Выпуск №14

Автор: Никита Вельтищев

 
* * *

Тонкий, как сжатое веко, сон:
Мальчик-калека, он
Не может вздохнуть полной грудью,
Перед ним в подвале огромном люди
По лестнице, за факелом, вдоль стены
Поднимаются, как из тюрьмы.
Мальчика будит
Касание руки, кажется — матери,
Но это обрывок сна-предателя,
И мальчик пытается удержать его,
Но получает рукой удар…

…У нее жар, тяжко спит, насморк,
Он гладит ее по затылку ласково,
Смотрит на ее (его) ухо
И думает: как будто
Это маленький лежит у него под защитой
Он сам,
А значит, ничего совсем не грозит ей,
Хуже плохого сна.

 
* * *

У меня сгорела квартира.
Я не жил в ней ни дня,
Но там хранилось моё фото
С детьми на плечах.
Фотопечать
в этом же доме,
Внизу, где рельсы трамвая.
Зачем в наши дни делать эти
Карточки-фантики, не понимаю.
Стекла выбило жаром,
Потолки обуглило, проплавило,
Значит пламя было все четыре метра.
А я-то думал дом целиком каменный,
Ему же почти двести лет,
Как он не сгорел до этого?
Большой рождественской свечкой,
Унося галерею, пивную с поэтами,
Всех пьяниц, наркоманов, душителей —
Всю коммуналку пироманов —
Совсем не как в «Покровских воротах»!
Наверное, так было надо,
Чтобы я успел запомнить,
Как поднимал пудовую гирю или бегал
В этих коридорах, пахнущих кухней,
Ища потерянный кубик Лего,
И сидел на подоконнике, ставшим золой,
В городецкой миске перебирая
Старые, без циферблатов часы.
Нет, кажется понимаю,
Зачем ты сделала физическое фото,
Всё в пепле и выгнутое английской Эс.
Чтобы очистив дверь от завалов,
Я нашел и своё что-то здесь.

 
* * *

Забавно думать, что город-призрак пуст,
Когда он должен быть переполнен
Слоями видений, под мерный хруст
То ли костей, то ли барабанных перепонок
Пассажиров, сходящих в метро
По бесконечной реке эскалаторов.
Туда, куда старый город-бетон
Под надзором камер, закованный в латы,
Влекущий только невнятную тень
(Как заевший момент на детской кассете)
Жизни, которую вести бы хотел,
Прячет жильцов своих, словно в сети.
Как понять, что уже вернулся наверх?
Здесь те же мрамор и толпа в агонии.
Может, ты спишь под шорами век,
Пригревшись в полном вагоне?

 
* * *

Мы не способны понять, каково жить в поместье столетнем,
Построенном графом-отцом.
В винный погреб спускаться, слушать сплетни
Обладателей шхун и дворцов.
Мы не можем понять, каково быть поместьем тем,
Отдающим по кирпичу
Хищным палкам берёз гладь высоких стен,
Словно кожу свою палачу.
Или как быть старой садовой домушкой,
Заплетенной виноградом,
По которой шпана бьёт мячом как из пушки,
Стеклом засыпая веранду.
И мы вряд ли поймём наших бедных родителей,
Тянущих в гору детские сани.
Много о чем научились говорить они.
Не о себе и не с нами.
Мы не можем понять ни себя, ни друг друга,
И, теряясь в видеосвязи,
С терапевтом раздуваем остывшие угли,
Вспоминая, что делали за день.
Мы никогда не поймём, каково быть рабом, женщиной падшей,
Участником гордости марша,
Марша черных, правых, левых и «Наших»,
Каково, смеясь, лететь с телебашни.
Каково быть щенками, в коробку набитыми паззлом,
Что за помойкой скулят.
Мы не можем понять, какого жить без глаза,
Будто многое видим с двумя.

 
* * *

Так, а чё ты спишь, когда мы к тебе пришли?
Разве так друзей встречают, даже если друг тебе пришит?
Постучим.
Тук-тук-тук. Циркулярною пилой.
Не кричи — навались братва гурьбой! —
Щас откроем,
Вот и все, клёвый пол, сколько стоил?
Рассмотри его поближе и протри своим лицом,
Мы пока тебе послужим образцом
Правопорядка.
Раз-два-три, это типа утренней зарядки:
Перевернем кровать, разорвем диван,
Так, пацаны, взяли шкаф, разомнем тела,
Ищем экстремистские буклеты
Или рубль счастливый, столетний,
Или изображение пророка,
Или неизданную книжку Сорокина,
Или подшивку «Вести с полей»,
Или что тебе там даёт силы к борьбе?
Наше дело – это прилюдно растоптать и изъять
Вместе с техникой. Твою мать!
Это че за херовый Самсунг?
За такие в наше время даже девки не сосут,
Ладно, Витя, пакуй, подарю дочуре.
Сворачиваемся, я сыт по горло этой лачугой.
Дам тебе один совет, пока ты ещё на полу:
Они никогда ничего не поймут.
У них нет цели понять, иначе не стоял бы здесь я,
Их цель – защита своего бездействия.
Чтобы холить его и хвалиться жене:
«Помнишь, я говорил, дорогая, тебе,
Что у этих умников нихера не выйдет?
Вот, смотри, не вышло — им только ныть бы
И лезть на рожон.
Нам ничего не исправить, да и так хорошо».
Так что продолжай лежать, заройся поглубже,
Вообще не вылезай из метро, в городе ты не нужен,
Не бросай тень на наше здание
Всеобщего понимания
И не грусти, спасибо за гостеприимство.
В гостях хорошо, как говорится,
А дома лучше,
Дома уже по случаю
Накрыт стол, пьют за здоровье
Тех, кто с утра умывает кровью
Глубинный народ, встающий с колен
В этой самосожженной стране.

 
24 апреля

Кавказская овчарка сожрала мою куртку
(и немного руку),
Я потерялся в дилижанских горах почти на сутки,
Возненавидел турков;
Мы отгоняли волков с двумя поварами
из северных Альп,
Пока дети в ржавых буханках повторяли
«Как закалялась сталь».
Цари бросали спешно свои кресла,
Таксисты сигналили Марсельезу,
Когда я переводил русские песни персам,
Уклоняясь от свежих порезов.

Ходил по рекам в чужих макасинах,
Говорил на чужом языке,
Но только одно мне было не по силам:
Сегодня не приехать к тебе.