Выпуск №9

Автор: Борис Ильин

Вот здесь, где я сейчас нахожусь, за моей спиной находится сад Эрмитаж, а если развернуться и взять направо, по Кочетова – там родился великий оперный певец Федор Иванович Шаляпин, гордость русского народа. Вообще, наш город – место щедрое и для каждого времени рождает своих героев. Во времена моей, так скажем, юности нужны были такие качества, когда приходилось быстрее взрослеть и по-мужски принимать ответственные решения. Мы жили с мамой и отчимом в общей квартире, у нас была комната, телевизор на два канала. В общем, дома было делать особо нечего, и я с пацанами ходил на занятия по легкой атлетике, потом подкачивался в зале, ходил на дзюдо и самбо. Сейчас, если ребенка записывать, то конечно на дзюдо: у нас в стране дзюдо занимаются пять миллионов человек, а самбо – максимум пятьсот тысяч, и если мальчишка талантливый, то в дзюдо у него больше шансов выстрелить в приличный турнир, а там, глядишь, и в Школу Олимпийского Резерва. Но на самом деле – это не очень важно, куда отдать ребенка, главное его занять каким-нибудь спортом.

Я бы рекомендовал, если совсем по-умному, на греко-римскую борьбу, ее раньше называли классической. Она развивает скелетно-мышечную систему у пацанов, и потом получаются такие крепыши, которые могут чем угодно заниматься. Я всем этим сам тоже занимался, прошел через секции бокса, карате, дзюдо, самбо, джиу-джитсу. Только на одной нашей Суконке было секций как минимум десять по боевым дисциплинам. И это мне очень помогло в жизни. Но не только в том помогло, что я научился давать сдачи, а в том, что даже важнее. Мой тренер по самбо, майор КГБ на пенсии, говорил: прежде, чем учить человека приемам, надо ему голову ставить. То есть, надо научить принимать рациональные решения, причем в острых ситуациях.

Очень часто, лучший прием против соперника в уличной драке – быстрый бег, и не надо стыдиться убегать. Главное – уцелеть, а привалить противнику можно, когда представится случай поудобнее. То есть, вот так я прозанимался все детство и подростковые годы и в шестнадцать был уже кандидатом в мастера спорта по рукопашному бою. У нас была приличная секция в Дебрышках, и даже приезжал сам Кадочников, демонстрировал свою Систему. Ничего плохого не хочу сказать, но мне как бы это не пошло; этим нельзя ни в спортивном поединке, ни в уличном бою ничего добиться.

Так или иначе, несмотря на то, что я уже был спортсменом и, казалось бы, на улицах города у меня не должно быть вопросов, сам я на вид был щуплый, ходил в очках. А город наш был строго поделен на участки, и каждым управляли группировки разной ценности. Но группировки мной не интересовались, а шпана и примкнувшие к ним ребята как-то мешали передвигаться по городу свободно. Все время слышал по отношению к себе как бы невежливые слова. Мне говорили: эй, плоский, иди сюда. Иногда приходилось воевать дважды в день; ребята думали, что я хлюпик, и поэтому я все время получал такие проверки. Что я хочу сказать молодым подрастающим людям – нужно подкачиваться. Вас сразу оценивают по виду, никто не знает, что вы мастер спорта и если худой и в очках – начнут останавливать. А если наработать хоть какую мышечную массу, то сразу процентов пятьдесят остановок отсеется. Никто не хочет без причин нарваться на серьезного противника.

Ну вот, группировки делили асфальт, а я вроде уже вырос; мы с ребятами целое лето на трассе у поворота на Васильево подрядились продавать напитки, заработали, и решили открыть коммерческий ларек. Мы договорились с администрацией района Горки, сами поставили помещение, а свет брали прямо от столба, ничего за него не платили. Тогда еще законов и постановлений не было, и все поэтому было проще. Но, с другой стороны, город был наполнен группировками, и приходилось брать крышу, без нее не обходились ни оборонные предприятия, ни мелкие торговцы вроде нас. Ларек у нас был круглосуточный, мы днем продавали товар, а ночью там же и спали. У нас в ночную смену работали две девочки, я бы даже сказал, что молодые женщины, обе разведенки и с детьми. А что делать – ночной продавец тоже работа, а кормить детей как-то было надо. Но несмотря на то, что нас прессовали сильно по поводу крыши, ума я тогда отрастил недостаточно и от крыши отказывался. Думал, что я спортсмен и смогу свое место отстоять. Я тогда плохо разбирался в структурах группировок, но, несмотря на это, знал общие правила разговора с людьми, чтобы не нарваться на ситуацию.

