Выпуск №14
Автор: Влад Гагин
*
веганская шаверма в пять утра
не понимаю, в чем смысл этой конференции
ну да, между второй и третьей критикой — бездна
я хочу, чтобы ты снимал другое кино параллельно
той камерой в нижнем ящике
стола, я заметил
молодые поэты публикуют свои сборники и так далее
беспокоюсь о сносках, знаешь ли
«мир клетка, уйти нельзя»
предыдущее утверждение — ложь
да и это тоже
*
Греберу
столько времени прошло, что уже забываешь
о многих вещах, к примеру, о том, что ветки,
принесенные в дом, свидетельствуют о начале
конца, а также о том, что лицо в инстаграме
было знаком, указывающим на перемены:
воздух пропитывается чем-то, что раздирает
легкие, о большем, пожалуй, и не мечталось
в тех районах — ритм простейших смещений,
да и только; но теперь иногда среди ночи
можно увидеть меня, идущего этой походкой
типа мертвый кумир, что в курсе об анархизме,
о сложных узлах символического насилия,
типа вот он шатается между баров, кивая
всякому люду, лицам, выныривающим на свет;
о чем это все? о том, может быть, что вещи
связаны траекториями, о которых раньше
не догадывался, конечно: перечитывал те
фрагменты и понял — даже старик Латур
пригодился нашему делу, этот парламентарий,
что уж и говорить о ветках, о районах в снегу:
лицо, появление веток в квартире, а также
районы, где можно надеяться только на смену
погоды, — стали простыми свидетелями моего
глупого становления анархистом на тонкой
поверхности пустоты, и они же как некие тени,
скользящие по пятам, развернулись — но что,
в конце концов, за погоня? признаться себе:
так и устроено наше мышление — лицо
наблюдателя рассекают черты тюремщика, но
тот превращается в ключника доброй воли,
выпуская тебя погулять ненадолго в сырой
воздух весны, взять в заложники несколько
ни в чем не повинных вещей, к примеру,
память о ветках, явленных знаком начала
конца, но взятых в заложники, будто бы
для участия в празднике утопических сме-
щений — в карнавале свободного дня
*
я тогда проявил слабость, и ты знаешь об этом
спросил про длинный список премии
информацию слили в одном из каналов
подключается только через vpn почему-то
это закрытый чат — для членов жюри
мем должен разбить окно, я тогда проявил
слабость — и ты воспользовался
премия там же, где и пятерочка
(и она нужна всем, даже мне)
в голове не укладывается! ты только подумай
премия кружится рядом
с сюжетными рамками, способами монтажа,
хламом Шахерезады. Бланшо
иногда я не сплю сутки и более
без причины, скорее пытаясь
позаботиться о себе, и то, что я вижу
расслаивается, словно в восприятии наивного реалиста
персонажа подпольных комиксов восьмидесятых
про капитализм, привлекательный даже
для пришельца, случайно попавшего
в пригородный дом под крыло
нуклеарной семьи, пронизанной тем не менее
теми или иными
демонами, но просто
иногда доверяюсь кому-то
я просто иногда доверяюсь кому-то
вот — мое желание, вот газонокосильщики
барочная зелень на фиктивной границе
шелест, темнеет, запахи, черный цвет, влага, utopia, как бы
приоткрывшая воздух последних дней
пастораль 1
Трансцендентное обещание, плавающее внутри
психики, словно
маслянистая крепость, система
непроницаемой влаги,
— о чем оно?
Оно ни о чем.
То же самое, что сказать:
мне снился красный пират, превратившийся
в красного ковбоя,
человек без головы, который держит
кочан капусты в руках,
и сквозь его ноги прорастает трава, а также
силуэт балерины, выцарапанный
на стекле проезжающего
странного транспорта. Да мало ли что еще!
Мы больше не тусуемся в тех местах, хотя те места
остаются с нами как тошнотворные
данности, от которых тошнит.
Пиратский корабль спокойного пере-
программирования, он же
корабль Тесея, он же
бег воскрешенного мамонта.
Да мало ли что еще!
Страх перед миром присутствует,
но больше не служит отмычкой. Я
окружен чем попало, и оно
постоянно требует что попало.
Прости, я хотел сказать,
что впервые с прошлой зимы
мне весело танцевать с тобой.
*
Всем привет! Я и моя подруга Валя ищем квартиру на длительный срок.
Я произносил слово «структура» примерно двадцать шесть тысяч раз.
Примерно пять тысяч раз я говорил: «Открытая структура».
Летом на рейве я танцевал, повторяя фразу «картофельный фашизм!».
Три раза я говорил тебе: «Мне невыносимо больно». Но вчера
я сидел на скамейке в ожидании транспорта. Был
такой свет, когда городское пространство
начинает казаться хрустальным или типа того.
Я увидел человека, похожего
на другого человека. И я подумал:
«А мог бы идти, живой, в солнечном сентябре,
какой-то сложный конструктор вращая внутри». Так и подумал.
Что-то о книжном сознании. Что-то
о загадочной женщине 1999 года рождения. На
самой кромке простуды, в поистине
путинских интерьерах.
Теория жестов, не поддающихся описанию.
Смотрел на свои фотографии.
Вспоминал аспекты телесного.
Усталость, простуда, зубы, двенадцатиперстная.
Больно — быть внутри. Больно вращаться, вращать.
Остальное, пожалуй, фигуры речи.
Транспорт уже виден вдали.
Плывет сквозь сплошной хрусталь городского;
боль пока выносима.