Выпуск №10

Автор: Сергей Шаталов

 

(киносценарий по мотивам рассказа Дино Буццати «Семь этажей»)

 

Девочка на асфальте рисует мелом солнце. Кажется, что к лучам её солнца тянутся лучи другого, БОЛЬШОГО. А если чуть приподняться над ребёнком, то перед нами окажется целая площадь, испещрённая изображениями дневного светила, которые вот-вот оживут. Неужели это всё дело рук только одной девочки?

По «солнцам» проехал велосипедист — и не загорелся. Затем катафалк — и не взорвался. Их траектории стремительно перечеркнул человек в ослепительно белом, и с ним тоже ничего не случилось.

Человек в ослепительно белом вошел в подъезд, вынул из почтового ящика конверт (очень удивился), долго открывал квартирную дверь, но дверь была открыта (совсем не удивился). Заглянул в письмо, но там ничего, кроме запаха (судя по его реакции, запах незнакомый). Попытался позвонить, но из трубки только голоса птиц и шум моря. От его резкого движения руки телефон тут же ВДРЕБЕЗГИ. Человек в ослепительно белом снял пальто, пиджак, раскрыл шкаф: там вместо набора костюмов качался на тремпеле скафандр для выхода в открытый космос.

 

Кабинет врача чем-то напоминает центр подготовки космонавтов. На кресле обследуемый (тот самый, который минуту назад был в БЕЛОМ) «в объятиях» большого количества медицинских приборов.

 

ЧЕЛОВЕК В ОСЛЕПИТЕЛЬНО БЕЛОМ (ЧОБ): Мне говорили, у вас самое современное оборудование.

ДОКТОР: Не только. У нас замечательные врачи и первоклассное обслуживание. Так что я почти уверен, если вы проведёте в этих стенах пару деньков, к самым ярким впечатлениям вашей жизни добавятся и эти два. Чистый горный воздух, окна всегда нараспашку, солнце и днём, и ночью в неопасной дозировке. Сюда не долетают даже комары.

ЧОБ: Разве кондиционеры не работают?

Д: Кондиционеры — это у вас. А у нас… да и что такое кондиционеры? Неровен час, к вашему букету неприятностей добавится ещё один маленький букетик.

ЧОБ: Чем же тогда дышать?

Д: Я же вам объясняю — чистый горный воздух.

ЧОБ: В таком случае откуда здесь горы?

Д: Считайте это нашим ноу-хау.

ЧОБ: А пару деньков в вашей лечебнице — это обязательно?

Д (листая на дисплее показания больного): В принципе, нет, но я на вашем месте не стал бы отказываться.

 

И доктор подарил сидящему напротив самую изысканную улыбку из всех, которые он раздаривал до сих пор.

 

Светлая, почти воздушная палата, белая мебель, чистые обои, деревянные кресла с пёстрой обивкой. Из окна открывался чудесный вид на Площадь Солнц. Всё внушало спокойствие, дышало гостеприимством, вселяло надежду.

Вошла сияющая медсестра с одноразовым шприцем.

 

МЕДСЕСТРА: Вы счастливчик. По всем показателям можно сказать: вам повезло. Вы почти здоровы. На седьмом этаже исключительно здоровые больные.

 

Сделав укол, она уже совсем было собралась уходить, как наш больной полюбопытствовал:

ЧОБ: А как же на первом?

М: Подойдите к окну и посмотрите сами. Планировка нашей лечебницы позволяет это сделать.

Его взгляд долго блуждал по окнам первого этажа. Они были где-то далеко и виднелись только сбоку. Ничего особенного он так и не увидел. Почти все окна были плотно закрыты и зашторены, кроме одного. Поначалу ему показалось, что кто-то специально пускает солнечного зайчика прямо в глаза. Но, прослезившись, он разглядел каких-то людей в зеркальных скафандрах. Секунда, и жалюзи захлопнулись и там.

Из окна соседней палаты высунулся мужчина. Какое-то время они приветливо переглядывались, не зная, как нарушить молчание. Наконец человек в ослепительно белом первым набрался духу и спросил:

ЧОБ: Вы тоже здесь недавно?

