Выпуск №9

Автор: Даниил Растегаев

 
—

зачем мне бетонные стены
чертоги бараки и тюрьмы
зачем мне моральные сковы
и пыльные вы

о кучная перихарАн
разгылАйное пЫство патУх
кАрана сАнна матУса
быгАд прадылОк

холодно холодно холодно холодно
от ваших снов от ваших слов
паскудные гербарии стихов
на свалку пыльных реверансов

о я написан под копирку
мои и тысячи меня
блефуют думают страдают
и делают себя меня

моя стена высоким криком
и плач разрушенных старух
к барьеру, гопники, к барьеру, —
в чём суть дуэли бытия и я?

 
— —

бог телефонов и городов
мой таинственный сон
мой искусственный сон
чтобы выспаться — ночь
чтобы выспаться — жизнь
мне не хотелось летать — но так получилось
танго злых городов, фонарей и квартир
танцы ржавых массивов под подошвой шута
дёрни деда за бороду — будет вам ой
ах, небеса, небеса
что за дикая грусть в вас, слюнявые?
что танцуете вы что поёте
все умрут, только вы не умрёте
в конъюнктурных стихах

смотрите — природа корчится!
это Дега дописал «Танцовщицу»
скаредно
скаредно
буйно
фас — и дымка развеялась плотью кита
в животе у Ионы

 
— — —

как будто сон, как будто наугад
идёт под горку ласковый отряд
идёт по крышам горький постовой
он не больной, он гной, он свой

как будто снег, как будто чистый лист
бредёт по тьме вонючий как лиса
жестокий раб и панцирь, и пила
и ржавый свет, и рыцарь ниц

ох мой патрон, о смилуйся, не смей
не умирай, не требуй, не плоди
не восхваляй, мне тошно, глупо, тошно
мне всё не сложно, ложно и возможно
мне кожа
          мне чья-то ноша
                              мне больше

как будто насовсем, как будто спозаранку
иду-бреду-смотрю стеной стою
мне кажется, но я не умираю
мне кажется, что это всё я плохо сплю

ах, если бы…

 
— — — —

плывут года наскоками
плывут года девчонками
плывут года зелёные
по киевской воде

и только лишь состариться
и только лишь пропариться
и только лишь сгутариться
в грудастый патефон

морями пыщут ястребы
и ветром пятикантропы
и небом алебастровым
законопачен день

под веткой очень точенной
навешанной и сбыченной
собаченной и пачковой
пуляет детвора

играются и верятся
лелеются, ямбеются
хореются и пишутся
бетонные года

которые наскоками
которые девчонками
которые зелёные
по киевской воде

 
— — — — —

как труп
без губ, звезды и кочерги
без бус и счёта за квартиру
как будто понедельник
как будто приговор

стоял я на ветру, скрепляя тишину
тревожным кашлем в рукава

о, как я был прав —
и стоя у стены, пусть и на сцене
я чувствовал спиной могильный первобытный холод
и будто волк голодный и святой
я взгляд бросал осколочной гранатой
и улыбаясь
я говорил, чего не знал и сам

как будто тишина
как будто я воскрес —
без сладкого и сосланный в острог
ослушник дебошир и балабол
с непокорённой головой
я щупал место шеей и на плахе
я восторгался будто в первый раз

 
— — — — —
—

о моя одиссея
летят и летят города
раскололась Пангея
пропала ёлочная мишура

ветеран по несчастьям
о скоро о скоро
о скоро сомкнутся столетья
мягким шлепком двух век

думные дымные люди
звери деревья и травы
одумайтесь, вы не правы
одумайтесь, вы нелепы
одумайтесь, вы мазепа

из прошлых лоскутных карманов
сошью себе маленький фрак
и буду ходить
и буду один
и буду и буду и буду
как Харе, Кришна и Будда
как Рама, как Вишну и Шивва
как ласковый Дед Мороз
как злость

 
— — — — —
— —

на погонах прогонах погонях
на коленях на снах и на венах
на колючках и случках
часовых отрывных и забытых
на холодных дремучих и сучьих
на чужих

не смотри не желай не жалей

ах моральные присказки для дураков
этот сон был не в руку, а в печень

извините, до меня это уже рассказали
поищите-ка интертекст

а может, это просто кресты и могилы
а может, это всё ключи и зубила
а может, всё это говно

как давно вы звонили маме?
как давно?

