Выпуск №1

Автор: Елена Мордовина

 
1

В южных городах тополиный пух начинает донимать в мае. Здесь, в столице, он появляется только в июне, но от этого не легче.
Алина шла за какими-то школьниками. Ветер поднимал пух, и он летел ей в лицо, противно лез в глаза.
— Закрывай мороженое, — кричали друг другу школьники, — сейчас налипнет.
Клиент обещал ей денег на такси, но она решила ехать на метро, а деньги на такси оставить себе. Этого ублюдка она терпеть не могла, но, похоже, ему она чем-то приглянулась. Са-а-ша. Третий раз уже вызывал ее к себе.
На эскалаторе почти никого не было. На самом верху, там, где ступеньки сливаются в плоскую ленту, она почувствовала мерзкий запах разлагающейся плоти. Наверное, в механизм эскалатора попала крыса.
Алина вышла из метро и набрала Сашу. Боялась опоздать.
В любом случае, на метро в это время быстрее, чем на такси.
— Я уже подъезжаю, подожди меня возле дома, — и бросил трубку.
Слава богу, не опоздала.
На теннисной площадке играли подростки. Мячик перелетел через высокое ограждение и скатился по склону холма в другой двор.
Алина смотрела, как парень полез за ним через решетку. Девочка осталась на площадке и смеялась над его неуклюжими движениями.
Он сбегал за мячиком и принес его обратно, на этот раз обойдя решетку по периметру.
— Я полез за этим мячиком, — кричал он. — Мне больно было, понимаешь, по этим решеткам лезть. Больно, а ты смеешься!
Обиделся, чуть не плачет.
Алине самой хотелось плакать. Саша, блядь.
Во двор заехал серый автомобиль.
Саша хлопнул дверью и нажал кнопку на брелке сигнализации. Автомобиль пискнул.
— На такси приехала?
Алина кивнула.
— Дура… Да видел я, как ты шла от метро. В пробке как раз стоял. Денег на такси не получишь. Дура, — повторил он.
Крысиный запах шел от его шеи и подмышек. Сначала Алина подумала, что ей показалось. Она поползла с поцелуями вверх по его волосатому горлу, но когда добралась до самой пасти, оттуда тоже воняло так, будто он только что съел дохлую крысу.
Ублюдок попытался засунуть ей в рот свой поганый язык.
— Подожди, не надо.
— Только не говори, что ты не целуешься с клиентами. В прошлый раз сосалась, как… соска, — подыскал он нужное сравнение. – И не говори, что с кем-то меня путаешь. Я этого не люблю.
Он ткнул ее лицом в свой обрюзгший пах.
Вонючая крыса. Десять вонючих крыс. Глотку резко сжало спазмом.
Добежать до туалета она не успела и выблевала все прямо в коридоре.
— Блядь! Нахер отсюда, блядина! Сука конченная. Убери, сука, за собой. Ты поняла? И нахер отсюда!

2

Учебный центр, в котором Алине предстояло сегодня работать, располагался сразу за Инженерно-строительным институтом.
На газонах возле главного корпуса сидели абитуриенты, с папками, тубами, огромными пестрыми сумками. Они раскладывали чертежи, советовались, дочерчивали поэтажные планы, наклеив листы на стекло открытой дверцы автомобиля, о чем-то мечтали среди пушистых одуванчиков.
Бесконечное число прозрачных шаров застыло в теплом недвижном воздухе.
Подработка в учебном центре для парикмахеров большого дохода не приносила, зато раз в две недели можно было подстричься или покраситься.
Возле самого входа, у стены, целовалась парочка. Парикмахеры вышли перекурить. Одного парикмахера она знала – с двумя зажимами в длинных волосах, салатовым и розовым. Остальные зажимы были пристегнуты к кармашку фартука. Второго она видела впервые. Юноша-антрацит. Поскольку работа модели предполагала общение с большим количеством людей, многих из которых она видела в первый и последний раз, ей удобно было давать им имена – первое, что приходило в голову.
Антрациту имя подходило как нельзя лучше – черные кудри, черная рубашка и брюки. Черноту оживлял только изумрудного цвета галстук на раскрытой груди, в треугольнике между расстегнутых пуговиц.
Она кивнула Длинноволосому с зажимами и зашла в здание.
Скользя ладонью по хромированным перилам, спустилась вниз.
Семинар еще не закончился. Моделей пока было мало. В коридоре, в специальном отсеке, стояли «биде» для мытья волос. Рядом высились полки с разноцветными коробками краски. Девушки сидели в креслах, приставленных к этим биде, скованные и словно напуганные. Ни одной знакомой.
Алина села в кресло и стала наматывать на палец короткую синюю нитку, которую нашла на джинсах. «А… Б… нет, до Б не достает чуть-чуть… А – Александр, сука».
Из учебного зала начали выходить люди. Последним появился Хамель:
— О, привет! Давай, ни к кому не подсаживайся, я сам тебя возьму. Поговорим. Только схожу перекурю.
Он оглядел остальных девушек. Взгляд у него был цепкий, жесткий.

