Выпуск №13

Автор: Vlad ПRЯхин

 

СМЕНА ИМЕНИ

 

— Да, мы продаем имена, — сказала девушка, продолжая смотреть в экран, — освободившиеся имена умерших, вместе с их судьбами. Выбор большой.

— А можно ли отдельно приобрести судьбу, на выбор, без имени, — спросили мы: я и моя скрытая маской перед лицом Ковида душа.

— Нет, — ответила она, — это невозможно. Судьба привязана к имени, как, например, телефонный номер к сим-карте. Можно заменить судьбу, но  только вместе с именем. Но мы можем предложить вам новое чистое имя, то, с которым еще никто не жил.

— Вот это интересно! — сказал я.

— Но учтите, что тогда вам придется заново создавать его судьбу, и никто не знает, что из этого выйдет. Мы не гарантируем приемлемый результат.

— Все равно, давайте, — сказал я. А душа тем временем ушла в пятки и выглядывала оттуда через дырку в носке.

— Ты только и думаешь о своем спасении, — подумал я, обращаясь к ней, к душе. То есть, в данный момент, к своему страху, ведь она вся превратилась в страх.

— А как мне быть с радостью моей жизни в мире? С талантом, наконец? — спросил я у нее.

Душа молчала.

— Для смены имени вам нужно внести на счет сто рублей, — сказала девушка, пододвигая ко мне считыватель карт, — такова начальная стоимость вашей новой жизни, которую вы начнете проживать с самого начала. Но вы сможете использовать эти средства, например, потратить их на разные бесполезные занятия.

Душа вздохнула где-то внутри меня. И внутри себя.

— Вы должны не забыть активировать ваше новое имя, — продолжила девушка, — когда к вам придет сообщение из Канцелярии.

Я уже вышел из конторы, когда сообщение пришло. Я ввел пароль и прочитал свое новое имя, оно показалось мне женским, хотя я не был уверен в этом: «Топь» — таким было оно. Я нажал на кнопку «подтвердить» и принял его, это мое новое имя. Но может правильнее будет, если я скажу так: я приняла его. Или мое приняло. Как небогат, однако, язык, в обращении с родом предмета! Да и живого существа! Так или иначе, мое прежнее «я» провело рукой по туловищу, как по экрану смартфона. И рука стала влажной. И ноги стали уходить во что-то полужидкое и вязкое. Пришло сообщение об успешной активации. Я понял(а), что погружаюсь в себя.  

 

 

ГОДОВЩИНА

 

Нашему Ужасу скоро исполнится год! Он вполне повзрослел, наш Ужас, уже уверенно стоит на ногах и делает первые шаги. Правда, нам приходится придерживать его за шарфик, чтобы он случайно не зашел не туда. Но с каждым днем он делается все более самостоятельным. Конечно, придет время, когда он не станет нас больше слушать, и начнет принимать решения самостоятельно. И нам уже трудно будет его удержать. Он покинет то место, где мы его кормили, лелеяли, оберегали от невзгод и учили быть правильным. И мы совершенно не знаем — кто придет к нам вместо него. Какая тогда наступит страшная пустота! Это невозможно даже представить — мы проснемся однажды утром, а нашего Ужаса с нами больше нет! Будет ли он посылать нам письма? Станет ли выходить для общения с нами в скайп или в зум? Или нам останется только рассматривать старые фотографии, на которых мы стоим в обнимку с нашим Ужасом, зрелые, красивые и стройные, еще только начинающие осознавать, что будет с нами дальше. Только начинающие догадываться, что наши чувства изменятся, как и наши лица, и мы перестанем однажды думать об Ужасе, а вместо него мелкие бестолковые страхи будут крутиться возле наших ног, на которых нам трудно будет стоять.