СОСЕД: Да нет, уже два месяца. (Помолчав, нерешительно добавил) Вот, брата внизу высматриваю.

ЧОБ: Брата?

С: Мы в клинику поступили вместе. Случай действительно редкий. Но брату становилось всё хуже и хуже. Представляете, сейчас он уже на четвёртом.

ЧС: Что значит — на четвёртом?

С: То и значит, что на четвёртом (в его голосе прозвучало столько жалости и страха, что человек в ослепительно белом невольно содрогнулся).

ЧОБ (очень осторожно): А что, на четвёртом лежат совсем тяжёлые?

С: Слава Богу, они ещё не безнадёжны. Но весёлого, сами понимаете, мало.

ЧОБ (в слегка шутливой форме): Выходит, если на четвёртом лежат тяжелобольные, кого же в таком случае кладут на первый?

С: Ну, на первом вовсе не жильцы. Да и врачи там и не врачи, а так — присутствующие. Тут уж дело за священником. Ну и, конечно…

ЧОБ: Однако больных на первом немного. Почти все палаты наглухо зашторены (о неожиданно увиденном наш герой умолчал).

С (горько усмехнувшись): Сейчас-то немного, а утром было порядком. Если жалюзи опущены, значит, пациент недавно умер. Сами видите, на других этажах окна для солнца открыты. А там… Прошу прощения, как-то стало прохладно. Пойду-ка я в постель. Всего наилучшего.

 

Сосед исчез, подоконник опустел, оконная рама резко закрылась. Скоро в палате зажегся свет. Человек в ослепительно белом неподвижно стоял у своего окна, глядя на опущенные жалюзи первого этажа. Он всматривался в них с болезненным напряжением, пытаясь представить мрачные тайны зловещего места, куда больных отправляют умирать. Человек в белом чувствовал немалое облегчение от того, что наблюдает за всем этим издалека.

На город спускались сумерки. Однако его не покидало ощущение, что солнце можно встретить в любую минуту, в любом месте. Одно за другим загорались многочисленные окна лечебницы. Со стороны она походила на празднично освещённый дворец. И только на первом этаже, у самого подножья крутого фасада, зияли непроглядной темнотой десятки окон.

 

Сон на седьмом этаже

Ровную гладь озера нарушает некое глубинное движение. Наш герой выходит из воды в совершенно сухих одеждах и по ним скатывается стеклянными шарами влага. Кажется, он наборматывает одну из детских считалочек на откровенно птичьем языке. В явно приподнятом настроении он снимает с себя вещи и бросает их вверх. Но обратно ничто не возвращается. Задрав голову, он что-то кричит в небо, но вместе с утратой одежды наш герой теряет и речь.

Утром человека в ослепительно белом встретил лечащий врач.

 

ВРАЧ: Зачатки болезни налицо, но в лёгкой, очень лёгкой форме. Вполне возможно, что пару деньков, и всё войдёт в норму.

ЧОБ (озабоченно): Значит, я остаюсь на седьмом?

В (похлопывая по плечу): Разумеется. А куда это вы собрались? Может на четвёртый? — рассмеялся врач, словно предположил какую-то нелепость.

ЧОБ: Вот и ладно. А то, знаете, стоит только заболеть, как всякие глупости начинают приходить в голову.

 

Наш герой остается в той же палате, куда его определили вначале. Постепенно он сходится с другими пациентами, усердно выполняя предписания врачей, и всячески старается выздороветь.

Так прошло какое-то время, покуда к нему не подошёл старший фельдшер отделения с очень уж дружеской просьбой.

 

ФЕЛЬДШЕР: Бога ради извините, но неувязочка получилась… Буквально завтра или даже сегодня, ближе к вечеру, должна к нам поступить одна дама с двумя детьми. Две свободные палаты, как раз рядом с вашей. Не хватает третьей. Не согласились бы вы переехать в такую же другую, удобную и просторную?

ЧОБ: А вид из окна?

Ф: Что?

ЧОБ: Вид из окна?

