заточённые на поиск, в этот момент уже надо отключить. Если пока никакая нога не тянет, надо опять же максимально расслабиться и ходить, используя накопленные приметы — осматривать пеньки, стволы, упавшие деревья, при находках все тут же анализировать и запоминать — какой породы было упавшее или засохшее дерево, на солнечной стороне вы повстречали гриб, или на теневой, и так далее. Постепенно у вас выкристаллизуется дилемма — идти туда, куда вас ведут приметы, или туда, куда вас манит какое-то непонятное чувство. Идти надо туда, куда чувство. Скорее всего там что-то будет. Надо еще иметь в виду, что, как в любой поисковой системе, в лесу, чем точнее вбиты параметры поиска, тем легче он осуществляется. Поэтому хорошо бы мысленно нацелиться на какие-то определенные грибы, впрочем, строго этого делать не обязательно. Важно!!! Грибы, вам не нужные, трогать надо только в крайнем случае (ошибка, за которую следует сразу немного повиниться), так как сигналы, зовущие вас к определенным грибообильным местам, могут посылать как обыкновенные, хорошие дикорастущие грибы, так и условно съедобные, так и поганки. Если вы будете шевелить все грибы подряд, им будет трудно понять, что вам нужно, и вам будут посылать импульсы все кто угодно. Все как в отношениях, в общем.

Судья — (ударяя молотком).

— Вердикт наш вынесен.

Все подсудимые, согласно своей природе и склонностям души своей, приговариваются к вечному заточению в клетке леса без права выхода, для общения с грибами и другими, кхм, существами по своему желанию. К сообществу людей доступ для них отныне закрыт.