Выпуск №18

Автор: Сергей Ивкин

 

(03)   ~   ~   ~

За спасение мира спасибо не скажут.
Или скажут и дальше пойдут.
Оглядишься — до дрожи знакомая лажа:
ничего не меняется тут.
Слава Богу, никто и не помнит, что было:
каждый день начинаем с нуля.

Потому и гуляю с разбитой мобилой.
Все вне доступа. Это Земля.

 

(04)   ~   ~   ~

– Голгофа застроена. Не припарковаться.
– Это не духи, а элементали, Ватсон.

– Крест, измеряемый в кубометрах…
– Культ, восходящий к Озирису и Деметре…

– Общее небо над Никарагуа и Сибирью.
– Смысл религии в том, чтоб тебя любили

добрые честные элементали,
автомобили не глохли, пробки не вылетали.

 

(07)   ~   ~   ~

Спасибо товарищу Бродскому
за освобождённый Стокгольм,
за чуткую юность чукотскую,
за непитьевой алкоголь,
за то, что мы — древние римляне,
как пурпур носили печаль,

за то, как красиво мы вымерли,
что нам нас нисколько не жаль.

 

(09)   ~   ~   ~

Отче Серафиме, вразуми.
Слаб и шаток стал я, слаб и шаток.
Осознал, что коротаю дни
в табуне тоскующих лошадок.
Зелен луг и небосвод высок,

я же жду, молясь и негодуя,
ангела с серебряным лассо,
в межреберье шпору золотую.

 

(10)   ~   ~   ~

Никакого права на ошибку.
Выдержать хотя бы полчаса.
Думать, что тестируешь прошивку:
я — бессмертный человек-оса.
Только в первой жизни будет тяжко,
где нырну и обнаружу дно.

Но зато в другой добавлю сяжки,
и сквозные жабры заодно.

 

(11)   ~   ~   ~
                Инне Домрачевой

Печальный праздник самообольщенья:
покой и воля, воля и покой.
Без повода покинуть помещенье —
мне не достигнуть мудрости такой.
Ботинок занося над Рубиконом,
шепчу:
                 «Для эволюции, алга!
Неотвратимый берег близок, вон он!»
Но застревает в воздухе нога.

 

(13)   ~   ~   ~

В воздухе, которым ты не дышишь,
в музыке, разлитой не для нас,
поселились маленькие мыши,
изнутри прогрызли контрабас.
Я пою почти что понарошку,
разглядев, как из небытия

ты выносишь медленную кошку:
«Кушай вдоволь, умница моя».

 

(16)   ~   ~   ~

Быдлососеди — сегодня мы.
Пьяная мафия ночи.
Пали решётки железной тюрьмы.
Рядом легли на песочек.
Лунная рябь на высокой воде.

Выключи музыку, Зая.
Нам зашибись. Мы сегодня нигде.
Утром нас не опознают.

 

(18)   ~   ~   ~

– Переключи канал. – Погоди, музычка,
вроде, прикольная заиграла.

Ангел архангелу пишет в личку:
«Дай ему выдохнуть без аврала,

как шестилетке с берёзовым небом рядом
мокрой ладонью зажать нарукавный хлястик».

Ветер в наушниках — это почти что fado.
Молча идти по городу — это счастье.

 

(19)   ~   ~   ~

Завтра мы улетаем и можно взять
ровно один чемодан, и ни книгой свыше.
Там интернета нет, я пакую вирши,
их перечитывать можно. Или нельзя?
Помнишь, в десятом году я сидел в плену,
было две книги на двадцать два человека:

Саймак и Туве Янссон. Любви и смеха
ровно хватило переболеть войну.

 

(20)   ~   ~   ~

Главное — выжить в условиях этих зим.
Или не главное? Что ещё есть важнее?
Здравствуйте, Ваше сиятельство Магазин.
Мирного сна вам, Выставки и Музеи.
Тело избыточно. Только мятежный дух
ищет своё отражение в паутине.

Значит, до встречи. Надеюсь, что я дойду,
(с)нежный минет дементора душу минет.

 

(22)   ~   ~   ~

Ночью перегорел, выкрутил утром, а
нечего вместо поставить. Хожу — искрю.
Перескрёб антресольные закрома,
сбегал до магазина по октябрю.
Мальчик развёл руками: бери диод,
лампу найти — это надо ограбить схрон.