Ф: Даже лучше. Намного лучше.

ЧОБ: Мне не надо лучше.

Ф: Я понимаю вас… Понимаю… Понимаю…

ЧОБ (вдруг): В принципе, какая разница, этот вид или лучше. Может, там сестричка посимпатичней и посговорчивей?

Ф (слегка поклонившись): Сердечно вам благодарен. От такого человека, как вы, я, признаться, иного и не ждал. Если вы не против, через час приступим к переезду. Учтите, нам придётся спуститься этажом ниже (прибавил он походя, будто речь шла о сущем пустяке). К сожалению, на этом этаже свободных палат уже нет. Уверяю вас, это временно (поспешно заметил фельдшер, увидев, что наш герой сел на кровать и собрался было высказать своё несогласие). Временно. Через пару дней, как только появится свободная палата, вы сможете вернуться наверх.

ЧОБ (давая понять, что он отнюдь не ребёнок): Откровенно говоря, весь этот переезд мне совсем не в радость.

Ф: Что вы, это никак не связано с вашим здоровьем. Я, конечно, понимаю, о чём вы. Но дело не в этом. Просто нужно оказать любезность даме. Ей очень важно быть поближе к своим детям, вот и всё. И не подумайте, будто здесь кроется что-то ещё! Скажу вам по правде, у нас здесь, на седьмом, отношение к больным очень несерьёзное. Больные здесь и не больные, а шибко мнительные. Строго говоря, только с шестого всё и начинается.

Так человек в ослепительно белом приобщился к шестому этажу.

 

Сон на шестом этаже

Наш герой обнажённым идёт по рынку, где одетые люди продают фотографии с его изображением из какой-то совсем чужой жизни. Некоторые торговцы умудрились открыть распродажу его вещей: домашнюю утварь, даже двери и окна; и самое странное — кровать и виды с седьмого этажа. Удивительно, но на базаре это пользуется спросом. ЧОБ пытается у кого-то выспросить, откуда это всё и зачем, но не может произнести ни слова.

Утром его встретил новый лечащий врач.

 

ВРАЧ (не дожидаясь вопроса): У вас аб-со-лют-но лёг-кая форма…

ЧОБ (перебивая): Давайте не будем. Ваш коллега уже сказал, что моё место на седьмом, вот я и хочу обратно на седьмой.

В: Никто и не возражает. Моё дело — дать вам совет. И я говорю не как врач, а как иск-рен-ний друг. Повторяю: у вас вполне лёгкая форма.

Не будет преувеличением сказать, что вы и вовсе не больны. От аналогичных форм ваш случай отличается ну разве что более широким охватом. Скажу проще: интенсивность болезни минимальная, но масштаб значительный. Процесс разрушения клеток, бесспорно, находится в самой начальной стадии. (По реакции нашего героя видно, что он услышал это пугающее выражение впервые за время пребывания в клинике). Возможно, он ещё и не начинался. Однако общая тенденция, повторяю, тен-ден-ция направлена на одновременное поражение обширных участков организма. Вот почему, на мой взгляд, вам следовало бы полечиться здесь, на шестом. У нас вы пройдёте курс интенсивной терапии, рекомендуемой в подобных случаях.

 

В курилке шестого этажа человек в белом встретил соседа по седьмому. Они не стали расспрашивать друг друга, как здесь оказались, а сразу принялись обсуждать здешние новости.

 

СОСЕД: Говорят, главврач после долгих консультаций внёс изменения по распределению больных.

ЧОБ: И что это меняет?

С: Что-что? А то, что теперь больных будут делить на 3 категории: совсем плохоньких вниз, тех, кто поздоровее, вверх, остальные останутся здесь.

ЧОБ: Так что можно идти и собирать вещи?

С: Это уж твоё дело. (После долгой паузы). А то б за компанию на пятый.

ЧОБ (в ярости): Да ты с ума сошёл! Какой пятый? Я день-другой — и домой. Меня и в армию из-за всяких моих «недомоганий» не взяли. (Почти шёпотом). Если хочешь знать, я симулянт. Я играю. Это такой театр. Мой театр. А так я здоров. Здоров, понимаешь?! Здоров! Слышишь ты, тяжело больной, у меня всё нормально!

