Выпуск №6
Автор: Григорий Чубай
Говорить, молчать и говорить снова
я так долго молчал
ты же знаешь как трудно мне было в сумерках
влажными губами находить добрые слова
когда вокруг – злые названия рек
(когда-то таких добрых рек!)
замедливших ритм свой до ритма больниц
и тучи над плёсом сегодня вечером –
опытные психиатры
одетые в белое
по коридору реки они
плывут в темноту
переговариваясь на латыни
всплески рыб и диагнозы
озлобленные стихи
озлобленный цвет роз
названья лекарств –
они сделают нас очень спокойными
среди деревьев озлобленных – среди акаций
когда чёрные семена будут звучно выскакивать
из рыжеватых стручков
и как стаи встревоженных птиц пролетать
высоко над нами
чтобы луну беззащитную больно ранить
названья лекарств
они нам помогут сегодня ночью
слушать невозмутимо
предсмертные крики луны
помогут нам даже увидеть поэзию
в том как станет луна от боли корёжиться
в том как она захрипит из последних сил
– остановите их
остановите
я же и правда умираю
в расцвете сил высоко над медленной рекой
сегодня уже не смогу осветить я даже
лица
тех что меня убивают шутя
кто они?
и откуда у них
эта страсть ко кровавым забавам?
попробуйте может их как-то растрогать
привезите «Джоконду»
в пуленепробиваемом ящике
или смастерите жестяную луну
пусть стреляют в неё до упаду
каждое воскресенье
целыми семьями
всё становится настоящим только под осень
всё становится очевидным только под осень
когда снова из глубины
из-под корней старых удивительно приветливых
акаций
бульдозер выгребает кости Пифагора
и снова как и каждый год в эту пору
встревоженные родители склоняются
над его улыбчивым черепом
а потом поспешно берут за руки детей
и отводят их в школу
чтобы те поскорей научились
Геометрии Доброты
хотя каждому из родителей хорошо известно
что у геометрии Зла и Добра – одинаковые правила
и что тихий и хрипловатый голос
старого учителя с рукавами
испачканными мелом
каждую осень совсем заглушает
огромный духовой оркестр
жёлтой и красной листвы
и вот уже сбежавшие с уроков ещё такие ласковые
мальчики
забавляясь чертят циркулем на
асфальте
лунный круг – бледное от злости лицо
а после линейку берут – и уже по прямой
веет холодный ветер с востока на запад
и видно тем мальчикам как улетает с ветром
душа хрупкой девочки – их одноклассницы
эта душа на тёмном школьном чердаке
среди поломанных парт и плетёных корзин
вот уже сорок дней минувших по смерти
всё ещё старательно готовила уроки
в тусклом свете
совиных глаз
но сегодня ветер над крышами города
несёт её на запад вместе со страницами
вырванными из учебника Геометрии
вместе с ветрячками ясеневых семян
а внизу бежит детвора
кривляясь выкрикивая обидные слова
и пытаясь попасть камнями
в знакомый силуэт проплывающий в воздухе
а ветер несёт её дальше и дальше –
хрупкую эмигрантку из республики юного тела
чтобы она высоко в небе
плавала наперегонки с самолётами
вместе с такой же хрупкой душой луны
тоже оставившей навсегда
запятнанное чернотой
королевство своего тела
и теперь оно только отзвук
ваших ночных разговоров
стрательно вам возвращает
и порою вам даже кажется
что луна эта жива –
просто стала чуть молчаливей –
и что всё между вами как раньше –
никто не умирал не страдал и злобы
в себе не затаивал –
ведь у ваших поэтов
такие же бодрые и удалые как тогда голоса:
– вот она
вот она – наша луна
похожая на жёлтое лицо Мао Цзедуна
когда перед ним в тёплые весенние ночи
деревья раскрывают зелёные листочки
как хунвейбины свои цитатники!
