Выпуск №12
Автор: Ксения Правкина
***
седьмой день больше не день отдыха
душный день внесения поправок
в конституцию нашего многоголового тела
такой липкий день вся перемазалась смотри
пока голосовала над пандемийным мкадом
вот по ногам течет вишневым расползается
по белой льняной юбке
вот вывесили волглую простынку
три капли алого смотри хорошая невеста
–
день этой вязкий потный
нарезаю его тонкими шагами
осторожными по кольцевой
мигрень головы под кожурой воспаленной
седьмой день не могу купить
нормальные обезболивающие
древнешумерская подожди ненадолго
неподъемная голова мигрени
приложи ухо ко мне как если бы я уже стала
гулкая земля слоистая почва кишащая
прижмись к этой земляной опухоли влажной
ты слышишь
–
я слышу я постоянно их слышу
лучевые их ключевые
острые предметы косточки памяти
бывшие выбывшие из употребления тела
женские как всегда
разноцветные души в пустых
платьях тяжелых
хлопок и лен
вискоза и кашемир
вельвет и велюр
вишневые брызги на исподнем
разорванном
–
приложи ухо
в седьмой день каждого дня
плотные города земли
растут вниз как плоды картофеля
соприкасаясь пожелтевшими головами
глубокие воронки ртов
кротовые норы глаз
крепкие древесные корни конечностей
насквозь такие мертвые
что кажется не умирали
особенно если слышать
о чем говорят
***
чуть коричневатые как соски
отметины тревожного расстройства
на плечах бедрах насечки
доступные способы фиксации
простое длительное здесь и сейчас
пробивается через расплывчатую
текстуру сознания
маленькие женские голоса
терпение труд гимн федерации
рыбы блестящие пластик
животные мертвые рабочие
окраины физического обмякшие
лица отекшие от депривации сна
застывают чужие в молчании
категория состояния расползается
–
никуда не идем сидим скрестив ноги
слегка соприкасаясь коленками
раздутое белое с прожилками
воспаленными красными
маскулинное тело страны
вдавливается
резко входит в тебя и меня
пульс учащается
крик редуцируется
до тихого хрипа
сжимает голосовые связки
разрывает ослабевшие границы
–
апатия сонная отупляющая
тихое обезличенное пространство
все эти вещи липкие прикосновения
длятся внутри мясистые разрастаются
не называем ничто
друг друга не называем по имени
язык распухает не выполняя
номинативную функцию
сколько неподъемных чужих рук
было на твоем теле
–
говорю нет сил умыться поставить чайник
почистить кошачий лоток
любое действие в самой его сердцевине
замирает в идеальной незавершенности
включаешь горячую воду
долго трешь кожу
зеленоватым брусочком мыла
кажется это лаш или вроде того
пахнет хвоей немного цитрусами
уличной давкой рождеством
чем-то ветхим таким
сразу не вспомнить
это слово объемное сложное
безопасность
–
продолговатые зернышки
купленные на рынке
у скромной женщины
среднего возраста
беззащитные семена протеста
прорастают сквозь
кафельную синюю плитку
нашей маленькой ванной
сквозь стекло и бетон
гудящих корпораций
непрочные туловища
скоропортящиеся
земля к земле прах к праху
не будет нас здесь не будет
когда/если
хрупкие ростки сопротивления
всходят медленно
***
режим изоляции в москве продлили
до тридцать первого мая
мы не виделись больше двух месяцев
рассохшееся неподвижное
ошую депрессивного расстройства
одесную тревожного
я бы хотела пересобрать
соматическое это ментальное
пустынное тело
в теле письма я пишу о теле
посмотри на меня
раздвинь пальцами белые
беспокойные границы
засунь руки глубже по локоть
в это
цикличное говорение
депрессивная речь поэзия непрерывная
живая мертвая закольцованная
годичные круги темные
на срубленных деревьях
я бы хотела пересобрать
***
мне снится что я ребро
бинарная такая репрезентация
нижняя горизонтальная я
в тесном сыром помещении тела
в самом паху земли
лежу обездвиженная
в черноземном доречевом
зернышко отшлифованное
памяти коллективной
вскрой эти скрытые лакуны
запретной речи
упади в ее впадины
в ключичные ямки Геи
разрой ее черную
подвздошную область
загляни в лица прорастающие
сквозь седьмой слой
мне снится что я ребро
во сне мне снится что я
раскрытая вульва пандоры
сладко кружусь
острая как заточка
вижу себя опосредованно
погружаюсь босая
в твою свежую алую мякоть