 

Наш герой вышел в коридор и не на шутку разошёлся.

 

ЧОБ: Да пошли вы все! Я абсолютно здоров (непонятно кому), слышите вы? Я здоров!!!

 

Пока он вовсю надрывался, его встретил лечащий врач.

 

ВРАЧ: Я и сам удивлён, как вы попали в этот странный список. Возможно, всё перепутала секретарша. (Задумавшись). Хотя по сути такое заболевание в известном смысле могло бы быть причислено к шестой категории сложности, учитывая обширную зону поражения. Но я думаю, главврач сознательно «занизил» возможности вашего организма: он считается весьма опытным, но излишне снисходительным врачом. Главное — нужно думать о лечении, а не о том, где его проходить. Относительно лечения (прибавил напоследок доктор), вы не пожалеете. У лечащего врача с пятого этажа намного больше опыта. Таково негласное правило клиники: чем ниже вы опускаетесь, тем лучше становятся врачи. По крайней мере, так считает руководство. Палаты везде такие же уютные, со всеми удобствами. Из окон прекрасный вид. Только начиная с третьего этажа и ниже обзор заслоняют верхушки деревьев.

 

К вечеру у нашего героя не было ни сил, ни желания противиться несправедливому переводу. Без всяких возражений он сел в лифт, и тот понёс его куда-то вниз, на неопределённую глубину. Как ему казалось, в просветах между этажами мелькали фрагменты улиц, площади Солнц, ландшафтов Луны. Собственно, на Луне он и остановился.

 

ЧОБ: Так вот он какой, пятый этаж (в сцене с лифтом трудно разобрать, сон ли это или явь).

МЕДСЕСТРА (встречая у лифта): Это у нас такой дизайн. Специалисты считают, что если пару дней пожить среди лунных пейзажей, в человеке начинает развиваться вторая жизнь.

ЧОБ: А я не хочу.

М: Многие хотят.

ЧОБ: Но я не хочу!

М: Неужели всё это вас не вдохновляет на нечто большее, чем жизнь?

ЧОБ: Пожалуйста, проводите меня в мою палату.

М: Какой-то вы кислый. Наверное, совсем замордовали на шестом этаже.

ЧОБ: Мне Луна не нравится.

М: Совсем?

ЧОБ: Совсем.

 

Утром нашего героя встретило солнце. Причём там, где вчера располагались лунные пейзажи, сегодня — солнечные лучи.

 

ЧОБ (обращаясь к новому лечащему врачу): Это что ж, из-за меня всё поменяли?

В: Нет, что вы — просто шефу надоело… надоело и…

 

Наш герой вдруг ощутил себя жутко больным, особенно болела голень правой ноги. Когда он приподнял штанину, то обнаружил почти медного цвета сыпь. Доктор осмотрел покрасневшее место, затем потер его каким-то инструментом, напоминающим напильник. Да и звук во время соприкосновения с ногой был какой-то уж очень металлический. Посыпалась мелкая золотистая пыль. Судя по спокойствию больного, боли не было.

 

ВРАЧ (поясняя больному): Подобные высыпания совершенно не связаны с основной болезнью. Такая реакция встречается даже у самых здоровых людей. Для эффективной профилактики необходимо пройти курс эффективной гамма-терапии.

ЧОБ: А у вас она применяется?

В (с гордостью): Ещё бы. Наша клиника располагает всем необходимым оборудованием. Есть тут, правда, одно затруднение…

ЧОБ (предчувствуя недоброе): Какое ещё затруднение?

В: Ну, «затруднение», пожалуй, сильно сказано. Я имел в виду, что аппарат для гамма-облучения находится только на четвёртом этаже. А я бы вам не рекомендовал трижды в день проделывать такой маршрут.

ЧОБ: Как же быть?

В: Желательно запастись терпением, и до того как раздражение не будет полностью устранено, переехать на четвёртый этаж.

