Выпуск №9

Автор: Марина Хоббель

Невыносимая однозначность статистики и что с этим делать

После публикации в 8-м выпуске «Артикуляции» статьи Анны Голубковой «Некоторые аспекты гендерных стратегий современных литературных журналов» на просторах фэйсбука развернулась вполне ожидаемая, но от этого не менее любопытная дискуссия по поводу приведенных автором цифр. Я даже затрудняюсь сказать, что было интереснее читать: саму статью или комментарии к ней. В самом деле, иногда комментарии говорят намного больше о современном положении вещей и настроениях в обществе, чем статистические данные.

Итак, что же послужило поводом. Анна Голубкова подсчитала долю публикаций авторов-женщин и об авторах-женщинах в трех российских литературных журналах и выяснила, что эта доля примерно одинакова для выбранных журналов и составляет в лучшем случае треть, а зачастую и того меньше от доли публикаций мужчин и о мужчинах. Показательно, что сама автор статьи никаких выводов из этого не делает, только представляет цифры в качестве ответа на утверждение, будто в современной русской литературе давно уже нет никакого гендерного неравенства.

Казалось бы, результаты подсчетов вряд ли могли стать для кого-то сюрпризом. Меня они удивили скорее положительно: я ожидала, что процентное соотношение будет и того хуже, что, в общем-то, до некоторой степени соответствует истине, если принять во внимание ограниченный набор опубликованных и упомянутых критикой женских имен. Однако нашлись люди, которые и в такой достаточно невинной статье обнаружили крамолу и подстрекательство. Судя по комментариям, больше всех обиделись представители «белых цисгендернонормативных мужчин среднего возраста». Хотя согласных с ними женщин тоже было не так уж мало. И если первые в основном советовали автору (а заодно всем феминисткам) успокоиться и перестать находить проблемы там, где их нет, то вторые призывали бросить эти пустые подсчеты, которые никому не нужны и ничего не дают. Давайте, мол, просто заниматься литературой и всячески тянуться к прекрасному, ведь математика и статистика – это так скучно. То есть разнообразием комментарии не отличались, и все их можно более-менее эффективно расклассифицировать по трем основным типам:

1. Объяснение ситуации с уклоном в «примирение сторон», самый распространенный вариант. Состоит в том, чтобы сказать прямо или намекнуть, что женщин печатают меньше и о них меньше говорят, потому что они менее талантливы или менее приспособлены к писательскому труду. Таково положение вещей и пора бы некоторым успокоиться – или же идти укладывать шпалы, если уж так хочется равноправия. Раз женщинам в основной своей массе не дано создавать значимую для всех литературу, а у мужчин к этому таланта однозначно больше, то с этим ничего и не сделаешь. Ну что тут можно возразить? Наверное, до сих пор существуют люди, которые всерьез полагают, будто черные глупее белых, поэтому им на роду написано быть обслуживающим персоналом, однако озвучивать такое в приличном обществе давно уже как-то не комильфо, если только ваше имя не Дональд Трамп.

При этом авторы-женщины, скромно причисляющие себя к этому невероятно редкому талантливому меньшинству женского пола и осознающие свою головокружительную особенность как в стане менее способных товарок, так и в стане авторов-мужчин, среди которых талант, можно сказать, вполне обычное качество, эти авторы-женщины с маниакальным упорством на протяжении многих лет призывают «не делить литературу на мужскую и женскую, а делить на талантливую и бездарную». Кому это играет на руку, пожалуй, давным-давно понятно без дальнейших разъяснений. Это любимая волынка мужчин при регалиях и власти или стремящихся к оным, которую они заводят, стоит лишь заикнуться о гендерном неравенстве в литературе.

2. Квазинаучное отрицание, при котором оппонент пытается опровергнуть результаты, поставив под сомнение достоверность метода или репрезентативность выборки на том основании, что, мол, все знают (кто все?): статистика – ненадежная вещь, а три журнала – это слишком мало, чтобы делать далеко идущие выводы. Иными словами, если все подсчитать правильно, то окажется, что равноправие у нас в самом деле давно достигнуто, так что незачем копья ломать. Это типичный патриархальный способ ведения дискуссии из положения сверху вниз, когда мужчины с высоты своего интеллектуального превосходства указывают неразумным женщинам на их ошибки и просчеты – и имплицитно советуют заняться делом, которое им по зубам, а не лезть в запредельные мужские сферы, одна из которых как раз статистика. При этом я очень сомневаюсь, чтобы хоть один из высказавшихся в этом духе специалистов был специалистом по статистике.

