Выпуск №16

Автор: Анна Голубкова

На данный момент феминистская поэзия — это наиболее актуальное явление в современной русскоязычной литературе. Еще три года назад Елена Георгиевская в своей статье «Русская феминистская поэзия: заметки на полях» с некоторым трудом выбрала для описания несколько имен. И вот уже этой весной было объявлено о выходе «Антологии феминистской поэзии», в которой представлены стихи более чем 60 автор_ок. Прошло всего три года, и вместо едва заметной тенденции мы можем говорить уже о сложившемся и вполне авторитетном литературном направлении. В чем же причина этого внезапного интереса именно к такому типу дискурса, причем не только художественного?

Патриархальные консервативные мужчины (и некоторые женщины) видят в этом исключительно признак общего падения нравов и почему-то стремление вернуть славные времена комсомола и партсобраний, на которых, по их глубокому убеждению, будут прорабатывать всех несоответствующих новой «линии партии», то есть новым этическим стандартам. Никакие объяснения по поводу того, что это вовсе не новая, а вполне себе старая этика, они, естественно, не слушают. Хотя активные приставания и хватания за коленки никогда не считались общественно одобряемой деятельностью, а о том, что не хорошо пользоваться чужим неоплачиваемым трудом и что это называется эксплуатация, писали уже двести лет назад теоретики социализма. Но тут у наших консерваторов внезапно небо рухнуло на землю. Ведь выяснилось, что женщинам вовсе не нравится быть объектами настойчивого сексуализированного внимания и что бесплатную домашнюю работу они воспринимают как тяжкий крест, а не радостное выполнение своего «великого женского долга». И хотя такое положение дел существовало «всегда», наше время отличается от прошлых эпох тем, что теперь у женщин появился шанс быть услышанными и кардинально изменить свое дискриминированное положение в обществе.

Важно также напомнить, что современный российский феминизм развивается не на пустом месте. История женского движения в России началась в середине 1850-х годов и насчитывает уже больше ста пятидесяти лет. В этой истории были разные периоды, но неизменно женщины стремились к образованию, науке, участию в политике и общественной жизни страны. Женщины принимали активное участие в революционном движении, в самой революции и построении нового общества. Однако после консервативного поворота конца 1920-х годов женское движение было свернуто, а в 1930-е годы большая часть политически активных женщин уничтожена физически. Полный запрет абортов в 1936 году, казалось бы, был призван убрать женщин из политики и вернуть их к семейным и домашним обязанностям. Тем не менее советское государство было вынуждено активно использовать женский труд в экономике, особенно во время и после Второй мировой войны. В официальной риторике именно получение профессии и труд на благо общества считались главной задачей женщины, а семья и рождение детей как бы отходили на второй план. Однако на бытовом уровне сохранялись все прежние патриархальные установки, что в результате привело к двойной нагрузке — женщины трудились на производстве, а затем во вторую смену — дома. При этом женщина, не желавшая создавать семью, подвергалась стигматизации и постоянно осуждалась. Эта ситуация очень хорошо отражена в кинематографе, особенно позднесоветском.

Все это породило феномен советского феминизма конца 1970-х — начала 1980-х годов, идеи которого выражены в альманахе «Женщина и Россия» (1979) и журнале «Мария» (1981). Советские женщины, имеющие право на труд и на образование, да и просто обязанные трудиться на благо грядущего коммунизма, хотели вернуться обратно в семью и получить право на частную жизнь. В то время как западные женщины, наоборот, хотели вырваться из семьи и получить реальную возможность строить карьеру. Но несмотря на то, что проблема с участием советских женщин в политике и экономике, казалось бы, была решена, дискриминация сохранялась (и продолжает сохраняться) буквально на всех уровнях. Тем не менее на уровне идеологии, который закладывался прямо с первых детсадовских утренников, у советской женщины все-таки был выбор между семьей и трудом во благо мировой революции. И об этом очень важно помнить в разговоре о современном российском феминизме и его истоках[1].