 

 

ВЕЩЕСТВО ПЕЧАЛИ

 

Да, мы трогали его, вещество печали. Брали в руки. Клали на ладонь и накрывали другой. Она влажная, печаль. Сухой бывает грусть, о чем замечательно сказал поэт сто лет назад, печаль же почти всегда влажна. Ее можно зачерпнуть из глухого угла омута, где вода почти не проточная, и ее поверхность покрывают желтые кувшинки. Вещество печали укрывает поля, по ночам или когда холодает после ненастья. Ложится капельками на растения. Иные питаются этой влагой. А что тут удивительного — печаль может питать жизнь. Она не дает приблизиться смерти, которая свободна от эмоций, равнодушна ко всему. Печаль хотя бы неравнодушна к своему носителю, он нужен ей живым. И она не отдает его, не отпускает, не позволяет равнодушию иссушить его, а знойному ветру унести его в пустыню. По ночам вещество печали светится в темноте, потому что печаль по своему составу, в отличие от тоски, светла. О чем двести лет назад сказал другой поэт.

Но они оба, те поэты, не знали и не могли даже предполагать, что наступят времена, когда печаль окажется в дефиците. На фоне изобилия страсти, ярости и тоски.

 

 

ЖИВУЩАЯ ВО СНЕ

 

— Я живу в твоем разуме, — сказала она, — в твоем сне. Иногда свешиваю ноги за край внутренней реальности. И ты трогаешь их. Потом ты просыпаешься и записываешь то, что запомнил. Во всех, кого ты встречаешь, ты ищешь меня. Если находятся похожие на меня, внешне, или по манере выражать эмоции, ты готов все отдать, чтобы быть с ними. Ты общаешься с ними, а потом засыпаешь и передаешь все увиденное и прочувствованное мне. Я давно вобрала в себя черты всех, с кем ты был или хотел быть. Ты можешь не ходить никуда, никого не искать — все они есть во мне. Я, воплощение всех, каждую минуту с тобой. Надо только захотеть увидеть меня. То есть правильно заснуть. Вот, я свешиваю правую ногу за край. Видишь ее? Это то самое совершенство, которое ты искал. Когда ты проснешься, то будешь вспоминать меня. До времени очередного сна.

 

 

РУКОВОДСТВО ПОЛЬЗОВАТЕЛЯ

 

В «Руководстве пользователя» к этому «особенному миру», приобретенному в Amazon, было написано следующее:

 

«Умерев между твоих двух «я», ты не производишь третьего «я». Ты производишь молчание одного из своих «я», или обеих сразу. Утратив одно «я», ты сползаешь к обезличенности, а утратив второе, ты становишься обезличенным полностью. Обезличенное не умирает, потому что нет места для него в списке умерших — оно там не воплощено. Обезличенное становится общим, то есть всем, что вокруг. И всякий может вытереть об него ноги, или бросить в него окурок.

И вселенная может ждать миллионы лет, пока в складках окружающего общего снова зародится конкретный человек. Возможно, ты».

 

Больше ни по-русски, ни по-английски в Руководстве ничего не было. 

А иероглифы я не смог расшифровать. Все это обошлось в 123 доллара, включая доставку.

 

 

ОФОРМИВШИЙ ВОЗВРАТ

 

Оформивший возврат смотрит на самого себя — все ли возвращено?

Сколько из того, что составляет его, удержано за возврат? Скоро придут и деньги. Тогда станет ясно, так ли много он потерял, отказавшись от приобретения. Тогда он сможет взять себя в свои руки и снова вступить в права обладания вещами, которые он отдал в качестве платы за желаемое. Желаемое, которое не получил. И не будет получать. А пока можно только продолжать убеждать себя в правильности решения о возврате. И взращивать в себе другое, оправдывающее желание. Желание отказа.

 

 

ЕГО НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ

 

— Надо было сразу дать ему имя на уровне дословесного. Тогда оно стало бы для него своим в момент первого произнесения. Он потому и умер, что его организм отторг его имя. Оно оказалось инородным телом внутри тела его бытия. Чужеродным телом, родившимся после него, родившимся от чужих, как все паразиты.

 

— Его имя, то, которое дали ему насильно, было покрыто колючками. Я сама видела это. При каждом произнесении имени колючки вонзались в тело. Это было невыносимо. На месте травм образовывались незаживающие язвы. В конце концов, он перестал произносить свое имя сам. А при каждом произнесении его другими съеживался, как избиваемый, готовящийся получить очередной удар.

