Выпуск №16

Автор: Владимир Аристов

Заявление

Однажды пришел один человек в собес и подал заявление. Там он предлагал помимо категорий граждан предпенсионного и пенсионного возраста ввести категорию послепенсионного возраста.

— Кого вы имеете в виду? – спросили его сквозь очки с некоторым подозрением.

— Ну, вот человек вышел на пенсию, набрался там сил и снова хочет полноценно выйти на работу.

— А пенсию куда деть?

— Ну, думаю, с этим проблемы не будет.

После этого для вышестоящей инстанции была составлена бумага, где значилось: «Приходило лицо неопределенного возраста. Хочет отчудить свою пенсию в пользу государства. Собирается с завтрашнего дня заступить на работу. Что можно предпринять, чтобы пресечь на корню этот его шаг?»

Но было уже поздно, — пока бумага оформлялась, вышеназванное лицо успело приступить к исполнению своих обязанностей.  

Урок истории

Молодой учитель истории в одной довольно известной продвинутой школе для несовершеннолетних вундеркиндов предложил для обсуждения достаточно провокационную тему: «Если бы Дональд Трамп баллотировался в президенты России, стали бы вы за него голосовать?»

Половина учеников, почуяв недоброе, тут же позвонили своим родителям с вопросом: «Что же делать?» Родители ответили, чтобы дети молчали, как замороженные рыбы. Правда, справедливости ради, надо отметить, что некоторые из родителей все же предложили своим детям ответить учителю: «Ну, если бы еще Барак Обама, куда ни шло, а этот – нет. Во-первых, Трамп – бывший бабник, во-вторых, он обещал построить великую американскую стену на границе с Мексикой, но не достроил, превратив ее в типичный долгострой. Можно ли доверять человеку, который не держит обещания?» 

Оставшаяся половина учеников сидела некоторое время в оцепенении. Но потом нашелся среди них один, который набрался храбрости, вступил в дискуссию с учителем и стал приводить свои аргументы, почему он не стал бы голосовать за Трампа. Во-первых, тот не родился на территории России, а если бы даже и родился, то это была бы территория СССР, так что это не считается. Во-вторых, по-русски он может произнести, насколько слышал ученик, только слово «спасибо», а для президента этого недостаточно. В-третьих, его отношение к людям другого цвета кожи оставляют желать лучшего, в частности, его хорошее отношение к китайцам может быть подвержено сомнению, а можно ли голосовать за человека, который с пренебрежением глядит на многомиллиардный китайский народ? Тут, воодушевленный своей красноречивой обвинительной речью, ученик настолько расхрабрился, что задал встречный вопрос учителю: «А сами бы вы стали голосовать за этого персонажа в качестве кандидата?»

Все ждали, что учитель побледнеет, но он совершенно не изменился в лице и ответил: «Ну, во-первых, у нас нет республиканской партии и неизвестно, когда будет». Ученик сказал, что об этом не подумал. Но тут раздался голос еще одного осмелевшего ученика, который предложил тут же, не сходя с места, на этом уроке истории основать республиканскую партию. Стали опрашивать учеников, оказалось, что большинство «за», но у них рука не поднимается, чтобы проголосовать. Еще один из осмелевших задал резонный вопрос о том, в чем платить членские взносы в такой партии и в каком объеме? Учитель справедливо заметил, что в этом пункте надо быть предельно демократичным – не в смысле политических убеждений – но чтобы привлечь как можно больше членов. Поэтому первичный взнос не должен превышать 50 коп. Но так как ни у кого из продвинутых учеников не было столь мелкой монеты, то вопрос решили отложить до лучших времен.

Наконец самый дерзкий из учеников предложил позвонить Дональду Трампу и спросить о желании того: «А то как-то неловко получается», — заметил ученик. Но учитель привел убийственный аргумент: «Сейчас-то у нас яркий день, а над всей Америкой распростерлась глубокая ночь. Наверняка Дональд Трамп сейчас спит и видит что-то. Но что он видит, мы не знаем. И мы должны дать ему досмотреть его американскую мечту, пусть, даже в форме сна. Мы не должны выступать в виде исторического будильника. Алармизм не для нас. Всему свое время. Вот это главное – вы должны вынести с собой этот урок истории и впредь, надевая ремень или затягивая пояса, вы должны помнить о разности часовых поясов. Относительность меридионального исторического времени – вот что должно стоять у вас перед глазами».