ЧОБ (в отчаянии): Довольно! Хватит с меня переездов! На четвёртый этаж я перееду только вперёд ногами.

В (примирительным тоном): Смотрите, конечно, сами, но учтите, что как лечащий врач я вам запрещаю ходить вниз по три раза в день.

 

С каждым днём сыпь разрасталась всё больше и больше, и наш герой сам попросил перевести его на четвёртый этаж. Там он снова встретил знакомого с седьмого этажа, но общаться не стал. Они обменялись долгими, многозначительными взглядами.

Медсестра, выбегая из палаты, в которую только что вошёл человек в ослепительно белом (кстати, он действительно был не в больничной пижаме, а в белом костюме), закричала: «Ужас-то какой! Какой ужас! Пропал больной! Больной пропал! Совсем пропал…»

К поиску подключился особый персонал этого этажа. Вскоре был вызван специализированный поисковый отряд. Однако все их старания были тщетны. Почти потеряв своё лицо, медсестра осмелилась доложить о случившемся заведующему отделением, но войдя в кабинет, она просто обомлела. Рядом с заведующим отделения в больничной пижаме сидел наш герой. Они беседовали.

 

ЧОБ: А скажите, доктор, как там процесс распада моих клеток?

ЗАВЕДУЮЩИЙ ОТДЕЛЕНИЕМ (ЗО): Боже, что за словечки. И от кого вы этого нахватались? Так дело не пойдёт. (После паузы) Чтобы я от вас больше ничего подобного не слышал.

ЧОБ (перебивая): Ладно-ладно, но вы всё-таки не ответили.

ЗО: Не следует мне приписывать того, что я не говорил. Я всего лишь сказал «устойчивый». Впрочем, так бывает в большинстве случаев. Даже лёгкие воспаления нуждаются иногда в интенсивном и длительном лечении.

ЧОБ: Скажите, доктор, когда же мне надеяться на улучшение?

ЗО: Когда? Прогнозы в подобных случаях делать сложно… Хотя знаете, что…

(После короткого раздумья) Я вижу, у вас просто мания какая-то — поскорее исцелиться… Вот что бы я вам посоветовал… если бы не боялся вас рассердить…

ЧОБ: И что же?

ЗО: Поставлю вопрос со всей ясностью. Предположим, я сам заболел такой же болезнью как вы, пусть даже в лёгкой форме, и поступил бы в нашу клинику (лучшей, кстати, не найти). Так вот, с первого же дня, с первого, понимаете ли вы это, я бы не думая лёг на один из нижних этажей. Я бы, пожалуй, лёг на…

ЧОБ (с наигранной улыбкой): Первый!

ЗО (с иронией): Типун вам на язык! Первый! Скажете ещё! А вот на третий или даже на второй — это точно. На нижних этажах лечение значительно лучше. Даю гарантию. Оборудование там более мощное и современное, да и персонал поопытней. Вы знаете, кто у нас вдохновитель всей клиники?

ЧОБ: Уж не всё ли знающий, всё умеющий и всё понимающий главврач?

ЗО: Он самый! Именно ему принадлежит авторство нашей методики лечения. Именно он создал проект оснащения клиники. И для всех нас он является самым главным во всём. А практикует он, так сказать, между первым и вторым этажами. Оттуда он излучает свою руководящую энергию. Но поверьте на слово, влияние профессора не распространяется дальше третьего этажа. Чем выше, тем слабее становятся его указания. Они теряют свою значимость и предстают в ложном свете. Сердце клиники у нас внизу. Так что хотите вылечиться — стремитесь вниз.

ЧОБ: Короче говоря, вы советуете мне…

ЗО (с невозмутимым видом): Прибавьте к этому ещё и то, что в вашем случае мы имеем дело с раздражением кожи. Мелочь, согласен, но до чего надоедливая. Если сыпь ещё какое-то время продержится, то недолго и вовсе приуныть. А вы не хуже меня понимаете, как важно для выздоровления присутствие духа. Гамма-терапия сделала только полдела. Вы спросите, почему? Возможно, это случайность. Возможно, облучение оказалось недостаточно мощным. Как бы то ни было, аппаратура на третьем этаже куда мощнее. Следовательно, вероятность устранения экземы намного выше. А что это означает? Это означает, что как только организм пошёл на поправку, самое трудное уже позади. Если вы на подъёме, обратной дороги нет. Когда почувствуете улучшение, без помех, подниметесь выше: на пятый, шестой, а то и на седьмой… Всё будет зависеть от ваших «успехов».