оправдание пахнет нестиранной наволочкой

 
— — — — —
— — —

сам себе серый волк и плётка, мда
сам себе иногда
без особого смысла и льда
без приговора суда

без формальностей и ритмики без
на вагончик метро залез
и не вылезти, не уйти
бесконечны вагоны пути
безразборны враги и кифары
(извините, должно быть — гитары)
кабаки, трактиры и бары
там, где бояры

солнечный час вместо вас — а ну-ка?
ах, какая же скучная скука
вы суёте синие руки
под корнет-а-пистон
и вместо звуков — стон

как бы не эдак но если вот так
стонет и стонет в овраге мой враг
я следу за ним в оба
пока не настанет холод —
я замёрзну, ах, велика потеря

 
— — — — —
— — — —

ах я большой больной солдат
как будто бы богат
но так условно и всевышно
но отгадайте, кто, если не я

нога в ботинке, в луже и в грязи
и в той связи
срисованным героем для врача
учебника, стихов и иллюстраций словаря
я уповал на Бога, будто верил

но вот стена, и ясный небосвод
стремительный, как дух могучих вод
смотрел, и сверху вниз
казалось мне, что это не сюрприз

сомнение сомнение сомнение
поёт мой когнитивный блюз
и в город Н
на троечке, в пенсне и бакенбардах
проследовал и я, и мысль обо мне
но я солдат, прикажешь — я исчезну

 
— — — — —
— — — — —

не коростель, а костыль
в декабрьских брюках с лицом, как у Луны
стоял, и этим всё живо

а за углом тот надорвал живот, кто пел
так разорвите ему глотку, он мешает спать
как чопорный монах
я откажусь тщеславно от питья, сославшись на причёску
и комната с людьми
которые не знали, кто куда
вертелась, как Земля
весна стучалась в дверь — ей не открыли
видимо, для них сезон не наступил
покуда ласточки не прилетели
покуда ты обижен, туп и свят
я раскуплю тираж и разожгу костёр
какая польза от макулатуры?
исправь свою табулатуру
тут же мажор совсем не в тему
подайте, граждане, на хлеб

 
— — — — —
— — — — —
—

я червяк и я чудак
может, враг, а может, враг
я могучий краковяк
где курицу ведёт червяк

о Брахмапутра моих просьб
о Вурдалак моих желаний
о — Караул в ружьё
о — Боевое знамя

свинцовый страх свинцовый враг
свинцовый прах на волосах
и на словах и на часах
закончился тах-тарарах

какой печальный и суровый
бедняк, поэт, скупой, дневальный
командую на выход, слушают меня
стена меня вся жизнь меня

пока фонарь пока разведчик
займи жевачку мне, кузнечик
займи местечко мне, хороший
займи мне милый мой хороший
много крошек и зелёный горошек

 
— — — — —
— — — — —
— —

как мне быть без языка
с ногой, которая как ртуть
с рукой, которая клюка
мне не уснуть не снуть

позор копчёному Иуде
и хер ему на блюде
я рисовал звезду и ферму
как вдруг

все вместе вылезли к воде
и стали братьями
возможно, станем образами
в том смысле если,
ну а впрочем

давили ягоды и травы
играла кошка сапогом
и рвал на части сантиметр
доску из грифельных страстей

о горе мне о горе
упала капля в море
и стала капать дальше
не страшно

 
— — — — —
— — — — —
— — —

порой мне кажется, что я танцую
я здесь танцую странный танец
и ноги из земли
и тело из небес

и я играю странный берег
и я пою зеркальный флаг
который реет прямо мимо
который ходит прямо в нас

и ходят стрелки ледяные
и веют грамотные ветры
и слышится победный вечер
и хочется всё раскурить

и дописавши смерть, тревожный пианист
глазами ищет потайную дверь
и если там не притворится зверь
её предназначение условно

всем быть и плыть и стыть и верить

 
— — — — —
— — — — —
— — — —

как это было?

вот я пошёл, как дождь или пират
крючкообразный франт в рискованных штанах

что дальше?

вот я побежал
ой мимо деревень и жаб
да мимо оводиных жал
возможно, я устал

возможно?

но если так, то это так тревожно
твороженый пироженый испуг
из пальцев глупых рук
из двух

что под копытом у коня?
какая тайна тайником?
какая луковица в стол?

— но я и так
варфоломеевский дурак
не телефон, ни человек, ни враг

 
— — — — —
— — — — —
— — — — —

ах, усталый велогонщик,
ах, коломенские липы
как красиво просто быть

я кричу в колодец стой!
я кричу в колодец хой!
я кричу в колодец я!
— а вдруг там смерть моя?

едет едет на коне
автоматик на ремне
пистолетик в кобуре
озирается вокруг
слышен только стук

вот плюётся надо мной
вот растаял мезозой
вот идёт какой-то злой
вот от мыслей весь гнилой
вот от памяти живой
только мёртвый

а вот и виселица с ним
и он её везёт, как капельницу
а рядом с ним красавица
пырнёт его в живот
и вот

 
/

                                                                      той незнакомке, которая та

в ней Бог, в ней рок
и Божий огонёк
в ней сталь клинка
в ней речка глубока
в ней сдох петух
в ней нем, в ней глух
в ней немец на гнедом коне
в ней комиссары в галифе
в ней утро перед эшафотом
в ней бури, смерти, переводы
в ней столько лет
в ней сжарился омлет
в ней лес шумит босой
в ней машет страх косой
в ней осень чёрная летит
в ней гепатит, чума и тиф
в ней восемь нот
в ней виды на завод
в ней дым из труб
в ней силуэты губ
в ней вечная вода
в ней виселица иногда
в ней ветер перемен
в ней мишура и в ней безмен
в ней чей-то Божий сын
в ней Бог, возможно, он един.