Выпуск №6

Автор: Наталья Козловская

В детстве время движется медленно – за короткий отрезок успеваешь столько прожить, увидеть, узнать.  И с возрастом кажется, что детство – половина сознательной жизни. Наверное, это потому – что жизнь в раннем возрасте очень насыщенная, спрессованная. Как эфирное время.

Почти 10 лет я просыпалась под бодрые позывные: «В эфире – Пионерская зорька». И в солнечные и в хмурые дождливые утра – позывные были неизменно бодры!

«Зорька» шла 15 минут. И за это время надо было умыться, заправить постель, что-то закинуть в портфель или заглянуть в учебник (если задавали «наизусть», то книга с заучиваемым текстом должна была лежать под подушкой, тогда точно все «заучится» – школьная примета) и начать завтракать под продолжение передачи. Заканчивалась она всегда песней, и я пыталась угадать, какую песню сегодня поставят? Потому что были песни «счастливые» и «невезучие». Этот ежедневный ритуал был частью моего детства, в котором «Пионерская зорька» – гарант незыблемости и стабильности.

Шли годы, «Пионерская зорька» была все так же юна и звонкоголоса. Но на какое-то время я про нее забыла – с утра ставила пластинку или кассету – иная жизнь, иные песни: институт, замужество, дети… Да, дети! И вот опять с утра звучат фанфары и звонкие детские радиоголоса.

В 1987 году я стала работать в «Доме детской книги» на улице Горького. В те годы в конце почти каждой книги было обращение к читателю: «Дорогой друг! Если тебе понравилась эта книга, присылай свои отзывы по адресу: улица Горького, д 43, Дом детской книги».

Ежедневно у двери в отдел писем лежало 5-7 больших холщовых мешков с детскими и взрослыми вопросами, откровениями, размышлениями, просьбами – ощущение, что писала вся большая страна. Ответить на каждое письмо было физически невозможно, для этого составлялись типовые ответы, но это были не просто – отписки, а какой-то разговор с читателем, с ребенком, который не поленился – написал отзыв. Отзывы, кстати, тоже были «типовые». Например, дети возмущались Троепольским, что он написал такой трагичный конец «Белого Бима» или желали продолжения осеевской «Динки». И очень часто просили порекомендовать какую-нибудь интересную книгу. И руководству пришла идея рассказывать о книгах в детской передаче, делать такой «дайджест» новых книг. Рекламы тогда еще не было, была только пропаганда.

На тот момент самым молодым сотрудником ДДК была я, меня и обязали сделать обзор книг издательства «Детская литература». Но не только молодость была причиной: наши сотрудники – академичные «зубры» – воспринимали такого рода программы как нечто легковесное, «эстрадное» (слово «шоу» тогда еще не вошло в лексикон).

Делать обзоры новинок или интересных, но забытых книг для меня было делом привычным. Я писала в журнал «Детская литература» и выступала перед детьми и взрослыми (библиотекарями, студентами, педагогами). Поэтому к назначенному четвергу собрала книги и написала аннотации.

До улицы Качалова от «Дома детской книги» добираться было несложно, пешком до Маяковки, а там на троллейбусе. Но в этот день в издательстве «разыгрывали» женские сапоги (была такая примета времени), неожиданно пара сапог досталась мне. Фасонистые, на небольшом остром каблучке – мечта! Конечно, идти на радио надо было в них.

Сапоги были по-европейски стильные, но и по-европейски холодные. И это я поняла в ожидании троллейбуса… Решила пройти пару остановок пешком, чтобы не замерзнуть (кажется, это была поздняя осень или ранняя весна – темно, стыло).  Каблук попал в щель каменной мостовой, и – хрясь! – пластмасса, обтянутая кожей, треснула. К счастью, подошел троллейбус.

Ну, в общем, добралась до улицы Качалова, оставила пакет с книгами и аннотациями на вахте и собралась «похромать» в сторону дома. Но журналист Валерий Савельев перехватил меня у двери, сказав, что обзор книг сделаю я – зачем кому-то читать текст, когда я прекрасно владею материалом? Это было настолько неожиданно, что я и про сломанный каблук на новых сапогах забыла.