В постсоветское время ситуация изменилась кардинальным образом. В 1990-е годы в Россию снова вернулся капитализм, причем в каком-то самом диком своем изводе, и принес совершенно другую систему ценностей, в которой женщина в первую очередь была товаром. Произошла внезапная и во многом шоковая объективация. Буквально во всем публичном пространстве — в фильмах, глянцевых журналах, во всех средствах массовой информации — транслировалась одна-единственная мысль: главная цель жизни женщины — это продать себя подороже покупателю побогаче. На этом фоне даже нынешний консервативный поворот кажется скорее прогрессивным, потому что признает собственную ценность женщины как жены и матери. В то же славное время второй половины 1990-х ценность женщины равнялась количеству денег, которые тратит на нее мужчина. Но все это, надо обязательно отметить, касалось прежде всего бытового уровня и навязывания определенной жизненной стратегии через поп-культуру. В области идеологии никакого давления, в том числе и государственного, не чувствовалось. Не случайно именно 1990-е стали временем расцвета феминистского движения в России. Тут я, пожалуй, отошлю всех желающих к статье о постсоветском феминизме Аси Ходыревой[2].

Это было время бурных дискуссий и творческих экспериментов, которые стали как-то затихать в начале 2000-х. Возможно, это было связано с окончанием периода голодных, но относительно свободных 1990-х годов и возвращением государственного давления во все сферы российской жизни – политику, экономику, идеологию. А может быть, это было связано с тем, что российскому феминизму на тот момент не удалось стать значимой политической и культурной силой. Вклад гендерных исследователей был достаточно значительным в области литературоведения, но в собственно литературе феминистское движение оставалось скорее маргинальным. Все стало меняться только во второй половине 2010-х годов. На данный момент я вижу три причины этой внезапной популярности феминистского дискурса. Первая — это окончательный уход в прошлое советской модели женской социализации (условно говоря, первым делом самолеты, а мальчики — потом). Еще моя мать (1942 года рождения) говорила о том, как важно для женщины быть финансово независимой и делать карьеру. Современные молодые девушки от 20 до 30 лет очень удивляются, когда выясняется, что создание семьи и рождение детей вовсе не являются абсолютными ценностями в жизни женщины[3]. То, что для советского поколения было естественным, новому поколению приходится прояснять для себя и обосновывать заново. При этом, что закономерно, так как в отечественной культуре все это было подавлено и вытеснено на периферию, они в первую очередь обращаются к зарубежному опыту, по незнанию игнорируя всю богатую историю российского женского движения[4].

Вторая причина — очередной консервативный поворот, который неявным образом начался уже с середины 2000-х годов, а после 2012 года сделался совершенно очевидным. Одним из ключевых моментов этого поворота является активная пропаганда так называемых «традиционных ценностей». Словно бы по советской методике детям прямо с детского сада навязывается «правильная» гендерная социализация, основной принцип которой выражен формулой: «девочки должны быть девочками, а мальчики — мальчиками». У мальчиков и девочек разные игрушки, разные роли на утренниках, им предлагаются четко прописанные модели поведения — «мальчики должны защищать девочек» и т. д. В результате одна моя знакомая четырехлетняя девочка пришла из детского сада и заявила, что она — мальчик. Видимо, предложенная девочкам модель поведения ее сразу же не устроила. Для этого возраста гендерные вопросы, мягко говоря, преждевременны, то есть на государственном уровне происходит намеренное травмирование еще не сформированной детской психики. Но как нам известно из науки физики, любое действие немедленно порождает противодействие. И чем больше насаждается «правильное» гендерное поведение, тем большее сопротивления оно вызывает. Отметим, что сознательный возраст нынешнего поколения 20+, наиболее чувствительного к феминизму, как раз и пришелся на период нового консерватизма.

Третья причина — экономическая. Благодаря развитию интернета и постоянному расширению возможностей удаленной работы женщина, желающая родить детей, уже не так сильно привязана к мужчине или помощи родственников. Если раньше после рождения ребенка женщина, как правило, надолго выпадала из нормального трудового процесса и возвращалась в него с потерей квалификации, зарплаты и карьерного роста, то теперь появляется все больше возможностей оставаться экономически активной даже после рождения ребенка. И вот это изменение, на мой взгляд, является поистине революционным, и в скором времени оно должно полностью поменять привычный быт и отношения между полами. Как только пропадет экономическая зависимость (а она неизбежно возникала даже в советское время), исчезнет необходимость обслуживать мужчин и изменится (да уже меняется!) форма брака. То есть распространение идей феминизма и их все большая популярность — это, на мой взгляд, неизбежное следствие объективных экономических (актуальных для всего мира) и политических (актуальных только для России) тенденций.