ЧС: Вы действительно думаете, что это ускорит лечение?

ЗО: Вне всякого сомнения. Я же сказал, как бы поступил на вашем месте.

 

Сон на четвёртом этаже

Наш герой стоит среди больших камней и не может произнести ни слова. В полном отчаянии, припадая к каждому камню ладонями и губами, пробует заново научится у них говорить.

Утром вместо свидания с ночным видением наш герой оказался у входной двери.

 

МЕДСЕСТРА (с настороженностью): Вы куда?

ЧОБ (пальцем указывая вниз): Туда.

М: Можно воспользоваться лифтом.

ЧОБ: Я уже пользовался. Вдруг завезёт чуть ниже, а то и вовсе куда-нибудь…

 

На третьем этаже наш герой заметил необычное веселье среди врачей и обслуживающего персонала. Странно, ведь здесь лежали больные, внушавшие серьёзные опасения. Изо дня в день веселье лишь нарастало. Завязав знакомство с медсестрой, наш герой поинтересовался, чему это все так радуются.

 

МЕДСЕСТРА: Разве вы не знаете? Через три дня мы уходим в отпуск.

ЧОБ: Как это — в отпуск?

М: Очень просто: третий этаж закрывается на две недели, и весь персонал идёт в отпуск. У нас все этажи отдыхают по очереди.

ЧОБ: А как же больные?

М: Поскольку больных не так много, два этажа объединяются в один.

ЧОБ: Значит вы объединяете больных четвёртого и третьего этажей?

М: Нет-нет, третьего и второго. Больные с третьего этажа спустятся вниз.

ЧОБ (смертельно побледнев): На второй этаж? Мне придётся перейти на второй этаж?

М: Ну да. А что тут такого? Через две недели мы вернёмся из отпуска и вы переедете в прежнюю палату. И бояться тут, по-моему, нечего.

 

Однако больной серьезно испугался. Он тут же побежал в кабинет заведующего отделением.

 

ЧОБ (переводя дыхание): Разве нельзя повременить?

ЗО: Вы о чём?

ЧОБ: Я имею в виду отпуск. Ваш отпуск. Мне осталось провести всего несколько сеансов более интенсивного облучения, и сыпь пройдёт. Сама пройдёт. И я здоров.

ЗО (явно не понимая): Ну и что?

ЧОБ: Вы же уходите в отпуск. Не по одному, не по двое, а все сразу. А нас… то есть нас, больных, расформировываете по разным местам.

ЗО: Это производственная необходимость. Вы посмотрите на эти стены, на потолки… всё рушится. Нужен ремонт. Мы уйдём, а ремонт придёт. Да и это всего на две недели.

ЧОБ: Всего на две недели?! А почему не на пару деньков?

ЗО: Вы же понимаете, что это полная утопия. За пару деньков такой ремонт не осилить.

ЧОБ: Хорошо! У меня больше вопросов нет! Вопросы просто закончились. Но я перейду туда (больной страстно указал куда) только после того, как на двери моей новой палаты будет написано: «Я, ТАКОЙ-ТО, ТАКОЙ-ТО, С ТРЕТЬЕГО ЭТАЖА, ВРЕМЕННО»… Временно, понимаете… Временно…

ЗО: Клянусь, за всю историю нашей клиники ничего подобного мы не писали.

ЧОБ: Тогда я, впервые за всю историю вашей клиники, не выйду отсюда ни на шаг и объявлю бессрочную голодовку.

ЗО (дружелюбно): Да не берите вы всё так близко к сердцу, конечно, напишем… Собственно, какие проблемы? Напишем — и точка.