В общем, был как бы случай, когда ночью постучались, я открыл, и сразу пять человек вошли. Я их хорошо знал – некоторые из них учились в моей школе, а другие были щипачи. Они сказали, что им нужно отогреться, но сразу начали вести себя вызывающе. Один из них закурил, я его спокойно попросил потушить в помещении сигарету, но он не обратил на меня внимания. Ситуация становилась понятной, и я ему залетел в лицо коротким слева. Он кубарем, все всполошились. Я сказал, давайте обсудим на улице, здесь все же мало места. Этот встал, начал называть меня невежливыми словами, угрожать мне, моей семье – в присутствии моего напарника, подчиненных продавщиц. Просто ни в какие ворота.  Ну, мы вышли, и он сразу начал выбрасывать нижние конечности в мою сторону. В уличном бою есть простое правило – ногами работать в двух случаях: первое – если надо удирать, и второе – если противник на земле и активно сопротивляться не может. Причем, второй случай крайне редкий. Ну вот, выбросил в мою сторону конечность, я чуть отодвинулся, и той же левой его точно приложил. Мне здесь несомненно повезло, поскольку даже поставленный удар в уличной ситуации далеко не всегда срабатывает, но если уж сработает, то выполнит двойную функцию: во-первых, отключит соперника, что и произошло в моем случае, а во-вторых, что важнее, произведет эффект на оставшихся функционирующих противников. Но вообще я, несмотря на всю свою спортивную ловкость, поступил глупо. У щипачей всегда есть нож – не для того, чтобы резать сумки, а чтобы поднять в человека, если он начнет гнаться за щипачом. Они умеют резко разворачиваться, поднимают очень быстро на нож, а потом убегают и нож выбрасывают. Обычно, это нож тонкий, но с приличным полотном, обоюдоострым. Поэтому, если вас обокрали в общественном транспорте или в другом тесном публичном месте, то не надо преследовать обидчиков – это опасно и может плохо закончиться.  Ну вот, ребята, видимо, не хотели попасть на мокрое и ножей не вынимали. Вдруг подъехала милиция на ГАЗиках, увидела, что я практически один против пятерых, и повязала моих противников. Ко мне подошел капитан Амбарцумян из местного отделения, он был наш татарский армянин, и попросил подтвердить, что они на меня напали. Я не захотел ребят закладывать – особенно потому, что все руководствовались общим правилом – милиции не свистеть. Короче ребят выпустили, они ушли. Продавщицы мои сидели на полу в ларьке, бледные как смерть. А может это было освещение такое тусклое, отдававшее бледностью. Но ситуация неприятная. Я лег спать, а наутро меня разбудил стук в дверь.

Я открыл, на улице стояли трое ребят, все рослые, подтянутые, видно сразу, что спортсмены. Они сказали, что меня приглашают на разговор. Я быстро одел тапочки и как есть вышел. Погода была не очень, холодно и ветер, а я даже куртку не одел и вскоре от холода начал подрагивать. Они меня усадили в иномарку, а это значило, что разговор с непростыми людьми. Меня привезли в поселок Мирный. Там за кинотеатром асфальтированная площадка. Меня встретили три человека, один был весь в золоте – браслеты, цепь на шее, перстни, часы тоже золотые. Другие также видно из блатных по манере себя держать. Удивительно, но со мной ничего плохого не сделали. Они решили между собой, что их ребята были неправы, а я поступил по-мужски и не выдал никого милиции. Назад отвозить меня не стали, пришлось как-то своим ходом на попутках. Главное, что жив остался и без последствий. Когда я добрался до ларька, то он уже весь выгорел, только дымился. Оформили, как пожар. Так что все же последствия были.

С отсидевшими людьми нужно соблюдать осторожность. Нельзя их называть оскорбительными именами, нельзя топтать ногами. Но если очень наглеет, можно, там, дать плюху, чтобы привести в чувство, но если бить ногами, то тебя потом ими вперед и понесут.