Алина вращалась в высоком кресле.
Хамель брал пряди ее волос и что-то объяснял остальным про натуральную базу. Еще полгода – и она будет знать больше всех этих парикмахеров.
Девушек разобрали. Стилист справа будет красить Зеленое яблоко – невысокую полную барышню. Непонятно, как она здесь очутилась среди моделей. Алина даже поменялась с ней стульями, взяла себе стул пониже. Она косилась на модель, которая попала к Антрациту, и немного завидовала. Все тысячу раз отражалось в зеркалах. Они о чем-то говорили. Неудобно следить за чьим-то диалогом прямо – и она смотрела на их беседу через зеркало.
Хамель разболтал смесь, похожую на черничный йогурт.
— Ну, и как ты теперь?
— Хамель, слушай, найди мне какую-нибудь работу. Не могу больше. За квартиру нечем платить.
Он зачерпнул черничный йогурт пальцами и прикоснулся к голове.
— Что угодно, — продолжала она. – Я уже готова рекламки возле метро раздавать по утрам.
— После демонстрации подождешь меня на улице.
Он закрыл тюбик с краской, выдавил остатки о ребро стола и снова отвинтил крышку.
Зеленое яблоко была очень похожа на Катю. Ее красила девушка в легком топике в косую полоску. Сейчас она взбивала краску.
Хамель отошел, чтобы снова объяснить кому-то про натуральную базу.
Кроме него между столиками расхаживала Маргарита, кастинг-директор, с оранжевой розой в волосах, высокая, скуластая, и Коала (у Коалы на шее – серебристая коала, вцепившаяся в черный канат, с сапфировыми глазами). Они тоже давали всем советы.
Фотограф появился, когда все уже ходили с краской на волосах. Маргарита отчитывала его, а он шарахался по залу и постоянно ронял стулья.
Модели в целлофановых обертках были похожи на цветы, которые спрятали от дождя уличные торговцы.
Когда всех покрасили и высушили, рабочие быстро соорудили сцену и составили стулья несколькими рядами.
Алина не могла дождаться, когда, наконец, поговорит с Хамелем.
Девушки по очереди выходили на импровизированную сцену. Парикмахеры что-то объясняли своим коллегам, показывая на моделей. Все были в босоножках. Буквально все.
Только она одна – в кроссовках и джинсах.
Хамель отчитался быстро.
Оставался только Антрацит со своей красавицей.
— Мою модель зовут Оксана, —  начал он противным фальцетом. У Алины сразу пропал к нему интерес. – Натуральная база – пять ноль. Корни – полсантиметра, основное полотно – окрашено в блонд. Сначала я сделал декапирование, выдержал двадцать минут. Смыл шампунем и бальзамом. Потом взял краску девять два. Оксигент три один, двадцать минут. Смыл, высушил. И посмотрите, какие красивые волосы.
— Оксана, скажите, вам нравится, когда вас вот так трогают? – прорычала с места Коала.
— Да, когда это делает Андрей – мне очень приятно.
— Я к тому, — сказала Коала, — что к модели нельзя прикасаться при демонстрации, это чтобы вы не забывали. Потом – что угодно, но не на показе!
— Я просто взял прядь, чтобы продемонстрировать текстуру волос… — Антрацит широко улыбнулся Коале, пытаясь сразить ее наповал. Но улыбка, которая так действует на моделей, не оказала на Коалу никакого видимого эффекта.
— Если так демонстрировать, как вы, можно во время показа дреды модели накрутить.
Зал засмеялся, Коала мягко прикрыла глаза, довольная своей шуткой.
Хамель махнул Алине рукой и кивнул на дверь.