Это большое вступление понадобилось мне для того, чтобы показать: феминизм не есть случайное явление, которое проводят в жизнь отдельные «злонамеренные» личности, это исторически детерминированный процесс, неизбежно ведущий к большим общественным изменениям. Именно поэтому феминистская поэзия получает сегодня такой резонанс в российском обществе, именно поэтому ее влияние будет только увеличиваться и расширяться. Эти стихи отвечают на четко сформулированный общественный запрос. Вот в чем причина все возрастающей популярности феминистской поэзии. Однако если мы попробуем понять, что это такое, то неожиданно столкнемся с определенными терминологическими сложностями. Есть несколько возможных толкований термина «феминистская поэзия», причем все они зависят от той точки, в которой находится наблюдатель. Первое, самое очевидное: феминистская поэзия — это стихи, написанные с использованием феминистской оптики и затрагивающие соответствующую проблематику. Второе, тоже возможное, толкование: феминистская поэзия — это поэзия, написанная феминистками. Третье — к феминистской поэзии иногда относят стихи о тяжелой женской доле. Четвертое — феминистской может считаться поэзия, на уровне языка разрушающая патриархальные штампы. В этой парадигме «мужское» приравнивается к рациональному и понятному, а «женское» — к иррациональному и принципиально непознаваемому. Однако в данном случае борьба с патриархальными языковыми установками поразительным образом вписывается именно в патриархальную парадигму, где «женское» всегда обозначается как «темное», «непонятное», «алогичное». И предполагаемая борьба таким образом оказывается вполне комфортно встроенной в существующий литературный процесс.

Определение феминистской поэзии, как видим, получается достаточно размытым, и в этих условиях на первый план выходит конкретная проблема выявления ее границ. Какие именно стихи мы можем отнести к феминистской поэзии, а какие — нет? Здесь, конечно же, сложно разобраться без экскурса в ближайшую историю. Как и когда возникла в русском литературном процессе феминистская поэзия и, что гораздо более важно, каким образом она стала популярной? На данный момент мне известны две попытки выстроить хронологию феминистской поэзии и обозначить ее преемственность в рамках русской литературы в целом. Самая первая — это уже упоминавшаяся в начале статья Елены Георгиевской «Русская феминистская поэзия: заметки на полях»[5], вышедшая весной 2018 года. Автор пишет о сложности восстановления преемственности, об особом гендерном фильтре, крайне затруднявшем (и продолжающем затруднять) публикацию феминистских стихов в традиционных изданиях. Из имен называются Кари Унксова, Татьяна Мамонова, Марина Темкина, Марина Бородицкая (несколько стихотворений 1980-х годов), Татьяна Мосеева и автор данной статьи. Однако абсолютное большинство, указывает Елена Георгиевская, пишущих русскоязычных феминисток, относится к поколению, рожденному около 1990 года. При этом одновременно с ними на литературную сцену вышел ряд авторок более старшего поколения. Далее в статье автор называет следующие имена: Галина Рымбу, Оксана Васякина, Лолита Агамалова, Оксана Кита, Дарья Серенко, Мария Вильковиская, Руфия Дженрбекова, Зоя Фалькова, Жанар Секербаева, Саша Граф, Мария Воногова.

Второй условной попыткой обозначить исторические контуры современной феминистской поэзии можно считать интервью Оксаны Васякиной и Галины Рымбу, которое вышло 25 февраля этого (2021) года в московском журнале The Village [6]. В интервью они рассказывают о феминистской поэзии вообще и об истории ее формирования в России. И хотя напрямую линия преемственности не выстраивается, в качестве своих предшественниц Галина Рымбу называет Анну Альчук и Марину Темкину, а из современниц — Лиду Юсупову. Оксана Васякина говорит о важности для нее поэзии Ирины Котовой, Марии Степановой, Софии Амировой. В разных контекстах также упоминаются Елена Фанайлова, Елена Костылева, Дарья Серенко. Конечно, история феминистской поэзии в России еще ждет своего исследователя, и этот исследователь должен быть по возможности беспристрастным, иначе история становится прежде всего способом говорить о современности. А этого, учитывая актуальность явления и то, что оно все еще находится в процессе формирования, избежать пока довольно сложно.