Я потом узнал, что вот как они поступили со мной – это был их способ утвердиться. Они выцепляли врагов из учебных заведений – техникумов, ПТУ, били их, чтобы пошли слухи об агрессивности той или иной команды. Мотивация здесь всегда была сугубо некоммерческая. Группировки просто старались себя поставить в городе. Постепенно они обрастали новыми людьми – даже малолетки на них работали: то в качестве гонцов с сообщениями, то подносили арматуру, то следили за кем скажут. Меня много куда звали участвовать, но я был против. Я знал, что отношусь к себе взыскательнее, чем люди в этих образованиях. У них во всем доминировал страх – даже в общении друг с другом, и если прилетало от милиции, то они боялись и ее. Для меня такое отношение казалось странным – если я с кем-то вместе, то я ему доверяю и не боюсь, а если не доверяю, то вместе нам не по пути. И от милиции я не бегаю – словили, значит словили.

У меня потом были и другие коммерческие проекты, например, сбыт цветных металлов представителям приезжих предприятий – из авторемонтных заводов Украины, Грузии, Казахстана. Образовался выход на пару человек на фабрике «Полимерфото», и к нам в подсобное помещение материал привозили грузовыми машинами. Но просуществовало все недолго, и я понял, что к коммерции у меня способностей маловато. Я решил, как говорится, не мудрствовать и не лукавить, а зарабатывать навыками и умениями точно у меня имеющимися.

Я поступил в охрану к хозяину ювелирного предприятия, а при предприятии еще был свой магазин. Мне пришлось пройти личное и потом специализированное собеседование. Я сразу понял, что понравился хозяину немногословными, но точными ответами по ситуациям. Он спрашивал, как надо себя вести в той или иной обстановке, требующей действий по защите клиента. Поскольку я на личном опыте, но и в теории тоже, знаю закономерности поведения отдельных человеческих единиц, а также толпы или группы, то смог внятно осветить поставленные передо мной вопросы. По вопросам я понял, что сам хозяин тоже не лыком шит, и все же очень удивился, когда на специализированном собеседовании он лично вышел против меня в белом ги, как у бойцов в джиу-джитсу. Я правильно предположил, что он будет бросаться мне в ноги, чтобы перевести бой в приоритетное для него положение лежа. Еще на легкой атлетике я научился без разбега высоко прыгать и навык пригодился: я позволил противнику броситься мне в ноги, но в последний момент сделал неожиданный прыжок и, таким образом, оказался за спиной противника. Дальше я провел подсечку, противника сместило спиной в мою сторону, и я завершил бой успешным удушающим приемом.

Короче, меня взяли. Работа была чистая – костюм, белая рубашка, галстук, при оружии – в милиции мне оформили разрешение на ношение. Хозяин купил для меня итальянскую берету, хороший ствол, и поскольку огнестрелка была самым слабым звеном моих навыков, я начал посещать тир не менее трех раз в неделю, взял инструктора.

Инструктор у меня был серьезный – в прошлом снайпер, участвовал в Первой чеченской войне и, я так понимаю, обезвредил много важных вражеских бойцов. Сам он ни о чем таком не рассказывал, только иногда упоминал, как это оно, десять часов к ряду сидеть в дереве в маскировке – ни поссать, так сказать, ни пукнуть. Снайперы – особый вид людей. Для хорошего стрелка важно следить за дыханием, но это если прицельная пальба по мишени, а с близкого расстояния, да еще в суматохе – совсем другая картина. Главное – не стрелять по конечностям и по голове, поскольку большой шанс промахнуться и отрикошетить. Стрелять строго в туловище и не менее двух спусков подряд, поскольку нужен приличный навык, чтобы стреляя из пистолета хоть во что-нибудь попасть. Чудеса стрелковой пистолетной эквилибристики, исполняемые в кино, это чистый жанр туфты, так в жизни не бывает. Вот так я продолжал стрелять в тире, повышать навыки, работа мне нравилась. Босс сам был охоч до всех мелочей в планировании охранных стратегий; человек он был отнюдь не глупый и поскольку активно интересовался и всегда вносил трезвые мысли в планирование, то и нам, его охране, было легче. Босс очень налегал на физическую культуру, на тренировки, и когда меня взяли на работу, пришлось поднажать на ежедневные кроссы, на подтягивания, на серию упражнений на выносливость. Я был ко всему этому готов и принял новый режим, как данное. Потом босс закупил целую серию кевларовых бронежилетов, тонких, как бумага. Их поддеваешь под рубашку и ничего не заметно. Для тренировки мы все прошли выстрел в туловище через кевлар с расстояния трех метров. Это довольно неприятная процедура, как будто тебе влупили битой изо всех сил, но точечно. Выстрел конкретно валит на пол, но теперь, продумывая физические симптомы получения пули, я подозреваю, что можно быстро собраться и продолжать действия по охране клиента в кризисный момент.

