Выпуск №14

Автор: Юлия Тишковская

 
* * *

целое только тогда выйдет из части,
когда улыбнемся:
да бог с ними,
пусть будут счастливы

когда вторая щека
из-за квартирной дрязги
краснеет и подставляет
подписи на отказ

когда то, чем ты жив,
уместилось в одной горсти,
и его не сломить,
не отдать и не унести

тогда делитель
оставит в покое частное,
и делимое обернется
всепричастным

 
* * *

добрые тимуровцы мои!
как ловко вы нарисовали крест на моих воротах!
теперь я знаю: вам нужна помощь

за мною не заржавеет

давайте погадаем на ромашке:
спасемся мы спасемся не спасемся.
давайте мы бутылочку раскрутим

и каждый, на кого она покажет,
расскажет нам, что любит в этой жизни,
чем держится в живых

(у Оли это — мармелад и кони)

мы выслушаем каждого земного —
что принимает он наутро аспирином,
с какой ноги встает

и продолжает танцевать на кухню,
и на лоток восходит как на трон.
ему еще один положен день

деревья, вам до нас не достучаться.
машины, нам за вами не угнаться.
вы нашу память на себе несете

пока ржавеем мы под этим снегом —
нелепые, занудные, немые.
таким и смерть зачем?

и вглядываемся в эту пыль и копоть —
когда же лепет наш заменит робот?
что принимать, чем успокоить сердце?

(попробуй у Аркадия спросить)

пока над этим домом белым флагом
красиво развевается бумага —
прощенья просит каждая таблетка
за то, что не сумела нам помочь

и вот поехали по кочкам, по кусточкам
и видим белый крест на каждом доме.
вся улица в крестах

мы здесь, мы здесь, мы здесь,
вот наша помощь.
вот наше ничего

 
дорога с облаками

скажите, куда пропали?

а мы и не думали прятаться.
просто вы плохо искали.
смотрели там, где оставили —
в детской и под кроватью.
а мы так внезапно состарились,
чтоб не хвастаться.
и так случайно помолодели,
чтоб легче слушать советы
о том, как дать деру, уплыть, уехать
к морю и новому паспорту.
но здесь наши книжные катарсисы.
или это время так пахнет?

из живых так трудно воскреснуть,
особенно если впервые.
услышьте наши дурацкие позывные.
скажите: «Ну здравствуйте.
хорошо, что спалились.
думали, уже не найти вас.
а тут книжных полок глаза седые —
там вы и сидите.
нет у вас мнений, смирений, свершений и прочих стараний.
может, понравились бы Далай Ламе
и нам.
не успеваем за детьми следить вашими и делами.
что ж, отпустить вас,
чтоб дочитали?
перевести через эту дорогу
с облаками?»

мы не в коме,
не на коне,
не в поклоне и не в разводе.
не в воде и не в поле.
непригодны к неволе
и безучастны в свободе.
волоски в его бороде.
забились в тревоге,
забыли единственный номер,
по которому отвечают везде

как на стреме стояли и ждали,
когда управится смерть.
а потом на суде
отрекались от каждой точки,
продолжая ее в голове
так бессильно, так точно.
а что смерть? только хочет отбить кредиты
у пока что живых

а как долго листают твои блокноты —
не окажись банкротом

а как четко твои долги отбрасывают на счетах —
не притворяйся прощенным

ты стареешь,
и все труднее признаться маме,
что не сделал уроки,
что еще не обедал,
не мыл руки, нарушил многие заповеди,
вместо порядочной жизни прыгал по гаражам

такой лапочка
такой заяц
такой хам

а это, смотри, стало быть, твой дом.
а тут, под ковриком, твой аванс.
а если кто-то и спросит,
как мы живем,
ты промолчи и позволь ему
выдумать нас

 
суфражистки

Лиза Дьяконова прыгает в водопад.
плавает там.
да здравствует удивительное избирательное право
всех женщин
решать

вот она идет в жутких розочках
с полными рюкзаками из Ашана.
смерть, где твоя выгодная акция