Конечно, статистические выводы при особо сложных измерениях со многими переменными могут содержать погрешности, об этом мы в самом деле все где-то краем уха слышали. Но вот подсчеты процентного соотношения М и Ж в конкретном количестве журнальных номеров, как ни крути, не подразумевают такой сумасшедшей вариабельности, чтобы это могло существенно повлиять на конечный результат. Если же сумасшедшая вариабельность все-таки возможна, то отзовитесь, статисты, и расскажите как именно. Опять же, количество журнальных номеров, а их за 50, выглядит вполне репрезентативным, если принимать во внимание общее число публикаций в этих номерах.

3. Опровержение через абсолютизацию личного опыта, позитивного или негативного. Женский вариант, с тяготением к №1 выше по списку: «Вот я женщина, а меня печатают, да и вообще я не замечала, чтобы меня притесняли. Значит, вся ваша статистика ерунда, просто я талантлива, а вы нет». Мужской или женский вариант с позиции умудренной опытом культурной персоны, наделенной когда-то или до сих пор властью, тоже с тяготением к №1: «Когда я работал(а) в таком-то журнале, мы вообще не обращали внимания на пол автора, печатали только талантливых». Интересно, откуда же тогда столько бездарных публикаций буквально во всех уважаемых толстых журналах и почему в благословенные давние времена публиковавшихся женщин было еще меньше, чем сейчас, не говоря уже о XIX веке, когда их практически не было вообще? Встречается еще мужской вариант с позиции жертвы: «Вы тут говорите, что я такой привилегированный, а обо мне никто не знает, хоть я талантлив как дьявол, это вообще что? Дело не в поле, а в нужных знакомствах». Никто не отрицает, что дело в знакомствах. Увы, от этого никуда не деться. Однако если у автора-мужчины опции ограничиваются тем, чтобы быть принятым или не принятым в нужную компанию, то для автора-женщины попытки обзавестись «нужными знакомствами» могут в качестве дополнительного бонуса обернуться развитием событий по типу #metoo с каким-нибудь наделенным властью представителем культурной элиты в роли Харви Вайнштейна.

Лично для меня интересной показалась не сама аргументация оппонентов как таковая, она-то как раз не выдерживает критики и давно набила оскомину, поскольку слышали мы это уже не раз и не два. Интересно было убедиться, что она все еще возможна на современном этапе.

Поясню на конкретном примере. Буквально через неделю после выхода 8-й «Артикуляции» в главном выпуске новостей первого государственного телевизионного канала Норвегии NRK1 показали сюжет под названием «Женщины-художники испытывают трудности» (https://tv.nrk.no/serie/dagsrevyen/201912/NNFA19121719/avspiller). Как известно, Норвегия и другие страны Скандинавии уже многие годы считаются наиболее продвинутыми в плане равноправия полов (См. например https://www.undispatch.com/heres-every-country-world-ranks-gender-equality/). В то же время никому в Норвегии не приходит в голову утверждать на голубом глазу, будто равноправие достигнуто и нам уже просто некуда стремиться. Доказательство тому – упомянутый репортаж. Как и в статье Анны Голубковой, в нем приводятся статистические данные, касающиеся позиции норвежских женщин-художников в мире современного искусства.

Данные эти таковы: в списке топ-10 ныне живущих норвежских художников, зарабатывающих наибольшее количество денег, представлено всего одно женское имя. Лишь 9% от всего оборота вторичного арт-рынка (куда входят продажи не напрямую от художника, а перепродажи через посредника или на аукционах) приходятся на долю женщин. В то же время профессионально активных женщин-художников сейчас больше, чем мужчин.

Показательно, что никто в связи c репортажем не попытался поставить под сомнение подлинность приведенных данных или заявить, что женщины-художники просто менее талантливы, отсюда и перекос. Наоборот, арт-критики откликнулись живо и подтверждающе. Национальный музей незамедлительно напомнил о принятой резолюции отныне сделать упор на приобретение произведений художников-женщин. Арт-критики на это возразили, что предпринятых слабых шажков в этом направлении явно недостаточно, поскольку непредставленность женщин в музеях прямо влияет на рыночную стоимость их произведений. Вспомнили также о забытых именах, насколько несправедливо они забыты и насколько хорошо, что эти имена постепенно включаются в оборот и культурно-исторический контекст. (См. например https://kunstavisen.no/kvinnens-plass-er-ikke-lenger-pa-kjokkenet) Вспомнили, что женщинам, чтобы выжить в любых сферах традиционной гегемонии мужчин, надо быть не просто такими же хорошими специалистами, как мужчины, им надо быть на голову, а то и на три головы выше и к тому же иметь самую широкую поддержку. Только тогда у них есть шанс, да и то не факт. Ведь процветает же до сих пор закрытый мужской клуб «Хороший парень», члены которого водят дружбу друг с другом, заключают друг с другом сделки, дают друг другу контракты и берут друг друга на работу. Этот клуб существует, понятно, в виде метафоры, но тем не менее он весьма реален в маленькой Норвегии, где «все знают всех». Впрочем, он точно так же реален в любом месте, где доминируют мужчины, то есть по сути в любой сфере, подразумевающей доступ к власти.

