Выпуск №4
Автор: Андрей Цуканов
Владимир Друк. Алеф-Бет (формы, числа, номинации). М.: НЛО, 2018. 112 с.
Что можно сказать о буквах вообще, тем более о буквах другого алфавита? Можно порассуждать об их звучании, назначении, происхождении и о том, как они формируют слово, его смысл и далее смыслы речи – на том языке, который использует эти буквы. Это особенно интересно, когда речь идет о буквах, которыми написаны древнейшие религиозные тексты. Интересно, но непросто.
Но Владимир Друк, обратившись к 22-м буквам древнейшего еврейского языка – иврита, взял на себя очень непростую, если не сказать – нескромную миссию создать – на русском языке – поэтическое описание этих букв, вызвав тем самым к жизни новый пласт их осмысления. Трудно сказать, откуда он взял смелость решиться на такое и как сумел с этим справиться – ведь подобная задача под силу, скажем, библейскому пророку или древнему магу. Но когда берешь в руки книгу Владимира Друка «Альфа Бет», каждый из 22-х текстов которой посвящен отдельной букве иврита, то по мере чтения с удивлением обнаруживаешь, что эти буквы как бы оживают перед тобой, более того, они начинают словно светиться идущим изнутри них огнем:
пустота отступила
соединяющий верх и низ
и верхние и нижние воды
и твердь
каково тебе там одному?
каково тебе здесь?
первый
единственный
неповторимый
нерастворимый
в своем одиночестве
(«Алеф»)
Взятую на себя миссию Владимир Друк явно выполнил. В этом своего рода поэтическом трактате он сумел передать нечто исходящее от древних букв – нечто сокровенное, что может быть выражено только с помощью поэзии. О том, как ему это удалось, я могу только высказать некоторые предположения. Как вообще выполняются грандиозные задачи? Благодаря чему становится возможным их выполнение? Думаю, прежде всего благодаря смирению, в данном случае – смирению поэта. Поскольку описать неописуемое и выразить невыразимое можно, только смиренно отказавшись от владычества над поэтической речью, слившись с нею и позволив ей самой передать то сокровенное, что скрыто в ее таинственной глубине:
а ведь здесь все твое
все знакомо
и все это ты
настоящий мужчина
обладатель вещей
без которых тебя просто бы не было
(«Бет»)
Это происходит тогда, когда поэт, погрузившись в тему, полностью открывается потоку поэтической речи, предельно честно описывая то, что передается через него. Видимо, это и сделал Владимир Друк – и буквы древнего языка заговорили – каждая через свой канал, то есть текст. Вместе же они образовали сеть каналов, сливающихся в один большой канал, транслирующий информацию из таинственного мира 22-х букв, поддерживающих жизнь нашего мира, создание которого и было описано этими самыми буквами:
прикуси язык
держи его за зубами
скажешь и сотворится
скажешь
и будет по-твоему
думай
что говоришь
что ни скажешь – произойдет
окажется
(«Пэй»)
Эти тексты можно – по-разному – оценивать, можно искать и находить в них огромное количество смыслов, пластов, символических образов и многозначительной недосказанности (у меня даже руки зачесались тут же начать это делать). Но гораздо интереснее и плодотворней попробовать воспринять и осмыслить ее целиком, как она есть, чтобы ощутить всю ее глубину и объемность:
когда ждешь трудно забыть самого себя
только цари и собаки умеют ждать
умеющий ждать не ожидая
есть царь
рыба в темноте
пятьдесят уровней (не)понимания
твое присутствие как wi-fi
(«Нун»)
Кто-то после прочтения этой книги ощутит грандиозность творения мира, кто-то – радость происходящих в нем бесконечных встреч и расставаний, кто-то погрузится в осмысление взаимоотношений между мужчиной и женщиной, размышляя о тепле семейного очага, кто-то испытает отчаянное одиночество смерти, а кто-то – невероятную радость бесконечной жизни. С уверенностью можно сказать одно: вряд ли кто, прочитав эту книгу, ничего не ощутит и останется к ней равнодушным. И дело не только в сакральной магии двадцати двух древних букв, которыми писались скрижали, а в том, что эта книга чудесным образом инициирует в каждом читателе живое ощущение этих букв, свою собственную связь с ними, иначе, связь с тем, из чего происходит он сам.