Парочка на скамейке еще целовалась.
— И что, вообще никак? – Хамель вытер руки о нагрудник фартука и достал сигареты из заднего кармана. – Катя говорила, что тебе крысами воняет. Может, клиент такой попался?
— Все абсолютно. Месяц уже вообще никого видеть не могу. Капец полный.
— Ну, выбирай тех, кто приятнее.
— Никого. Вообще! Летом и так работы нет.
— Вообще… никого. Запиши телефон. Костя берет в эскорт типа для красоты пипеток. Знаешь, одна работает, остальные целок из себя строят. Думают, что они модели, блядь. Поработаешь целкой на старости лет. Скажешь, от меня. Да он тебя должен знать.

3

Богдан не любил столицу.
Утром люди набивались в вагоны метро, словно осы в щель.
Возвращался он поздно, когда в метро никого почти не было.
Он откинул голову, вытянул ноги в проход и стал вспоминать.
Однажды брат прибежал к нему и сказал, что осы снова занимают то маленькое гнездо в сарае. Собственно, это было даже не гнездо, а букетик в несколько ячеек. Прошлым летом они не стали его сбивать, а закрасили поверху серой краской из пульверизатора. Что-то вроде украшения получилось. А теперь вот они слетелись.
Возле сарая брат прикармливал рыжего соседского спаниеля. Подальше от дома, чтобы не слеталась мошкара. Богдан подошел и пес поднял на него морду. С ушей капало масло – брат дал ему остатки селедки в пластиковой плошке. Богдан открыл дверь сарая и увидел, как по ячейкам гнезда ползает шесть или семь ос.
Он нашел спираль от комаров, взял спички. Установив пластину со спиралькой под самым гнездом, подпалил ее с обоих концов и отошел в сторону. Ос Богдан побаивался. Присел на корточки и стал смотреть, поглаживая спаниеля. Тот с любопытством заглядывал в глаза и словно спрашивал, к чему вся эта суета.
Дым тем временем курился и осы начали что-то соображать. Они суетились, то отлетая прочь, то снова подлетая. Ползли в щель, за которой гнездо, отползали, присаживались в стороне, умывали лапками головы и снова лезли в щель. Защищали своих личинок.
По большому счету, люди тоже делают это ради своих личинок – лезут в щели вагонов метро, теснят, ненавидят друг друга…
По вагону шли, переговариваясь, какие-то мужики.
Богдан даже не стал открывать глаза. Он только собрался поджать ноги, как кто-то врезал ему по голени тяжелой подошвой.
— Больно, вы че? – он брыкнулся в ответ. Вот не надо было этого делать.
Не успел он вскочить, как получил удар в висок. Голова, издав какой-то нереально звонкий звук, врезалась в металлическую обшивку окна.

Кто-то осторожно тряс его за плечо.
Сначала он не смог разглядеть – перед глазами шли круги. Словно откуда-то со стороны он слышал, как подвывает от боли.
Перед ним стояла девушка с колечком в губе и густо подведенными глазами, как у Аврил Лавин (у него в комнате, там, дома, в детстве, висел плакат). Колечко было в виде трилистника…
— Эй, ты меня слышишь вообще?
Она трогала его мокрые, склеившиеся волосы. Богдан слеп от каждого ее прикосновения. Голову как будто раз за разом ошпаривали кипятком.
— Ч-ч-черт! Отстань.
— Может быть трещина. Надо в больницу ехать.
— В какую, нахер, больницу?
— Тебе далеко до дома?
— Не знаю.
— Тогда идем ко мне, я тебе рану промою. Я здесь совсем рядом живу.
— А ты не боишься?
— Есть чего бояться, можно подумать…

На тахте было жестковато. Богдан приобнял девушку за талию и притянул к себе.
— Зашевелился уже, герой. Смотри… Тебе сейчас двинуть в то же самое место – вообще копыта отбросишь.
— Алина… — он пробовал на вкус ее имя.
Рука уже скользила под майкой.
— Нет, я не могу.
— Да ладно, брось, – он скинул лямку с одного плеча.
— Я серьезно не могу, — она отставила в сторону бутылку и кинула рядом мокрую вату.
Вообще-то Богдану нравилось, когда девчонка хоть немного ломалась. Такая не лезет в постель с первым встречным – это он точно знал. И ему сделалось очень спокойно, как будто по всему телу разлилась горячая водка.