Впрочем, не только феминистская, но и вся русскоязычная женская литература на данный момент исследована явно недостаточно. Мы не можем быть уверены в том, что весь корпус женских текстов выявлен и возвращен читателям. Так что история феминистской поэзии по мере появления новых материалов может быть переписана еще несколько раз. Если же смотреть на уже известные имена, то в первую очередь обращаешь внимание на то, что женщины в России писали не столько феминистскую, сколько квир-поэзию. Достаточно вспомнить Зинаиду Гиппиус, Поликсену Соловьеву, Софию Парнок. В прозе — другая картина. Женская художественная проза столетней давности вполне интересовалась проблемами женщин и изображала своих героинь как субъект. Не говоря уже о жанрах автонарратива — дневниках, записках, мемуарах, воспоминаниях, в которых женщины очень откровенно рассказывали о своей жизни – такой, какая она была, а не такой, какой ее хотели видеть окружавшие их мужчины. Например, совершенно разительный контраст представляют впечатления о Нине Петровской, которые можно вычитать из ее воспоминаний о Валерии Брюсове, и образ самой Нины Петровской в мемуарах Андрея Белого и Владислава Ходасевича. Такое ощущение, что в них изображен совершенно другой человек. Поэзия того периода в этом отношении оказалась более традиционной. Но все это, повторю еще раз, только ждет неравнодушных исследователей и полноценных исследований.

Гораздо проще, конечно, восстановить хронологию появления феминистской поэзии во второй половине 2010-х годов и ее триумфального шествия по страницам отечественного интернета. Активный интерес к феминизму в российском обществе появился примерно в 2015 году. Именно тогда феминистская повестка начала обсуждаться на различных публичных площадках, в 2017 году первый раз прошел московский FemFest и т.д. Связано это, как уже было показано выше, с окончательно произошедшим в 2014 году консервативным поворотом. На этой волне в Петербурге в январе 2017 года возникает женский интеллектуальный кружок Ф-письмо, который был основан Галиной Рымбу. Вот как определены его задачи в описании одноименной группы Фейсбука: «Ф-письмо — независимый исследовательский и практический семинар, посвященный изучению гендерной литературной и эстетической теории и феминистской философии, а также обсуждению актуальных текстуальных практик, затрагивающих гендерную и феминистскую проблематику». Сначала встречи были закрытыми и проходили в галерее «Интимное место», затем были перенесены на площадку интеллектуального книжного магазина «Порядок слов».

Эта история была в литературных кругах довольно заметной, но все-таки скорее локальной, пока осенью 2018 года Галина Рымбу не сделала канал Ф-письмо на Сигме[7] — демократичной платформе, дающей возможность высказаться самым разным культурным проектам и отдельным деятелям. Первая публикация состоялась 7 ноября 2018 года, это были стихи шведской поэтессы Афины Фаррукзад из книги «Болезнь белизны» в переводе Надежды Воиновой. С той или иной периодичностью публикации на канале появляются до сих пор. Это стихи, проза, эссе, статьи, в том числе и переводные. Структура Ф-письма вполне демократична: есть выпускающие редакторки, которые размещают материалы, и редакционный совет, который при необходимости решает более общие вопросы. Стать выпускающей редакторкой может при желании любая из участниц редсовета. Все это позволяет отображать с разных точек зрения темы, так или иначе связанные с феминистской проблематикой. Безусловно, Ф-письмо сыграло ключевую роль в привлечении внимания к фемповестке в современной литературе. Более того, оно смогло консолидировать заинтересованные в феминистском письме литературные силы и выйти на международный уровень, что до сих пор, по большому счету, удавалось сделать только российским прозаикам.

Важным этапом после создания канала на Сигме было появление в пермском журнале «Вещь» № 3(20)/2019 публикации «Современная феминистская поэзия от журнала “Ф-письмо”», которую составила Галина Рымбу[8]. Особенно значимым было предисловие, написанное ею для этой публикации. В подборку вошли стихи Любы Макаревской, Инги Шепелевой, Насти Денисовой, Станиславы Могилевой, Юлии Подлубновой, Лолиты Агамаловой, Фридриха Чернышёва, Дарьи Серенко, Оксаны Васякиной, Елены Костылевой, Галины Рымбу, Елены Фофановой, Марины Тёмкиной, Еганы Джаббаровой, Екатерины Захаркив, Елены Георгиевской, Лиды Юсуповой. В 2020 году на английском языке вышла антология F-Letter: New Russian Feminist Poetry. В ней были опубликованы стихи Лолиты Агамаловой, Оксаны Васякиной, Елены Георгиевской, Еганы Джаббаровой, Насти Денисовой, Елены Костылевой, Станиславы Могилевой, Юлии Подлубновой, Галины Рымбу, Дарьи Серенко, Екатерины Симоновой и Лиды Юсуповой. В англоязычном литературном пространстве антология, насколько мне известна, вызвала значительный интерес. И вершиной этого большого пути стало появление статьи о Ф-письме в журнале Time 21 декабря 2020 года[9]. В статье подробно рассказано о Галине Рымбу и Оксане Васякиной, упомянуты Егана Джаббарова, Лида Юсупова, Елена Костылева и Дарья Серенко. В отечественной прессе имеет смысл отметить большой проект «Поэтика феминизма», который на портале «Такие дела» сделала Мария Бобылёва[10]. В основном там рассказывается о деятельности Ф-письма и связанных с ним литературных проектах.