Хорошо, когда нужные навыки приходят в уже наученную голову, способную сообразить, как рациональнее разобраться с поступающей информацией. Например, если научить подростка, как одним движением повредить каротидную артерию и, таким образом, навсегда нейтрализовать соперника, то иной невоспитанный мальчишка побежит пробовать это движение на всех подряд. Вот поэтому я считаю, что тренера и наставники в секциях боевых рукопашных дисциплин должны иметь хоть какое-никакое педагогическое образование. Главное в любой тренировке – воспитание человека, придание ему вежливых сдержанных качеств, которые потом всегда будут незаменимой приправой к боевым навыкам. Вежливый подросток или подающий надежды юноша всегда выглядит преимущественно по сравнению со сверстниками-разгильдяями, его отмечают, поручают ему задачи, требующие душевной сдержанности и аналитического отношения к делу. Нельзя, конечно, сказать, что сдержанность давалась мне легко. Было разбито много носов, переломано много рук и пальцев, прежде чем я научился включать голову во время боевой ситуации. Кураж спасает, это да, и когда ты себя резко заявляешь, то образуется таким образом сомнение в противнике, он начинает шевелить извилинами, начинает понимать, что может сейчас заработать на орехи. И если противник испугается, то есть все шансы победить, даже одному против двух-трех соперников. Против двух вообще легко, это даже легче, чем против одного, потому что они всегда суетятся и друг другу мешают. С тремя сложнее, а от четырех не грех и побегать, с четырьмя одному можно справиться только в случае редкой удачи. Мне один лишь раз так повезло. Не хочу об этом подробнее говорить, поскольку – ну, просто не надо, но был такой факт.

У меня у самого сынишка подрастает, ходит на дзюдо, но пацан несобранный. Ему повезло, что в наше время тебя в городе не останавливают на каждом квадратном метре и не пытаются проверить на слабо. Но в пригородах-то это все цветет буйными цветами-ландышами. Хотя, конечно, надо отдать должное нынешней власти, почистившей город, где стало свежее дышать и проще передвигаться. Если говорить о местной власти, о мэрии, то положили новый асфальт и плитку, убрали старые гнилые здания, а взамен поставили такие же, только новые и крепкие. Город цветет, облупившиеся церкви отреставрировали, покрасили, фестивали у нас, иностранцы с концертами приезжают. Хороший стал город. Но если уж говорить по-крупному, то заслуга во всем президента России, который себя понизил до премьер-министра. Он как раз нашей выучки, дзюдоист, прошел серьезную школу, у него в Ленинграде был известный наставник, и голову ему поставили как надо. Посмотрите – сам сдержанный, вежливый, но бойтесь такого противника, поскольку он всегда тактически на десять шагов впереди соперника и рискует по-умному. Его усилиями убрали из центра городов группировки, и сделано это было на доверии общества. Не все понимают, особенно за границей, как мы жили раньше и как теперь. Раньше мы от одной группировки к другой – крыша на крышу, и всегда была опасность, что подрежут или так похоронят, что никто и не узнает. Люди жили по понятиям, но все их трактовали по-разному. А это что? Это беспредел. А теперь за свою жизнь люди не боятся, если, конечно, совсем косяки не порют. Теперь как? Придет к тебе налоговая, произведет аудит, и если ты нормальный человек, то и результат будет соответствующий. А если просто языком мелешь, то надо помнить, что можно ненароком людей оскорбить. А у людей есть право на ответку, хотя бы даже по закону. А что глава нашего государства в органах работал, так чтобы попасть в такие высокие кабинеты, где он заседает, надо пройти огонь, воду, и медные трубы. И работа в органах покажется еще ерундой по сравнению с ответственностью за себя и за людей, которые под тобой.

