Выпуск №22

Автор: Татьяна Щербина

НАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО

Мы изучили ошибки всех предыдущих самодержцев-тиранов-диктаторов-деспотов и не повторим их. Потому что они были одержимыми – в прошлом веке, или всемогущими как наместники Бога на Земле – в позапрошлые. А мы гибкие. Осторожные. Только выстроив сферическую защиту самих себя в десять оборотов, делаем бросок. Наше величество кажется им комичным, а к какой-нибудь британской королеве с пиететом так, ваше величество, и книксен, и головку склонить – привыкли. Как у нас привыкли, что мумия живее всех живых – ко всему привыкает человек.

Мы начали с того, что вместо слов, наскучивших разбаловавшемуся охлосу, придумали новое: вертикаль власти. Назови мы наш формат диктатурой, получили бы залп проклятий, мы же назвали его диктатурой закона, и это всех не только устроило, но даже обрадовало. А законы мы сами же и издаем, какие нам нужны, но они только уважительно кивают: «закон есть закон".

Наша гибкость в том, что мы начали с Ивана Грозного, с его делением на семь округов, с опричниной, назвали его мудрым и добрым, и что сына он не убивал, добавили для убедительности. Но долго на этом этапе не задерживались, перешли к раззолоченному ампиру, богатому, раздольному, думали уже новых мостов вроде моста Александра III в Париже настроят по всем столицам мира, но не тут-то было. Мосты все оказались надувные и разводные, разводили нас, надували, обманывали. Ну ладно, обратим свой взор внутрь. Кто мы, просто наше величество, а чем докажешь, как говорят у нас в народе? Не дожидаясь этого вопроса, мы показывали, что умеем творить чудеса. У нас ведь страна чудес, чудесная страна, не так ли? Мы умеем летать с птицами, самолет тоже водить умеем, и рыбину в человеческий рост поймать можем, и шайбу забьем, и амфоры античные море само приносит к нашим ногам. Да что амфоры, весь мир лежит у наших ног, но пока об этом не догадывается.

Мы гибкие, как гимнасты. От слова гимн. Он один, но тоже гибкий.

Наша гибкость – разноцветный калейдоскоп, то мы включили Муссолини, чисто как картинку, когда он был на коне с голым торсом, потом постепенно поддавали жару Сталиным, его и сделали постоянным фоном, тик-так, тик-так. В какой-то момент пришлось задействовать усилители, раскидать по темным углам всяких болтунов, болтун – находка для шпиона. И включили песню: Сталин и Мао слушают нас. Мао, как Европа им увлекалась! Можем повторить. Некоторые тут чуть не революцию хотели устроить, вот вам культурная революция. Хунвейбины, да. Подите попишите, порисуйте, поиграйте, попойте заходящее за флажки разных там цветов – хунвейбины вам сразу покажут, где раки зимуют. А зимуют они… на дне. Как в одноименной пьесе Горького. Кому не угодно государство нашего профиля, тот должен тихо сидеть в норе, а кто хочет попрыгать на миру, тот должен профилю нашему, величеству государства нашего, поклониться и сказать хотя бы одно слово. Гойда! Любо! Говорите, что это, как о покойнике: либо хорошо, либо ничего? А у нас вот совсем другие кандидаты в покойники, не такие гибкие, не олимпийские чемпионы, которые от бессилия все время нас дисквалифицируют.

Нам говорят, что мы делаем что-то плохое. Мы всегда на это отвечаем: во-первых, не мы первые начали. Во-вторых, все так делают. В-третьих – это не мы. Мы вообще делаем только хорошее. Плохо, это когда нам плохо. А если плохо другим, то кто в этом виноват, кроме них самих? Говорите, что мы страшные? Так перед страшными трепетать надо, особенно, памятуя, что наши границы нигде не кончаются. Да, томиться в ожидании, чтобы дождаться и выслушать наши требования. А они что? Рожи корчат да нос воротят. Какое оно, ваше величественное государство? – спрашивают с подковыркой. У вас же каждый день в другой стране просыпаются. Просто мы очень маневренные, вам не понять. Мы и войн не ведем, вопреки вашему язвительному вокабуляру, а только оперируем. Мы хирурги-демиурги, оперируем так, чтоб у вас ничего больше не выросло.

Мы – северная птица Феникс, хоть и поднимаем, вам вопреки, знамя Глобального Юга. Из морозилки – в оттепель, потом обратно в морозилку. Нравится-не нравится, терпи, моя красавица. Как говорит наш народ. А народ у нас терпит все что угодно. Это такой сорт, специально выведенный. Терпение и труд всё перетрут. Самый полезный – труд верности, такие трудящиеся у нас купаются в золоте. Ну а мы в своих речах до небес превозносим тех, кто за нас отдает жизнь. Это высшее, когда за тебя отдают жизнь. Приносят себя в жертву, как божеству, а мы и есть божественное государство, наше величество.

Сейчас у нас этап культурной революции. Тогда, в Китае, были закрыты все книжные магазины, запрещены все книги, кроме цитатника Мао. А в театрах шли только спектакли по пьесам жены Мао. Хунвейбины следили за всеми гражданами, проводили обыски, убивали, но потом разделились на красных и черных и стали воевать между собой. Как до такого дойдет, сменим пластинку, повернем наш калейдоскоп. Мы гибкие. Отменяем не всю культуру, оставляя пусть и скромное, но разнообразие, по своему образу и подобию. Западные левые были в восторге от китайской культурной революции, а от нас не в восторге никто и никогда. Сами же мы не левые. И не правые. Наше кредо – быть вечно, наш девиз – наша безопасность. Изменяться, но не сменяться, отменять, но заменять. К непреходящей славе нашего державного величества. И нам за державу совершенно не обидно.