ЧОБ: Только большими красными буквами, чтобы от моей двери по всему этажу свет исходил. А две недели — это ерунда, это почти ничего. Вы же честный человек? Вам же незачем меня обманывать, верно?

 

На втором этаже мебель была уже не новой и не радовала глаз, как в палатах верхних отделений. Здесь она была массивнее, солиднее и строже. Время от времени наш герой напрягал слух: с нижнего этажа, этажа обречённых, до него как будто доносились глухие предсмертные стоны. В своей палате он расчертил внутреннюю сторону двери большими квадратами, обозначающими ровно две недели. Каждый прожитый день был перечёркнут. Судя по крестикам, прошла неделя. Где-то к полудню в палату неожиданно вошли фельдшер и трое санитаров. Они толкали перед собой каталку.

 

ФЕЛЬДШЕР (шутливым, добродушным голосом): Итак, вы уже готовы к переезду?

ЧОБ (с трудом выговаривая): К какому переезду? Опять вы со своими шуточками? Третий этаж ещё целую неделю в отпуске.

Ф (в недоумении): А при чём здесь третий этаж? У меня предписание отвезти вас на первый. Вот смотрите (протягивает бланк о переводе на первый этаж, подписанный главврачом).

 

Ужас и гнев, переполнявший человека в ослепительно белом, вырвались наружу. Весь этаж огласился яростными, не стихающими криками.

 

САНИТАРЫ (в замешательстве): Ради Бога, тихо, тихо — в отделении тяжёлые больные.

 

На крики примчался заведующий, воспитанный и обходительный человек. Он взял из рук фельдшера бумаги, на основании которых производился перевод больного на другой этаж.

 

Заведующий отделением: Это какое-то недоразумение. Я лично не давал никаких распоряжений по поводу вашей персоны. Вообще с некоторых пор в отделении царит полная неразбериха. Одним словом, чёрт ногу сломит!

 

Отчитав как следует фельдшера, он вежливо заговорил с больным и принёс ему свои глубокие извинения.

 

ЗО: Всё дело в том, что буквально час назад главврач уехал в краткосрочную командировку и вернётся не раньше, чем через два дня. Я крайне огорчён, но его распоряжение отменить невозможно. Поверьте, он сам об этом пожалеет… Надо же! Ума не приложу, как такое могло случиться!

 

И вот, по какому-то вопиющему недоразумению, человек в ослепительно белом прибыл на конечную остановку — в отделение смертников. Это он-то, чьё состояние, по мнению самых придирчивых врачей, позволяло ему с полным правом лежать на шестом, если не на седьмом этаже! Положение было так нелепо, что нашего героя так и подмывало рассмеяться в голос.

Вот его везут на больничной каталке по длинному-длинному коридору, перед глазами меняются одна за другой точки освещения.

 

За кадром голос человека в исключительно белом:

 

Пустая лодка тянется вечером по чёрному каналу.
В сумраке старого госпиталя распадаются человеческие руины.
Мёртвые сироты лежат у садовой стены.
Из серой комнаты выходит ангел, его крылья измазаны нечистотами.
Черви ползут по его желтеющим векам.
Площадь перед церковью зловеща и молчалива, как в дни детства.
На серебряных подошвах скользит ранняя жизнь.
И тени осуждённых спускаются к плакучей воде.
В своей могиле белый маг играет со змеями.
Над заснеженной Голгофой
Раскрываются золотые глаза Бога *.

 

Света становится всё больше и больше, словно впереди процессию ждёт большое Солнце. И чем ближе сияние, тем неистовее начинают прилипать к нашему герою частички света. И вот уже на каталке не человек, а сплошное собрание света. Свет отрывается от каталки и начинает подниматься вверх, периодически замедляя своё движение на каждом этаже.

Вот кто-то взял и закурил сигарету, как обычно делал он, вот кто-то, подражая ему, произносит его же слова, вот кто-то смотрит из окна на площадь Солнц. Возможно, это ОН и есть. Возможно…

 

* Стихотворение Георга Тракля в переводе Е. Головина.