Одним из таких проектов стал фестиваль феминистского письма, который с большим успехом прошел в начале марта 2021 года[11]. В рамках фестиваля и была презентована упоминавшаяся в самом начале антология[12]. Собственно говоря, именно тогда я и задумалась, какое письмо можно считать феминистским и по каким признакам оно выделяется. Окончательного ответа на этот вопрос у меня нет до сих пор. Однако совершенно очевидно, что граница между феминистской и просто женской поэзией очень подвижная и зависит прежде всего от позиции автор_ки стихов. Одно и то же стихотворение в разных контекстах может прочитываться как феминистское, «просто женское», а в некоторых случаях даже и «традиционное». И если женщина-поэт в какой-то момент осознает себя феминисткой (а это в наших условиях происходит довольно часто), то все написанное ею до того как бы перекодируется. В качестве примера можно привести стихи Ирины Котовой, творчество которой принято делить на два этапа. Но если мы прочитываем ее более ранние стихи через поздние, они тоже становятся феминистскими. Или еще более наглядный пример — стихотворение Марии Ватутиной «Наша девочка», которое в контексте всего творчества поэтессы воспринимается скорее патриархальным. Однако если мы извлекаем стихотворение из этого контекста и прочитываем вместе с другими стихами феминистской направленности, оно вдруг становится ф-письмом! И вот этот момент вариативности и подвижности границ феминистской поэзии нужно иметь в виду при любом рассуждении о ней. Кроме того, учитывая растущую популярность феминистского письма, за счет подобных стихов область феминистской поэзии в конечном итоге может крайне расшириться. Но все это, конечно, требует дальнейшего изучения и пристального исследования.

Напоследок хочу поблагодарить Анну Родионову и участников ее семинара, из заметок и обсуждений которого и родилась данная статья.

_______________________________

[1] См. об этом также статью Натальи Пушкаревой «Гендерная система Советской России и судьбы россиянок» (НЛО, № 5, 2012, https://magazines.gorky.media/nlo/2012/5/gendernaya-sistema-sovetskoj-rossii-i-sudby-rossiyanok.html).

[2] Ася Ходырева. Почему нам пора собрать феминистский демократический форум // https://www.colta.ru/articles/she/27252-anastasiya-hodyreva-feminizm-rossiya-40-let#ad-image-0

[3] См., например, вот это интервью: https://www.colta.ru/articles/she/26159-yuliya-demakova-polina-drobina-pablik-schastiematerinstva

[4] См. статью Елены Георгиевской: Ты не на пустое место пришла: No Kidding Press и неудобная память // Артикуляция. — № 12. — URL: http://articulationproject.net/8178

[5] См.: http://literratura.org/criticism/2688-elena-georgievskaya-russkaya-feministskaya-poeziya-zametki-na-polyah.html

[6] См.: https://www.the-village.ru/people/whats-new/vasyakina-rymbu

[7] Вот этот канал: https://syg.ma/f-writing

[8] Скачать этот журнал можно вот тут: https://www.senator-perm.ru/wp-content/uploads/vesch-20.pdf

[9]  Suyin Haynes. How Russia’s Feminist Poets Are Changing What It Means to Protest // https://time.com/5908168/russia-feminist-poets-protest/

[10] О проекте см.: https://fem.takiedela.ru/

[11] О фестивале см.: https://fest-f-write.ru/

[12] Видеозаписи презентации выложены на ютьюб-канале фестиваля: https://www.youtube.com/channel/UCyxDXD_xB1RyJPRfqWa972Q