 

— И он получал эти удары. Они пытали его всю ночь, произнося его ненавистное имя. Они резали его этим именем на ломти, как ножом. В конце концов, он истек кровью. Говорят, его имя проступило на стенах камеры, где его допрашивали. Огромными буквами багрового цвета…

 

— Они запихнули это чужое имя ему в рот, заставили проглотить, и заткнули рот кляпом. Имя заставляло произносить себя, тысячи раз, а когда он обессилел и замолчал, оно стало просто разъедать его изнутри, как кислота.

 

— Да, оно было кислым и едким. Оно стало таким давно, в результате неправильного хранения между употреблениями, вместе с ядами. Да, оно было токсичным, то имя, которое они навязали ему.

 

— Это имя изначально было придумано для того, чтобы использовать его как орудие насилия!

 

— Она приносила ему другое, настоящее имя. Много раз. Но ее не пустили. И передачу не взяли. Они сказали, что с ним все нормально. Что он просто нарушил порядок, отказавшись произнести данное ему законное имя. И за это понесет наказание.

 

— Его настоящее имя написали на асфальте мелом, на том месте, где это произошло. И туда приносили цветы. Но они приехали и смыли имя водой. И растоптали цветы. И поставили стальной столб с табличкой, на которой написали то имя, которым они унижали и убивали его. И поставили охранников, чтобы его сторожить.

 

— И было это на мосту, соединяющем два берега реки. Один берег носил его настоящее имя. И поэтому мост перекрыли. Закрыли навсегда на ремонт.

 

— А некоторые пытались выкрикивать его настоящее имя. Но их заставили замолчать и одеть маски.

 

 

ЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ

 

По вечерам он возвращался к себе. В перчатках, как и положено. Хотя никто не наблюдал за ним, он все же не осмеливался снять их, потому что не был уверен, что не заражен.

Он подолгу смотрел на себя, ища признаки изменений: мешки под глазами или отклонения в цвете самих глаз. И, конечно, проверял каждый раз наличие обоняния. Для этого он носил в кармане свежую луковицу. И когда приходил к себе, первым делом приближал луковицу к своему носу.

Каждый раз после этого, глядя на себя, он видел, что плачет. И это успокаивало его, приносило облегчение. Он совершенно не думал о контенте, о том, что наполняет его плачь, о чем, собственно, он. Ему было наплевать на это. Важным было только то, что рецепторы в его ноздрях не потеряли способность различать запахи.

А пахло вокруг тревогой и непредсказуемостью. И даже прелые листья в парке имели в ту осень приторно-сладкий аромат, неприятный и вызывающий тошноту.

Он ощупывал себя внутреннего, не снимая перчаток. Это превратилось в ежедневный ритуал. Вообще все его существование превратилось в ритуал. Он не жил, а только регулярно констатировал наличие жизни в себе. И отсутствие признаков приближающейся смерти. Ощупывая себя, он мысленно отмечал наличие того, что было в нем всегда, проводил инвентаризацию хранящегося в нем. Вот детская травма, вот травма юности, вот глубокий след прикосновения к нему женщины, вот высокая книжная полка с бесполезными знаниями, подтверждающими его высшее образование. Вот коллекция рок-музыки, а вот — джаза. Вот запись, в его памяти, голоса отца, а вот — последние слова матери, прозвучавшие в тот день, когда она еще могла что-то произносить. 

Удостоверившись, что все внутри него на месте, он снимал, наконец, резиновые перчатки. И помещал их в полиэтиленовый пакет для последующей утилизации, как это было предписано Инструкцией. Затем проделывал то же самое с маской. И обрабатывал кожу дезинфицирующим раствором.

Теперь его лицо было открыто миру. Но никто не видел его — он лежал в полной темноте на спине. И, с радостным сознанием исполненного долга, погружался постепенно в сон, так похожий на небытие. Для того, чтобы утром продолжить действия, направленные на самосохранение.

 

 

ВАКЦИНА

 

Когда впервые заговорили о том, что разработана вакцина от глупости, то прошли слухи что она будет сначала доступна только высшим должностным лицам. И остальные люди, втайне считающие себя глупыми, так как не достигли столь больших высот, посчитали это несправедливым. Потому что, на их взгляд, именное глупые люди должны были получить прививку, чтобы их внутреннее состояние и положение в обществе исправилось, или хотя бы не усугубилось. Однако наверху, по-видимому, считали иначе. И уже стало возникать беспокойство в низах, как было объявлено, что вакцина все же будет доступна для всех. И более того, самым нуждающимся жителям она будет выдана бесплатно.