Встал у трюмо и по-жабьи раззявил рот:
чистое нёбо там, где торчал патрон.

 

(23)   ~   ~   ~

Гипотетически там
существует гиппопотам.

Метафорически здесь
не помещается весь.

Элементарно ему
не хорошо одному.

Метонимически он —
левиафан или слон.

 

(25)   ~   ~   ~

Не зеркало, а спящий монитор —
нелепая изящная словесность.
Сейчас там чёрный кот на фоне штор,
press any key — … не надо, неизвестно…
Смотрю, как мой двойник раззявил рот,
из темноты не вылетает птаха.

И зазеркальный кот опять не жрёт
порубленный до ямба амфибрахий.

 

(26)   ~   ~   ~

Пришёл погладить рыжего кота,
за ушком почесать, живот потискать:
«Так хорошо мурлычешь, лимита,
что можешь заработать на прописку».

С тугих вибрисс отряхивая снег,
мотает головой Аника-воин:
«А я вот не уверен, человек,
что ты мне миску наполнять достоин».

 

(30)   ~   ~   ~
                Евгению Воловичу

Я стою на вершине холма.
Это станет началом псалма.

У ручья спят друзья и дети.
В тишине застревает ветер.

Горизонт во все стороны бел.
Всё не важно, чего хотел.

Я уткнулся в небесный мех.
И меня раздирает смех.

 

(33)   ~   ~   ~

Печальный полицейский юмор:
Петровы в трипе, Босх с тобой,
так десять раз очнулся-умер,
пока горнист играл трубой.
О, сколько нам открытий чуждых
готова дать любая мразь…

А мне всё маетно: не чушь ли
словес чарующая вязь?

 

(35)   ~   ~   ~

Прощаешься с родителями — вслух
теперь обиды никому не скажешь.

Домой приходишь постоять в углу,
сварить себе кастрюлю манной каши,
помыть посуду, застелить диван,
найти за шкафом красного солдата,
поставить в ряд ботинок караван…

Отец был прав. И мать не виновата.

 

(36)   ~   ~   ~

Хэппи энд обеспечили: сено — сплошные иглы
и жемчужные бусы рассыпаны на постели…

Как-то сами собой прекратились любые игры:
чебурашки отъехали, карлсоны улетели.

На технических данных застыл любопытный ноготь.
Составитель… Редактор… Дизайн — «Мастерская света».

Гарнитура… Издательство… Адрес и почта Бога…
Отпечатано с предоставленного макета.

 

(38)   ~   ~   ~

В. О. Кальпиди мне сказал:

«Сергей, культура ядовита.
Меня принёсшая слеза —
спасение от МАССОЛИТа.
Желанный вам богемный мир —
ерыжники и забулдыги.

Печально, что и вы — вампир,
кусающий чужие книги».

 

(41)   ~   ~   ~

Имена. Подозрения. Правда.
Лемех долгой обиды. Война.
Нас не пустят в счастливое завтра.
Нас не вспомнит другая страна.
Мы останемся в альтернативе:

там, где молится честному Че
книжный мальчик, лежащий в крапиве,
с лебединым крылом на плече…

 

(42)   ~   ~   ~

Из-за стены — гитара. Там хохочут.
Не угадаю песни ни одной.
Листаю книгу — старый полуночник,
трясущийся над частной тишиной.
И на страницах песню затянули…

Захлопываю серый переплёт,
но сквозь него гудит бумажный улей.
И каждой рюмкой каменный поёт.

 

(45)   ~   ~   ~

Пошёл читать молитвы
в соседний монастырь,
начищенный, элитный.

Вернулся на пустырь,
худой забор поправил,
собаку покормил.

Дай, Боже, их ораве
смирения и сил.

 

(50)   ~   ~   ~
                О. З.

Мы обещали друг другу совсем не это.
Не получилось следовать идеалам.
Как двум поэтам в морозы дожить до лета?
Дети и звери рядом под одеялом.
Сказки пооблетали — дела прозрачны.
И помогают магний, железо, кальций,
если спина к спине у пиратской мачты
каждую ночь засыпаем, сплетая пальцы.