Выпуск №12
Автор: Владимир Коркунов
*
О. и В.
солёный ветер залива переплетается с заводями волос
держа воду за руку десяти заповедей близится мост-человек
по воде | по следам птиц и водомерок | по небу
отражённому в ликах его мыслей по шербету ободранных коленей
глубже чем глубоко — близится человек
вошедшие в воду облака — множество поз твоего страха
разорванный портрет отнятого взрослыми детства
<нож воткнутый между грудей убивает нарисованный мир>
но ты чувствуешь — б л и з и т с я человек
это не он в метро снимает с тебя наушники
это не он улыбаясь дрочит за портфелем в троллейбусе
это не он ведёт на крышу за руку твоей тетради
плач всех женщин твоего рода не даёт упасть
плач всех женщин твоего рода отталкивает от земли
плач всех женщин твоего рода ведёт по лестнице задом наперёд
запирает дверь уводит за собой
туда где близится он | близится человек
его следы обнимают маленькие отпечатки твоих ног
его ноты кладут на музыку стихи твоих
<выросших из тела — как из детской одежды> слёз
его тело вытряхивает оттиски чужих тел рассасывает гематомы
крик вырванных из детства детей ещё звучит по особо тёмным ночам
но он целует их полые тела — и они затихают
но он играет с ними в детские игры и они взрослеют
но он приручает синицу страха —
и она перестаёт ломать крылья о клетку окон
открывает шторы ещё неузнанной отеческой любви
перелетает разведённый мост детского тела
сводя — внутри себя и человека-моста
и вы переходите его
вместе
…третье самоубийство…
посвящается л.,
которая, несмотря ни на что, выжила
это было самое серьёзное самоубийство — неделя комы и суд
нитка слюны капает на пол | кровь из запястий рта
дрожащие запястья в наручниках — она у б и й ц а невыносимой боли
что скажет обвиняемая потерпевшей медицинской системе?
на полу белое и красное красное и белое
телесная оболочка с косыми клавишами на венах виновна
посмотрите на последнее слово — пузырь на губах —
кажется она нисколько не возражает
четыре месяца ты провела под пытками самой гуманной системы
четыре месяца тебя связывали и кололи галоперидол
надо связать | иначе к слезам и крикам добавятся вывернутые суставы
<у сошедших с ума нет конечностей они хрустят внутренней болью>
на прогулку тебя выводили на лошадке —
маленькая всадница ты привязана к дыбе седла
растянута верёвками на четыре просвета слезящихся глаз
тебе выключали голос как звук колонок —
подавляли калик перехожих болящей речи обрывали провода слов
и сейчас ты рассказываешь о себе — пепел сигареты осыпается чаще
с дрожащих рук | вбитые обратно крики ещё текут в крови
ты говоришь со мной словами и кровью
через полгода врач отменит диагноз —
у тебя не было шизофрении у тебя не было патологии головного мозга
у тебя не было эндогенного психоза
насилие — это не диагноз | неверие — это не боль
сорок человек в смотровой палате заточенные на полгода
пленницы в трюме фрегата психиатрии
идущего в шторм с левого до правого полушариий —
затерянные в волнах
галоперидолового
моря
*
её сердце больше грудной клетки и показывает время войны
перекачивает кровь раненых и убитых — они умирают в ней и в ней же живут
из её глаз идут слёзы тысяч осиротевших детьми матерей | вдов жизни
родителей — чьи дети убивают чужих детей
она просыпается всякий раз когда земле больно
и не засыпает пока не укутает крылышком подорожника перелом
я смотрю в экран монитора твоих зрачков — в прилив лопнувших сосудов
беру за руку помогая страху эвакуировался через канатики пальцев
ты вскрикиваешь когда вертолёт крошится о глыбу воздуха | о сбитый воздух
и мы ловим пилотов падающих дождём магритта
на вздрагивающий аэродром твоего ставшего ещё бо́льшим сердца
*
я видел как человек утонул в толпе —
его болтало по камням каблуков
а след затоптали прямоходящие крабы
я заметил перед тем как совсем упасть
он пытался взлететь
только правое крыло у него было на месте левого
а левое на месте правого
вот и не смог
в тот день дождь шёл не с неба —
разливался по асфальту
цепляясь за манжеты брюк
остатки человека город разносил по домам
он теперь везде готовит в сотнях квартир
сидит за общим столом
занимается любовью воспитывает детей
каждый утопленник в пруду становится частью жаб и рыб
и других его обитателей | их едой и детьми
и головастики с его глазами близоруко смотрятся в ряску
иногда чтобы ожить надо утонуть
и может быть на заводе где смена начинается в шесть утра
ткач с зарплатой в 20 тыс. рублей
перешьёт крылья куколке человека вынесет во двор
и из неё родится воздушный змей
свет наполнит жилки крыльев
и вздох
оживит вырезанный рот
*
танец детей упавших в снег наших губ замирает —
в последнем па белая тишина объятий выуживает плавник
из рыбьего морга моего горла
сквозь крики смятых страниц летели снежные птицы
она росла из лета и осенью погибла
ушла на нерест в лёгкие оставив в гербарии чешую
птицы вонзали перья в исчерканные фломастерами окна
зимой с неба падали зрачки | снег с расколотым светом в глазах
засеивал тело асфальта недозрелыми белыми вишнями
ты стоял у стены дома из бумажного дерева
и река с полыми волнами серебрилась в отливе волос
птицы хватали самых беспечных рыб | засыпая в блокноте города
над плывущими по часовой стрелке берега домами
*
материнство длится пока горит вольфрамовая нить кожи
ветер уносит тебя дотла баюкает в люльке светлячков листвы —
и земля покрывается несметными копиями тебя
в крови твоего запёкшегося дёрна разорванного костями деревьев
ты родишь меня снова — и я прорасту кустарниками и травой
волосками на полянах твоих рук
прохожие будут срывать красную росу с наших стеблей
обжигая язык и слюна полетит над кроватью планет
цепочкой спутников илона маска