февраль 2024

ВОЗМЕЗДИЕ

Многие пишут, что возмездия не будет, как его не было и после смерти Сталина. Но вопрос в том, чего хотят люди. Не болотная толща, а мыслящий тростник. Тогда люди были счастливы, что террор кончился, что их родных посмертно реабилитировали, а живых выпустили из лагерей. Палачи порешили друг друга, остальные «соратники» дожили до старости в дачной тиши. Были, кроме жертв террора, и жертвы войны. И вот настало светлое будущее (в обещавшую его революцию еще продолжали верить). В сравнении с недавним, длиной в 35 лет, если в целом, адом – светлейшее. О возмездии ли думать! Тем более, что избавитель, Хрущев, из тех же, из «соратников». Уж какой есть.

Ограничится ли снова ликованием тростник («человек — всего лишь тростник, слабейшее из творений природы, но он — тростник мыслящий», Б. Паскаль), тем отличающийся от толщи, что слышит ветер, сообщающий ему дыхание и вдохновение, а толща, если и булькает, то звук всегда один: «не делайте волны»?

Это будет зависеть от того, каков будет заключительный аккорд нынешней исторической симфонии под названием «Местью месть поправ». Силовые линии напряжены по всей земной поверхности. В противоборствующих сторонах исходная позиция – здесь добро, а тут зло. Но чем дольше варятся, жарятся и маринуются скопления людей, придавленные своими Горынычами, тем злее каждый такой клубок, и сторон добра, в конце концов, не остается. Но зло злу рознь. Как и было всегда. Зло губительное и зло очистительное, оголтелое и вынужденное, циничное и наивное.

Как не хотеть отомстить губительному, оголтелому и циничному! Тем более, что оно не заблуждается на свой счет, оно знает, что оно – зло. Но для респектабельного, достойного аплодисментов, возмездия – суда, оно неуязвимо. У него нет ограничителей, так что единственный вариант – снять собственные. И тогда сам становишься стороной зла. Но все это относится к заключительному аккорду симфонии романтической. Когда мир продолжает стоять ни шатко, ни валко на тех же трех китах, или слонах, что и простоял, саморазрушаясь, но усовершенствуясь, не одно столетие. А что если киты, они же слоны, надорвались и испустили дух?

Тогда дилемма «как отвечать на зло, не становясь злом?» будет неактуальной. И два, наиболее реалистичных сценария, видятся такие. Один – армагеддон, последняя битва, всесокрушающая тотальная война, скорее всего, и ядерная («если в первом акте на стене висит ружье, в третьем оно выстрелит»), по окончании которой если и останутся в живых ее поджигатели, то их растерзают самым бесчеловечным образом. Может, посадят в клетки, как в зоопарке, на всеобщее обозрение, а может, просто сбросят в геенну огненную, чтоб забыть об их существовании. Выжившим будет не до церемоний. А как все эти напряженные силовые линии сцепятся друг с другом? Либо по писаному, война Гога и Магога, все народы придут в Израиль, и на горе Мегидо (откуда и слово Армагеддон) схлестнутся, придя для того лишь, чтоб окоротить еврейское государство, либо последовательно, петелька-крючочек, будут вывязывать шарфик, который задушит планету. Например, Америка-Европа поставляют Украине дальнобойное оружие, те на Россию, Россия тактический ядерный удар, еще Приднестровье-Молдавия-Румыния, Сувлакский коридор-Балтия, Азербайджан с Турцией на Армению, Иран и арабский мир на Израиль, Африка всем континентом вкатывается в Европу, США-Мексика, Китай-Тайвань-Тибет, Индия-Пакистан и так пока шарфик не завяжет последний узел.

В результате сама концепция государственности терпит крах, по ходу используется весь наличный арсенал, цивилизации приходит конец. Такая вот симфония скрежета, взрывов и стонов. Так называемая «конкретная музыка».

Другой сценарий – вмешательство внечеловеческого фактора, который остановит кошмарные бойни, кошмарные казни и кошмарную психопатологию, которая их подкрепляет. Это может быть что угодно. Учитывая, как много в последние годы разглагольствуют об опасности климатических изменений, глобальном потеплении, плавящем арктические льды и вообще экологических опасностях. Взрыв супервулкана, падение большого метеорита, мегаземлетрясение со сдвигом всех тектонических плит, гигантское цунами, да мало ли. Но гораздо интереснее десант инопланетян или явление Мессии. Тут все притихли бы разом. Впрочем, этот аккорд вполне может следовать за предыдущим, воспринимаемым как конец света, о котором тоже много говорили. А о чем много говорят, когда-нибудь да свершается.

Почему это должен быть некто, пришедший из космоса, из параллельного мира, из квантового компьютера – в общем, кто-то или что-то, что поразило бы всех и сразу, учитывая нынешнюю связанность мира. Человек не поразит, легенды зреют долго. А тот или то, «как гром среди ясного неба», и придет с возмездием, после чего… А чего хочет всемирный мыслящий тростник? Не сиюминутно и не вообще (тут ему все ясно), а в деталях: как должен выглядеть новый земной узор и как проложить к нему путь?

февраль 2024