Припомнили еще и то, что женщинам в гораздо большей степени свойственно сомневаться в себе, своих силах и талантах и в гораздо меньшей степени свойственно направо и налево пиарить себя и свои достижения, виной чему и общая тенденция к перфекционизму, и большая склонность к саморефлекции, и понимание того простого факта, что любая соринка в женском глазу будет замечена и прокомментирована, а любое упоминание о достигнутых результатах истолковано как беззастенчивое ни на чем не основанное хвастовство. В то же самое время перечисляющий свои достижения мужчина «просто излагает факты». Вспомнили обо всем этом и порешили, что работы у нас непочатый край.

Впрочем, было бы несправедливо утверждать, будто в норвежском обществе все безоблачно, а мнения культурной элиты по вопросам гендерного равноправия глубоко укоренились в народе. За примерами тоже далеко ходить не надо. Когда обсуждается меньшая зарплата женщин по сравнению с мужчинами, выполняющими ровно ту же самую работу, некоторые до сих пор утверждают, будто женщины сами предпочитают семью карьере и сами выбирают работу на неполную ставку. То, что у женщин в этой ситуации выбор не столько реален, сколько номинален, как-то незаметно сбрасывается со счетов. Тем не менее можно с определенностью сказать, что норвежская интеллектуальная элита, в отличие от российской и русскоязычной, согласна по основному вопросу, то есть по факту того, что проблема в виде гендерного неравенства существует, что женщины в искусстве и литературе представлены намного хуже мужчин и недополучают внимание, полностью ими заслуженное, и что это необходимо осознавать, а осознав – преодолевать. Как конкретно преодолевать и насколько это осуществимо – уже другой вопрос, к которому имеет смысл при случае вернуться отдельно.

Несомненно и то, что позитивные сдвиги имеются, причем не только в форпостах гендерного равноправия типа Скандинавии, но и в России. Еще лет десять назад проектов, созданных женщинами с целью привлечения большего внимания к литературе, написанной женщинами, не существовало, хотя было осознание их необходимости. То, что сейчас такие проекты появляются один за другим, не может не вселять надежду. Я говорила об этом раньше (http://www.almanah-dzmuhavec.narod.ru/archive/n8/chastka-5-60.html), но повторю еще раз: мне всегда казалось, что единственная возможная стратегия для женщин в сфере мужского доминирования – это не пытаться проникнуть на мужскую территорию и там утвердиться, а создать свою собственную территорию и таким образом стать равновесной величиной, с которой в итоге будет невозможно не считаться. Успеху в этом деле всегда мешал недостаток женской солидарности, тогда как мужчины традиционно солидаризировались на полную катушку в клубе «Хороший парень» и последовательно обороняли свои рубежи. Женщины же еще до недавних пор пытались или протиснуться в клуб, часто не слишком успешно, или пробиться в одиночку, заручившись поддержкой одного или нескольких представителей мужского большинства при власти. Даже при счастливом стечении обстоятельств их позиция меньшинства среди мужчин оставалась весьма уязвимой, к тому же нередко они сами прилагали все усилия к тому, чтобы закрыть пути другим искательницам счастья – претенденткам на добытый тяжелым трудом кусочек пирога. В свою очередь искательницы счастья только и думали, как бы поэффективнее вытолкать состоявшуюся счастливицу с ее места, ведь мест-то было очень ограниченное количество. Понятно, что это не играло на руку ни тем, ни другим, но как нельзя лучше подходило хорошим парням из клуба, еще больше укрепляя их позиции и власть. Отрадно видеть, что сейчас эти тенденции хоть медленно, но все же сглаживаются, и может статься, когда-нибудь исчезнут вовсе. По крайней мере, будем на это надеяться.