заканчиваем школу еще один, два, три раза

сурово гасят свечи, бесконечно метут
церковные строгие молодые старушки.
как они забрели сюда?
батюшка отпустит им все, что на них было —
распущенные волосы,
длинные юбки,
платочки с фестиваля Одержание
где-то в Рязанской области,
куда не ступала нога совести.
что с них возьмешь?
отмаливают наши грехи
своими словами.
память, где твое холодное зеркало

Гертруду не красит быт, тушь, слезы
и животноводство.
она видит деревце, придавленное большим стволом.
выбирает. приподнимает.
еще разок, он трудный самый.
мать, мать, ну ты даешь.
расти себе, у меня все получилось.
я уже на свободе

сестрица, сестрица,
выплыви, выплыви на бережок

второй пол.
вот вам ваши мимозы.
я отдал егэ, гто, честь
за ваши морщины

я — мужчина, ваш первобытный мужчина.
я открою шампанское.
придержу дверь.
поцелую руку

только что вы скажете, если все время кричите

не уступайте бабушке место в метро.
она поворчит, поворчит,
но все равно простит вас

ей выходить уже на следующей

свой долг она отдавала долго.
рожала, кормила, не носила
слишком короткое, вызывающее.
старость, где твои утешительные призы

да что там говорить — ты молодец, бабушка.
пришли нам с того берега
свой фирменный рецепт,
как стать настоящей женщиной:
умереть незаметно,
чтоб никогда не узнали,
что ты была,
оставив накрытый салфеткой
приготовленный на всех ужин

 
* * *

дедушка на скамейке
в городском парке
все уже отпустил:
голубей, уток и воробьев,
всех обитателей этих воздушных мест.
сквозь бутылочное стекло глядит:
не Шекспир я, деточка, — думает, —
все со мной было по-настоящему

я садился и пил разные города,
разрешил себе умереть под забором.
внучата мои — ромашка и клевер.
ни в одной смерти не виновен,
ни в одной жизни.
актеры мои — муравей, головастик.

жизнь — футбольное поле,
а люди в ней — вратари

удар
опасный момент
гол

смерть моя —
карамелька

 
* * *

в игре эволюция
не могу создать хищника

в игре манчкин
не могу делать подставы

в игре мафия
честно говорю, что я — мафия

карманные заповеди
игровое христианство
образец мини-милосердия

поплачем над съеденной картонной зверюшкой
над обсмеянным якобы врагом
над невезучим мирным жителем

чем бы люди ни тешились,
лишь бы плакали
одна человеческая слезинка
возрождает лошадь

весело пасутся они на заливных лугах катарсиса

лучше бы собирала раздельный мусор
стала вегетарианкой
никогда бы не обижалась

игра — это просто попытка развлечься
где твой здоровый соревновательный дух
где желание победить

проиграйте же
все насилие, всю жестокость
все новейшие усовершенствованные ракеты

раз-два-три
я выигрываю одуванчики и цветную капусту
я выигрываю бабушку, дожившую до 87 лет
я выигрываю песни Башлачева

дворник Шакир,
спой нам о береге дальнем
об оленьих глазах терпения

мы играли мы играли
наши тела устали
наши души устали

нам игрушки заменили
а мы и не узнали

 
* * *

силки расставили, проверили добычу —
попался новый день, ощипывай его,
ведь вырвется — и понимай, как знаешь.
и поминай, как помнишь.
и уходи, раз хочешь, —
тебя никто не держит, кроме страха.
тебя никто не ищет, кроме смерти.
и та уже устала и присела,
в охотку пьет водичку,
льет водичку.
смотри, смотри, она уже стекает.
бесстрашно презирая светофоры,
ползет к тебе,
а ты настолько скромный,
что эту воду лужей не считая,
через нее старушку перевел
и вот сидят тихонько на скамейке
старушка, смерть,
судачат о знакомых

а ты стоишь себе у края лужи,
и эту воду пробуешь ногой,
и входишь, замечательно выходишь
то снова мертвый, то опять живой