С утра он чувствовал себя гораздо лучше. Боль притупилась. Можно было ехать на работу, но ему не хотелось так скоро расставаться с Алиной.
Он гладил девушку по спине.
— Если бы мы были у меня дома, то не надо было бы никуда ехать. Мы пошли бы к морю, смотрели, как пролетают над водой стаи бакланов, чувствовали, как воздух наполняется запахом йода…
— И что за счастье? Если бы тебе нравилось так без работы сидеть, ты б сюда не ехал. Оставался бы там у себя…
— А не обязательно быть там. Я и так себе все могу представить… Вот слушай. Мы бы кричали и бегали по пляжу, взрыхляли ногами красный песок. А вечером взбирались на холм смотреть, как заходит солнце.
Она высвободилась из его объятий и пошла за халатом.
— Выбрасывали из постели сколопендр… ты бы визжала. Я хотел бы услышать, как ты визжишь. А тебе бы откликались фазаны, кочующие по степи.
— Вставай давай, фазан. Ты на работу собираешься?
— Да, вечером вернусь поздно.
— А тебя кто-то вообще приглашал? Шустрый…
Алина подошла к комоду и долго рылась в верхнем ящике.
— Ключи возьми, я могу позже тебя приехать. У меня сегодня подиум.

4

Катя стояла у окна и курила, глядя на двор. В темном стекле отражалась кухня. В тот вечер Катя вообще много курила, вытягивая из пачки одну за другой тоненькие сигареты.
— Не хочешь курить? – поинтересовалась она у Алины.
— Нет, я вроде бросила… Давно уже не курила.
— А остальное? Я слышала, у тебя кто-то появился. И че, с ним можешь? Крысами не воняет? – она громко расхохоталась. – Сейчас буду наматывать сапоги. Ришар подарил, когда приезжал. Такие сапоги классные. Наматываются, как портянки. Я тебе уже показывала фотки с майских?
— Да, я не досмотрела, к тебе пришли тогда.
— Тогда иди досматривай, до такси еще есть время. Не хочу раньше них приехать. Это мартовские еще. Вот это мы все вместе, гуляли с Ришаром, дубленку ему купили, он ничего теплого не взял такого.
— Вот эти я видела…
— Ладно, ты досматривай, я пойду сапоги наматывать.
Катя долго возилась в коридоре, гремела, роняла какие-то предметы.
— Смотрятся, конечно… Интересно, кто это придумал, сапоги наматывать. Как портянки. При ходьбе сползают, конечно, постепенно.
— А нам никуда и не надо ходить, вон такси уже приехало.
— Блин, Ришар как раз в мессенджер звякает. Сейчас, только отвечу ему.

Набережная была пуста. Пекинские львы отражались в холодной августовской воде – немые стражи с разверзнутыми пастями. Мостик покачивался. Швейцар помог Алине снять плащ.
Им, конечно, все улыбались. Улыбались будды в коридоре. Улыбались девушки в узорчатых халатах.
Почему-то в китайских ресторанах всегда пустые залы.
Слева, при входе в зал, играл одинокий саксофонист.
— Да, мы резервировали столик.
— На шестерых?
— На шестерых пока.
— Вот этот, пожалуйста.
Девушка в шелковом вышитом халате подала меню.
— Что мы себе закажем? Сегодня хочу напиться. Не была пьяной с самого дня рождения.
— А у меня вообще, считай, дня рождения не было. Но я как-то напиваться не очень хочу. Мартини –нормально. Только льда побольше.
— Здесь фирменный коктейль интересный. А какой меня Ришар научил коктейль делать! И приготовить, вроде, легко, и вкус такой необычный. Покупаешь замороженную малину и малиновый сироп. На дно бокала наливаешь сироп, сверху – шампанское, и бросаешь ягодку туда. А-а-а! Нам два коктейля «Мандарин»…
— Что-нибудь еще?
— Ничего пока. Спасибо.
Саксофонист заиграл следующую мелодию.
— Слушай, как я эту люблю. Dance me to the end of love… Сегодня такие мальчики будут. Приятели Джо. Возьми себе кого-то? Так и будешь до осени у меня деньги стрелять?
— Не, я не могу.
— С этим своим можешь? Может, они не противные будут? Выпьешь побольше.
— Не очень мне нравится этот коктейль.
— Да, слишком крепкий…
— И резкий. Когда они уже придут? Девочка еще вообще не звонила. Она не может не прийти. Костя из агентства в два счета выставит. Кстати, девочка по-английски почти не говорит. Будешь помогать переводить, если что.