Бразильянки

Мы с нею познакомились на Всебразильской конференции по проблемам современной жизни зверей в зоне Амазонии. Она сразу мне приглянулась, а я ей, ум жил в ее глазах (и не только там). Мы почти сразу перешли в кулуары, и там за чашкой кофе – она предпочитала «Де Жанейро» — истинно бразильский вкус, а я – кофе «Пеле» — она сказала, что это дурновкусие, что было правдой, — там, глядя в белоснежные чашки с коричневым древним напитком, мы стали говорить друг другу, как трудно нам сейчас – лицам одного пола – существовать. Перед лицом не столько внешних угроз, сколько потому что в умах людей сейчас происходят резкие смены как бы климатических настроений. Все новые веяния и поветрия проносятся из края в край всех умов, бушуют настоящие торнадо идей, и эпидемии новых мнений переходят все границы.  Мануэла – так звали мою новую знакомую – по странному совпадению оказалось, что меня тоже так звали – но меня она успокоила, заметив, что в ее окружении Мануэл пруд пруди – так вот, Мануэла сказала, что вот еще одна ее подруга совсем запуталась в социальных сетях. На что я заметила, что наш профессор социометрии говорил, что раз есть всемирная паутина, значит должен быть и паук. Мануэла резко возразила, заявив, что она противница теории заговоров. Я с ней полностью согласилась, горячо заверив ее, что тоже об этом говорила на лекции профессору, но что он заявил, что заговор – это когда несколько пауков, а если паук один, то договариваться не надо, да и не с кем. У Мануэлы загорелись глаза, но она после паузы холодно произнесла: ему бы познакомиться с настоящим пауком на Амазонке. Тут Мануэла сказала, что в ее жилах течет много индейской крови и что она всем сердцем болеет за бесправное положение животных в той области. Звери целыми поездами спасаются оттуда – не только из-за вырубки лесов – но и потому что отдельным видам из здешней фауны было дано слишком много привилегий. Некоторые едут на крышах вагонов, причем у некоторых даже нет звериных паспортов. Я спросила Мануэлу, собирается ли она говорить об этом в своем выступлении. Мануэла сказала, что только в начале покажет несколько слайдов для иллюстрации, а так ее доклад будет посвящен ее другу, направившемуся в глубь Амазонии в области, где даже нет школ для зверей. Ему говорили: «Там тебя съедят». Он отвечал: «Ну и пусть, им же хуже». Это он так шутил, на самом деле, он, конечно, не хотел быть съеденным. Он вооружился до зубов всем, чем можно, включая все антидоты. Но понятно, что настоящего оружия у него не было – и направился в сельву. Нельзя сказать, что там его встретили с распростертыми объятьями, но и хорошо, иначе последствия были бы предсказуемыми. Наоборот, все от него разбежались, он говорил, что даже гады первое время не хотели на него смотреть. Что отчасти и понятно: он, как невиданный здесь зверь из отряда броненосных, оделся в панцирь. Его не хотели, во всяком случае сразу, принимать за своего. Вот об этом – как нелегко было выйти на контакт с этими зверьми, я и буду в основном рассказывать.  

Тут я неожиданно для себя спросила Мануэлу: «Как ты думаешь, возможна ли любовь к существу противоположного пола? Она внимательно поглядела на меня: «Давно – по крайней мере несколько суток – не думала об этом». Мы с Мануэлой разговаривали на самых разных языках, но тут она стала тихо повторять по-португальски:  “Sexo oporto”,   “Sexo oporto”, “Sexo oporto”. И сказала: «Больше всего меня смущает вот это “oporto” – что значит сейчас «противоположный»?» Потом вдруг улыбнулась мне и спросила: «Ты меня тестируешь?». С удивлением я должна была признать, что это отчасти так, и сказала ей: «Мой доклад будет о любви – что нелегко – к рыбкам в притоках Амазонки. Неправда, что рыба ищет, где глубже – мальки любят мелководье, твои слова верны, наша любовь к ним не как к противоположным она коснется их, как едва уловимо касаются сейчас наши взгляды с тобой».

За сто лет до Наполеона

Тристрам Шенди родился (по его словам) 5 ноября 1718 года и ни словом нигде не упоминал Наполеона Бонапарта, хотя мог бы. Как же так произошло? Неужели он опасался заглядывать вперед, где, как он полагал, его не было. Но это была явная ошибка, и об этом он знал. Во времена Наполеона он уже был. Причем в размноженном состоянии. В частности, он был преобразован с родного английского на неродной французский, и это было мучительной операцией. В таком жалком состоянии его однажды нашел Наполеон, небрежно взял в руки. Потом, когда он вгляделся, как следует, у него раскрылись глаза, как у орла, но тут зазвонил телефон из будущего, и он отвлекся. Звонили по поводу средней важности, предлагая ему не самую главную роль в фильме «Ватерлоо». Наполеон даже перекосился, как старый деревянный каркас какого-нибудь дома, от осознания превратности любой судьбы в том числе судьбы любой вещи. Но тут его левая рука почувствовала, что покоится на голове Тристрама Шенди, который мирно дремал в своем кресле, и Наполеону стало значительно легче. Решительными шагами, едва уловимо позвякивая шпорами, он вышел из гостиной и пошел, куда глаза глядят. Это были глаза Тристрама Шенди, который к этому времени пробудился и смотрел во все глаза.