Мы поднялись в кабинет, я рассказала Валере о книгах, его все устроило. Потом мы зашли в другой кабинет, там сидела дама – специалист по сценической речи. Она своим видом напоминала персонаж спектакля «Соло для часов с боем». И говорила так же: «вверьх», «шимпанское» – просто ходячее пособие из учебного курса Виноградова «Русская литературная речь»! Но в то время именно она и звучала из радиоприемников, за этим строго следили. Дама попросила меня что-нибудь прочесть, удовлетворенно кивнула – годится. И мы пошли в студию. Там меня посадили перед микрофоном и перфорированной серой стеной: давай, рассказывай про свои книги.

Легко сказать – рассказывай! Когда я говорила о книгах с детьми, видела их лица, их глаза – это был диалог. И потом – у меня в руках были книги, я показывала их, листала. Книги забрали – лишний шум в микрофоне.  Диалог с микрофоном у меня  не сложился. В общем – провал! «Ну вот, – подумала я, – это – не мое! Мое – писать о книгах, а рассказывают пусть специально обученные люди».

Но у Валеры было свое мнение, он решил сделать в «Зорьке» такую рубрику и не понимал, почему я так увлеченно и эмоционально только что говорила о книгах с ним и так скучно, зажато и вяло – с микрофоном. В общем, Савельев пришел в звукозаписывающую студию, сел рядом и стал изображать многомиллионную заинтересованную аудиторию. Дело двинулось. А каблук Валера тоже отремонтировал, использовав для этой цели черенок алюминиевой буфетной чайной ложки и магнитофонную ленту, то есть тем, что нашлось в детской редакции Всесоюзного радио.

Рубрика о книгах стала постоянной – раз в неделю по четвергам – до самых 90-х годов. Журналисты «Зорьки» пытались искать новый формат, чтобы сохранить передачу.  Поменяли привычные всем позывные. Вместо фанфар в эфире зазвучали строки припева песни «Батька Махно» (группа «Любэ»): «Заря-заря-заря! Алая заря!». И это было очень символично: пионерская организация сыпалась на глазах, теряли смысл рубрики «Пионерской зорьки», дети искали себе других героев. И в конце концов «Зорька» прекратила свое существование. Но что такое – радиопрограмма, рассыпался весь «Союз нерушимый республик свободных». 

От гимна осталась прекрасная музыка Александрова. И, молодые тогда, Андрей Усачев и Александр Пинегин написали «Гимн звездного неба». Прекрасную лирическую песню. Радийное руководство было в шоке – на святое замахнулись! Кощунство! А Сева Абдулов спел. Но премьера песни прошла не на радио, а на телевидении, в программе «Веселая квампания».

Союз распался, а на радио появилась программа «Альбом Бим-Бом», вела ее Наташа Гаврилова. Мы делали инсценировки по сказкам братских республик, надеясь, что вещание покрывает эту зону по-прежнему.

Платили за программы крохи, работали все – актеры, режиссеры, звукооператоры – на каком-то эмоциональном подъеме, не считаясь со временем. В Москве появились киви, киндер-сюрпризы и куклы Барби. На гонорар можно было купить что-то одно, что я с удовольствием и делала для своих девочек.

Дочери росли, и как-то незаметно от радиопостановок по сказкам я перешла в программу Светланы Сониной «Лицей». Эта программа была рассчитана на старшеклассников. Ее с удовольствием слушали и пенсионеры. Мне хотелось рассказать слушателям о том, что я узнавала сама, чему удивлялась. Например, история «Ромео и Джульетты», начиная от вавилонской пары Пирама и Фисбы, до ростановских «Романтиков», «Драгоценные камни в поэзии», Свифт и его отношение к дуракам. История зарождения детективного жанра и авантюрного романа… Мне всегда нравилось бывать на улице Качалова. Но, как говорят китайцы: не дай вам бог жить в эпоху перемен.

Детская редакция трансформировалась, люди уезжали из страны (Наташа Гаврилова), уходили на телевидение (Валера Савельев), а «Дом детской книги» на улице Горького – закрыли, на его месте сделали магазин «Хуго Босс» и банк. Начиналось новое время.