Первым вошел Джо. За ним – трое его приятелей. Все в черных свитерах, рассеянные, немолодые. Жалкое зрелище.
— Привет, Джо.
— Привет, рад тебя видеть. Как у тебя?
— Отлично все. А ты как?
— Лучше всех. Познакомьтесь, девушки. Это Питер. Джефф. Его брат – Тим. С Катей вы уже знакомы. А это Алина.
— Очень приятно.
— Рад познакомиться.
Джо заказал себе пиво. Делал вид, что ничего не хочет. Алина уже знала, что он так и просидит весь вечер, чтобы не участвовать в оплате счета. Пока новые знакомые изучали меню, она старалась понять, кто из них кто, руководствуясь Катиными рассказами, услышанными накануне. Напротив сидел Питер, высокий старик с зализанными на бок седыми волосами. Выглядел он довольно свежо, как для старика, хотя и был ровесником Джо. Когда-то ни вместе учились в Гарварде и снимали на двоих одну квартиру. Мультимиллионер. Старый, старый. Конечно, блеск в глазах, безупречная осанка, идеально белые зубы. Она не любила белые зубы у богатых стариков. Это как-то неестественно. Как будто оживший труп. Напоминало эти рекламные фотографии с гламурными белозубыми стариками и старушками. В жизни глянец исчезал, оставались эти белые зубы под пергаментными мертвыми губами.
— Марина скоро будет. Пробки на дорогах. Немного опаздывает.
— О, мы сегодня видели такую страшную картину. Машина сбила двух девушек, и они валялись на обочине. Мы проезжали мимо… Это было ужасно.
— В Штатах я такого не видел. Здесь я этих аварий видел, ну, наверное, шестьдесят или семьдесят.
— Джо, ты как всегда привираешь.
— Да нет же, правду говорю…
Катя шептала через стол:
— Питер попросил разрешения поухаживать за Мариной. Через Джо. Она ему позволила. Так что посмотрим на этого красавчика.
Джефф сидел справа от Питера. Напротив, рядом с Алиной – его брат.
— Тим. Тимофей, — представился он на русском. — Разрешите за вами поухаживать. Очень приятно. Я плохо говорю по-русски. Я учился в Пятигорск – ке. И потом в МГУ немного.
— Отлично говоришь по-русски, Тим. Ты, наверное, шпион.
Тим рассмеялся. Алина засмеялась в ответ. Засигналил мобильный. Богдан. Она сбросила вызов.
— Нет, я не шпион. Она сказала, что я, — сообщил он брату по-английски, — наверное, шпион. Я так хорошо говорю по-русски.
Черные свитеры оторвались на мгновение от изучения меню и заулыбались.
Через некоторое время появилась Марина. Она заняла приготовленное для нее место у окна, напротив Джо, и подставила Питеру щеку для поцелуя. Катя вытянула из пачки очередную сигарету.
Снова зазвонил мобильный. На этот раз Алина ответила:
— Что ты названиваешь? Тебе не ясно, если человек сбросил твой вызов. Я на работе. Потом перезвоню.
Питер оживился, объясняясь с Мариной на упрощенном английском. Та всем своим видом хотела показать, что с Питером ей безумно интересно. Когда-то она встречалась с Джо, но тот нашел себе какую-то бухгалтершу, и теперь Марина хотела ему досадить.
Официантки разливали соевый соус по белым прямоугольным соусницам. Алина разговаривала с Тимом.
Марине, видимо, надоело очаровывать Питера. Она обратилась к Джо на своем простом английском.
Ласково, как только могла:
— Joe, why you don’t eat?
— I’m dieting.
— You die tomorrow. Today you eat.
Алина с Тимом покатились со смеху.
— Ты слышала, как она сказала? – Тим приблизился к ней вплотную и шептал на ухо. – You die tomorrow.
Today you eat.
— Да, здорово. Честно говоря, она его до сих пор ревнует.
От Тима пахло дорогой туалетной водой. Он продолжал удивлять Алину каждой новой фразой.
— Нет, Тим, все-таки ты шпион, — Алина становилась все веселее. – Какой ты американец, ты русский! Уж я-то знаю.
Друзья перемигивались, улыбаясь уголками губ. У Джеффа это получалось особенно выразительно. Его прищур был чем-то похож на знаменитый прищур Ричарда Гира. Наверняка, он разбил много женских сердец. Он не тратил свою драгоценную энергию на болтовню. Казалось, он все время о чем-то мечтал или что-то вдохновенно обдумывал, что, по сути, одно и то же.