Но тогда пошли слухи о том, что вакцина не столь эффективна. А потом и того хуже — слухи о ее побочных действиях. И многие призадумались. Ведь опасность возникновения непредвиденных побочных эффектов при резком восстановлении ума вполне очевидна! И многие опять впали в состояние ожидания…  

 

 

ОМУТ (фрагменты)

 

2.

Только снаружи наш омут темен и страшен. Но это на самом деле не так. Он полон придонной и подповерхностной жизни. Каждый утопленник, вступивший в него добровольно, или, напротив, случайно упавший в черную воду, вам подтвердит: жизнь под поверхностью есть!

 

11.

Институт формы червя очень важен для рыб: иные рыбы считают, что имеет значение лишь его, червя, размер. Или его свежесть. Или способность самой рыбы ловко глотать.

Но именно форма червя, ее неповторимость, выразительность, и, главное, новизна, придают эстетическую значимость процессу рыбьего питания. И поднимают его над примитивным обжорством простейших.

 

12.

Чуть заметные движения плавниками позволяют рыбе сохранить ее положение в подобающем месте, определяемом ее социальным статусом.

 

Наиболее продвинутые из них совершают эти движения как бы нехотя, с некоторым демонстративным пренебрежением к результату. Тогда как прорвавшаяся с трудом из глубин омута мелочь, не стесняясь, шумно барахтается у богатой кормом и крючками рыболовов теплой поверхности.

 

13.

Настоящие рыбы могут погружаться на любую глубину, вплоть до самого дна. Но они никогда не опускаются до иронии. И сиюминутный гнев не искажает их лица.

В момент поглощения, или спаривания, или во сне настоящие рыбы, как элита омута, всегда серьезны. Лица их круглосуточно кротки, чудовищны или страшны.

 

14.

Настоящие рыбы игнорируют всякий объект, не служащий им пищей, и для которого не являются пищей сами.

Но в результате эволюции с некоторых пор у многих из них появился в запасе смайлик. На тот случай, когда надо любить другую рыбу, а любви нет. Или когда нужно дать деньги, а их слишком мало, чтобы можно было с ними расстаться.

Рыбы научились этому у рыбаков. Смайлик — это вкусный шарик из хлеба, внутри которого спрятан крошечный острый крючок.

 

15.

Мысли рыбы извилисты и однонаправленны. Они соответствуют волнообразным движениям ее тела, благодаря которым она движется только вперед, навстречу пище или пасти более крупной рыбы. Или просто к противоположной стенке садка.

 

 

ТВЕРДЫЙ

 

О нем я могу с уверенностью сказать одно: он твердо стоял на том месте, на которое его поставили. И не отступал. Вот это я знаю точно.

 

Никогда не отступал. И не отказывал, когда его просили, даже если выполнить просьбу не мог.

 

Вот это и было неправильностью его поведения, а вовсе не трусость или лень: боязнь огорчить кого-то словом «нет».

 

Когда он обещал и не делал, на месте сделанных обещаний в нем образовывались отверстия, как от пуль.

 

Так постепенно его тело становилось многократно простреленным, изрешеченным, как у оказавшегося перед пулеметным дотом бойца. В середине туловища отверстия накладывались одно на другое. И наступил день, когда они соединились и образовали одну огромную дыру.

 

С этого времени он уже ничего более не обещал, пули со стороны неисполненного и без того летели одна за другой.

 

Умер он от того, что переломился пополам. Верхняя его часть отделилась от нижней по месту многократных прострелов. И упала в крапиву и лопухи.

 

Проходящие мимо до самой осени могли видеть, что сделан он был из тонкой листовой жести.

 

Главным его невыполненным обещанием осталось обещание защитить огород от птиц, расклевывающих семена и плоды. Потому что он  согласился работать пугалом. Точнее, не возражал, когда его назначили на эту должность.

 

Конечно, это было ошибкой. И в том, что черные дрозды и юркие воробьи воспользовались особенностью его характера, ничего необычного нет.

 

 

====================

все тексты 2020 г.