– вот она
вот она –
наша самая современная луна –
круглая порнографическая фотография
со сценой группового секса
я так долго молчал
ты же знаешь
как трудно мне было в сумерках
влажными губами находить добрые слова
когда след мёртвой луны блестит
на медленной реке
словно револьвер с последней пулей
в дрожащей руке
когда тучи над плёсом сегодня утром –
опытные психиатры
одетые в белое
по коридору реки они
не спеша выплывают из темноты
переговариваясь на латыни
всплески рыб и диагнозы
озлобленный шелест крыльев голодных птиц
названья лекарств –
они нам – лишённым всех женщин –
также помогут
холки крыс полуночных нежно поглаживать
помогут во лживые слова о любви
больше не верить –
чтобы между деревьев нагих не дать себя обмануть
чтобы между деревьев нагих не дать раздеть себя
догола
и даже в самую тёплую пору всегда надеяться
что Ты
или ты или ты или ты или ты
перелистав пожелтевшие альбомы
давних своих ожиданий
не простишь нам того
что не стали мы на тебя похожи
и суетливых фотографов снова и снова
вышлешь за нами в погоню
и они побегут в маскхалатах неловко
по холмам
о пеньки спотыкаясь
и к вечеру нас окружат
в прибрежных кустах верболоза
– улыбнись нам луна
– улыбнись нам как раньше
– пусть и на этот раз
не станем мы их добычей
Вечер
зелёный вечер
как морская вода
наполнил комнату
фиолетовые водоросли теней
выросли в ней до самого потолка
и только кое-где между ними
блуждают красные продолговатые рыбы
отбившиеся от косяка предзакатного солнца
и ты
очарованный
позабыв даже дышать
слушаешь
как
четырёхногое кресло рассказывает шкафу о том
что оно родственник осьминога
ты позабыл даже дышать
и только когда
из соседней комнаты позовут
ужинать
вдруг опомнишься
и лихорадочно начнёшь искать
рядом с собой акваланг
Бессонница
в двух ведёрках
синяя вода полночи
напрасно пытается
металлические веки смежить
* * *
дерево парадокса
растёт посаженное корнями вверх
и где-то там под землёй
на нём уже поспевают
квадратные груши
Новогоднее
То будто бы маскарад начнётся
а на самом-то деле закончится
и теперь можно хоть часок
побыть самим собой
потому что скоро маскарад начнётся снова
или может закончится
но снова надо будет надевать
очень важные
очень умные
очень деловые
маски человеческих лиц
Человек
задумавшись стоит на лестнице человек
и наблюдает как обнимаются в небе
два оранжевых облака
потом он начинает собираться в
дорогу и становится всё прозрачней
два оранжевых облака расходятся
в небе через час как чужие
и незнакомые
а уже совсем прозрачный человек внезапно
вспоминает что нет у него никакой
дороги
Осень с маленькими деревьями
наша осень с маленькими деревьями
очень быстро прошла
ну сколько там нужно времени для
красной листвы
чтобы опала она с
невысоких веток
наша осень с маленькими деревьями
очень быстро прошла
и прошло после неё
много зим и много вёсен и
лишь тогда начала опадать листва с
очень высокого дерева которое в нашей
осени было и о существовании которого
мы даже не подозревали
Неизвестный
кто-то неизвестный должен прийти и уничтожить
нас непогрешимых
нас праведных
нас святых и невинных
кто-то безымянный должен прийти и уничтожить
нас всех до одного
и поэтому продолжается
именование собак собаками
именование дождя дождём
именование мышей мышами
именование страха доблестной бдительностью
у всего появляются имена
у всего появляются титулы
названия имена фамилии титулы
и поскольку ежесекундно появляется на свет
что-то новое то мы уже много лет
только тем и заняты что день ото дня чаще
вертимся во все стороны день ото дня чаще
тычем пальцами в новоявленных
из их имён строим себе ковчег
чтобы спастись от потопа неизвестности
* * *
пречистые голоса
в длинных коридорах
молитвы из чисел
читают
это мадонны часов одеваются в белое
это мадонны часов торопятся
к своему циферблату-почаеву
чтобы засветить до рассвета
вместо свечей под иконами снег
* * *
…но ты тоже радость
и с течением времени
становишься похожей на тонкую
розовую ледяную сосульку в форме женщины
тебя каждый вечер можно отламывать
по кусочку и класть себе под язык
чтобы ощутить приятную прохладу
как в детстве от мятных конфет
После кино
Сегодня вечером на последний сеанс
кинотеатра «Днепр»
пришло 27 Василиев,
Степанов, Николаев, Иванов,
а вышло – 27 д’Артаньянов.
Они грозно блестели глазами
и фехтовали шпагами
Прямо у выхода прыгали в сёдла
и мчались куда-то на быстроногих
застоявшихся лошадях.
(Это вам лишь показалось,
что они долго ждали такси!)
Потом они по канату
поднимались на очень высокую
башню старинного замка.
(Это вам лишь показалось,
что они шли по лестнице
нового многоквартирного дома).
А потом они обнимали своих любимых
и крепко их целовали в уста.
(Это вам лишь показалось,
что они несмело держали девушек за руки).
Над веком двадцатым летела ночь,
и свет летел от далёких звёзд,
погасших ещё в средневековье.
Угасали шпаги и взгляды,
каждый понемногу становился собой.
От неоновых фонарей отвязались белые лошади
и поскакали в прошлое.
Перевёл с украинского Станислав Бельский