Вот спрашивают, почему у него такая походка, почему он машет слегка правой рукой, когда идет, а левая рука неподвижна? Западная пресса считает, что это последствия инсульта, но бойцу сразу понятно – это признак выучки: если ты левша, то левая как раз рука должна быть все время близко к рукоятке ствола. А чтобы себе еще мозги углубить, он выучил иностранные языки и теперь ими вольно владеет. Наш президент – наглядное воплощение боевого наставника, мастера. Кроме того, люди стали легче жить. У нас в этом году сразу открылись двадцать суперов сети «Пятерочка». Я не хочу сказать, что люди живут в шоколаде, но в магазинах большой выбор и есть доступные варианты. Конечно, пожилым все еще непросто, но лиха беда начало, охватим их тоже. В любом случае, людям, готовым заработать, открыты все дороги, и не надо сильно задумываться о том опасен ли твой труд для жизни. Ну, разве что, если ты ездишь в Чечню и пыжишься сказать что-то невежливое про их уклад, то в тебе могут сделать отверстие и ты быстро сдуешься. Эти люди, в Чечне и других местах, обладают большой чувствительностью к неуважительным словам, и такие слова для них, как нож в спину. Но если раньше людей киллеры валили в любое время дня и ночи, то теперь всякий случай – практически событие государственного масштаба. Когда три года назад убили журналистку в Москве, то выступил президент и сказал, что будет все сделано для раскрытия преступления. В девяностые годы никто практически по такому поводу не выступал. Ну, может, когда Листьева грохнули. Но Листьев-то был популярен, как Витя Цой.

Город наш небольшой, и так получилось, что рос я в самом центре – в Вахитовском районе на Чехова. Дом был шестиэтажный, новый тогда, уровень подвальный, квартира трехкомнатная, жило там три семьи включая нашу. Хороший дом, кирпичный, теплый зимой и удерживающий прохладу летом. Мама работала на проходной на вертолетном заводе, уходила из дому в полпятого утра, зарабатывала 76 рублей в месяц. Отчим – грузчиком в гастрономе, зарабатывал сто рублей. Квартплата наша была 20 рублей, электричество пять рублей. На еду хватало. А еще: секция легкой атлетики – пять рублей в месяц, проезд на автобусе три копейки. В общем, не шиковали, но жизнь, по нынешним стандартам, стабильная. Потом Союза не стало, зато все стало можно, и вскоре все, кого я знал, смогли положить зубы на полку. И еще этот постоянный прессинг по жизни – ты силен и демонстрируешь силу или тебя сотрут в порошок. А потом танковый расстрел Белого дома, война – в общем, как бы сказать – эти все ценности демократии, которые пришли с началом девяностых, с Берлинской стеной, с дружбой с Америкой – все сдулось к середине десятилетия. Опять же, вспоминаю детские годы. Наша соседка, Николаевна, работала на хлебзаводе и однажды взяла меня и своего сына туда на экскурсию. Там не только пекли хлеб, но также заливали ситро в бутылки. Мы полчаса ходили по цехам, смотрели на процесс замеса и выпечки, на конвейер с бутылками, а потом нам принесли горячего еще хлеба, свежего ситра и жареного арахиса, тоже еще горячего. Пришлось ждать: хлеб и арахис должны были поостынуть. И спрашивается, где такое есть сегодня для ребенка? Кто его возьмет на такую экскурсию? Правильно сказано, что потеря СССР – главная катастрофа двадцатого века.

Так вот, Россия – страна с богатейшей историей, но также и очень молодая держава. Нам всего-то восемнадцать лет. Есть ли у нас шанс? Конечно есть. Мы жестко поставили себя на международной карте – не дали в обиду наших славянских людей в Сербии; тактично, но твердо ведем внешнюю политику с Грузией. Одним словом, разбираемся потихоньку с нашими внутренними делами и не позволяем Западу нагло вмешиваться.  

А есть ли шанс у нашего русского человека? Тоже есть, но здесь требуется прорва усилий. Вот я сейчас вам это все рассказываю, а сам жду гонца у сада Эрмитаж. Мы с женой два месяца назад ехали по Проспекту Универсиады, и на углу Халева в нас вписалась Калина со всей дури. Водитель Калины сбежал. У жены сотрясение. Приехала милиция. Говорит, кроме вас здесь никого нет, поэтому в деле вы будете проходить как нарушитель. Жену в больницу, с меня подписку о невыезде. Назначили старшего следователя, Валеева Азата Тагировича. А я по ихней милицейской базе данных прохожу с хорошим послужным списком. В общем, как-то я сдулся, а еще ребенок – что с ним-то будет? Жену быстро выписали, но ей все время нехорошо. А у меня в городе никого совсем нет, не к кому в ноги броситься, чтобы помогли разрулить дело. Есть, правда, один человек в Челнах. Вот жду от него гонца, напрямую мне нельзя – сможет ли помочь? Второй час жду здесь, а его все нет.