Тим выпил уже три бокала пива и продолжал очаровывать Алину. Теперь он считал по-русски, загибая пальцы:
— Один – час, два – часа, три – часа, четыре – часа, пять – ча – соооов!
— Молодец, Тим! Если бы я была американкой, я бы ни за что не стала учить русский. Это очень сложно.
— Очень сложно!
Джо продолжал сплетничать, отрывая Алину от болтовни с Тимом.
Она сбросила еще два звонка.
Вскоре появилась девушка в легком костюмчике. Почему-то казалось, что она только что с тренировки по верховой езде. Может, это ее наряд. Может, осанка. Может, белокурые волосы, собранные в хвост. И детское лицо с правильными чертами, детские ресницы. Пытливый и настороженный взгляд…
— Как тебя зовут, девушка? – спросил по-русски Тим.
— Таня.
Она села с краю и молча оглядывала всех до конца вечера.
Алина даже не заметила, когда ушел саксофонист.
— Костя, наверное, сказал, что выгонит ее из агентства, если она не придет… — шепнул Джо на ухо Алине, впрочем, достаточно громко, чтобы слышала Марина. – Джефф, ты почему скучаешь?
— Я жду своего цыпленка. В сладком соусе.
— О, это будет долго. Они еще должны его поймать и ощипать. Вчера они черт знает сколько ходили на рыбалку… И пиво они, кажется, сами варят. Как хорошо, что мы живем в Америке! Заказа нет? Мы пошли! Бай-бай! И вы скоро разоритесь.
— У них сегодня просто жаркий день, — Джеф указал рукой на пустые столики, —  Посмотри сколько клиентов. Запара!
— Попробуй сашими. Здесь на всех хватит. Угорь очень вкусный. Рекомендую.
— Нет, я сырую рыбу – нет. Я видел фотографии. Там мозг человека, пораженный…
— Джо, только не за столом!
— А почему бы и нам не заказать сакэ. Официантка, нам еще две бутылочки сакэ и пять стаканчиков.
— Да, и мне вилку, пожалуйста, принесите.
Вилку Алины унесли вместе с тарелкой, Алина хотела попробовать десерт, который на всех заказал Питер. Десерт был похож на печеные яблоки.
— Боюсь, когда тебе принесут вилку, мы уже переместимся в ночной клуб, — сострил Тим.
— Кстати, ночной клуб! Уже начало двенадцатого.
Мобильный Алины продолжал звонить.
— Ничего, немного опоздаем.
— А мне так хорошо, что не хочется уходить. Давно не была в такой расслабленной атмосфере. Знаешь, Тим, у меня и дня рождения, считай, не было.
То, что было похоже на печеные яблоки, оказалось киви в застывшей карамели. От теплого сакэ Алину развезло окончательно. Она уже лежала на плече Тима, принюхиваясь к его запаху.
— Ты знаешь, знаешь? – дергал ее за рукав Джо, пытаясь склонить на свою сторону. – Только это тайна. У нас с Тимом проект.
Джо громко шептал в ухо:
— Титан! Нам продадут месторождение — шестьсот тысяч тонн титана. На Украине. И китайцы готовы это купить. Знаешь, сколько они за это заплатят? Два миллиарда долларов!
Тим неодобрительно взглянул на Джо.
— Не беспокойся, Тим. Ей я доверяю на все сто.
— Видел, Тим мне показывал какое-то письмо на телефоне? Так это был ответ! Да! Это был их ответ «да»! Давай за это выпьем. Тихонечко. Чтобы никто не знал. Это коммерческая тайна, ты понимаешь.
Ее вытянула Катя:
— Не пей больше! Мы выйдем на свежий воздух, покурим, проветримся, — объяснила она Джо.
Как только они взошли на мостик, Катя завизжала:
— Ты что, дура, да? Все у тебя нормально теперь? Давай, начинай работать. Этот Тим, он миллионер, дура.
Снова раздался звонок. На этот раз Алина не стала сбрасывать.

— Да, Богдан, алло…. Нет. Я сегодня вообще не приду…. Какая тебе разница?.. Ну, тогда собирай вещи и уматывай!

Когда подали счет, Джо делал вид, что о чем-то напряженно думает. Об украинском титане или заброшенных угольных шахтах, которые сделают его мультимиллионером. Тим едва заметно вздыхал.

Алина смотрела на них, и все они казались ей похожими на крыс. Черных крыс со сморщенными мордочками. Две жирные крысы и две худые. Они потихоньку вставали из-за стола и останавливались у дверей, не решаясь выходить первыми.

Одна из них попросила всех стать ближе друг к другу и сделала групповой снимок.