Выпуск №19

Автор: Наталия Лазарева

Женские образы в некоторых романах Жоржа Сименона*

Знаете, женщину он, пожалуй, никогда и не искал. Точно помню два романа, где главной преступницей оказывалась женщина, и несколько, где женщины были соучастницами или подозреваемыми. Но в основном Жюль Мегрэ выискивал монстров мужского пола. Хотя к некоторым из последних относился с определенным уважением. Сименона у нас печатали с давних пор, и все потому, что знаменитый комиссар не только ратовал за правосудие и справедливость, но и откровенно не любил так называемую буржуазию.

Самым, пожалуй, известным отрицательным женским образом оказалась Женщина Бродяги – давно брошенная главным героем романа «Мегрэ и бродяга» мадам Келлер. «Попугайчики госпожи Келлер раздражали его не меньше, чем помехи в разговоре». Интерьер в стиле барокко, позолота, резьба. А Мегрэ импонирует сам бродяга Тубиб (доктор) – ставший бомжом медик, самостоятельно выбравший свою судьбу. И тогда как Тубиба крепко ударили по голове и лежит он едва живой, мадам Келлер щебечет по телефону, собирается на какой-то прием и столь прекрасно выглядит, что кажется всего-то лет на десять старше своей замужней дочери. И попугайчики у нее…  Ну, тяжелый Тубиб был человек: хотел непременно лечить бедных, поехал в далекие африканские страны, не ужился и там. И вот.

А мадам вполне самостоятельна и платежеспособна, она организовала себе приличное место в «свете» (кучу лайков), у нее бездна знакомств, приглашения, телефонные звонки. Но Мегрэ ведь не переубедишь, буржуазность мадам раздражает его. Женщина Бродяги, Женщина Взломщика, Женщина Капитана, Женщина Латыша, Женщина Головы. И еще: Дочь Адвоката и Фелиси, «которая здесь». Все они существуют в романах Сименона не сами по себе, а как женщины тех мужчин, которые участвовали в определенных событиях. Детективные романы Жоржа Сименона охватывают период примерно с начала 30-х до середины 60-х годов XX в. Каждая женщина соответствует своему периоду. Поэтому Женщина Головы то мелькает в войлочных шлепанцах и бесформенном темном платье, то появляется меховом манто и туфлях на высоких каблуках.

А вот, скажем Долговязая, то есть Женщина Взломщика, щеголяет в немыслимой зеленой шляпке и стоит горой за своего Фреда Унылого (так прозвали Взломщика). Он действительно взламывал сейфы, правда, редко, но на жизнь, видимо, хватало. Взломщик был осторожен, Мергэ его не за что было арестовывать, и в принципе он к Унылому относился неплохо. Взломщик пропал, Долговязая боится, что с ним приключилось что-то нехорошее, и сама идет в логово врага, на набережную Орфевр, во Дворец правосудия. Она идет к Мегрэ, потому что ей уже приходилось с ним сталкиваться (в ее прошлом – панель), и он, кажется, заслуживает доверия. Она надеется, что он отыщет ее мужчину. И комиссар начинает помогать ей. Да, однажды она его очень сильно допекла, да, на ней немыслимая зеленая шляпка, но она – не из буржуа!

И кутающаяся в шаль, с кое-как подколотыми черными волосами, которые небрежно падают на ее бледное лицо, с сухим, почти всегда сомкнутым ртом, в войлочных шлепанцах, среди грязных стен маленького бистро, гордая в своей непроницаемости и грациозной инертности Женщина Головы просто привораживает Мегрэ. Она, словно тень, стоит за всеми остальными женщинами, которым комиссар часто сочувствует. И этой… Страстной, напряженной, у которой «темные, почти черные глаза с ярко блестевшими белками были прекрасны», обманувшей родителей, пославших ее учиться в Париж, порвавшая со своим сословием и живущая там с (преступным?) Латышом, готовая выстрелить в высокопоставленного мерзавца.

А Фелиси? «А Фелиси-то здесь» – это и название романа, и шутливый окрик, который сослуживцы кидают комиссару, когда он упорно ходит в дом старого Моряка, что и моряком-то не был, а просто служил когда-то в порту, а позже стал старым ворчуном и нанял в служанки совсем молоденькую Фелиси. А Фелиси? Что ж ей делать, ведь старого Моряка застрелили, и она предполагает, что имя убийцы ей известно и что это очень важный для нее молодой человек. Но она будет чудить, сбегать, менять неуклюжие наряды, но ни за что, ни за что не выдаст… Как бы Мегрэ ни ходил, как бы упорно ни допытывался.

Она не больно-то хороша собой, носит яркое и не идущее ей, потому что в неблагополучном детстве некому было учить ее вести себя прилично и столь же прилично одеваться. А Мегрэ все приходит и приходит. На самом деле ему чудовищно нравится этот домик в небольшом поселке: с огородом, где старый Моряк выращивал помидоры (и Мегрэ тоже мечтает выращивать), с кухней, полной отчищенных кастрюль и сковородок, с деревянными полами, натертыми воском, и, главное, с такими же натертыми воском ступенями лестницы (он тоже хочет такую лестницу), которая ведет наверх, к спальням.

Может даже показаться, что пожилой Мегрэ влюблен. («А Фелиси-то здесь!»). А можно подумать, что он видит в Фелиси дочь, которой у него нет, как и мадам Мегрэ – в подростке, который стащил револьвер в их квартире («Револьвер Мегрэ). А комиссар просто влюблен в этот домик, в дерево, натертое воском, в блистающие кастрюльки, во все то, во что служаночка вложила столько труда. Ибо, с его точки зрения, это единственно правильно и соответствует идеальному поведению женщины. А каково оно, это поведение? Оно сквозит в книгах о Мегрэ. Эти женщины утром отправляются «за покупками» – в мясную лавочку, к бакалейщику, к тележке зеленщика. Они возвращаются, занимаются уборкой, детьми, и на плите, газовой или дровяной – не важно, важно, что с отчищенными до блеска решетками, затем побулькивает в кастрюльке ароматное мясное рагу.

Подобным образом ведет себя и мадам Мегрэ. Супруги зовут друг друга по фамилии, и мы тоже всегда их так зовем. Мадам Мегре по утрам плещется в тазу с водой и потом выходит свежая и душистая в платье в горошек или в мелкий цветок, подает мужу кофе в постель и отправляется за покупками, а далее на хорошо вычищенной плите что-то булькает в кастрюльке. Мегре часто подвергается смертельной опасности, но мадам спокойно засыпает, не дождавшись его. У нее – бездна здравого смысла, и иной раз она дает весьма наивные, но дельные советы мужу. Правда, иногда мадам Мегрэ отправляется на цветочный рынок.

А вот с отчищенной решеткой однажды случается казус. В романе «Инспектор Кадавр» в доме матери юноши, убитого представителем власть имущих, решетки на плите тоже очень хорошо отчищены, и даже использован наждак. А рядом стоит супница, куда эта женщина спрятала деньги, выданные убийцами, чтоб не болтала о подробностях гибели сына.

Идеальный, с точки зрения разума комиссара, образ женщины тесно связан с сословным положением самого Мегрэ – огромного, тяжеловесного, в теплом пальто и с котелком, сдвинутым на затылок (интересно, что maigre переводится как тощий). Он крестьянин. То есть селянин, пейзан, человек страны, земли. Он представляет это сословие основополагающим и цельным. Буржуа – неправильные, изворотливые выскочки. Оттолкнемся от самого названия: бурж это бург. Слово буржуа (от немецкого бург) означает просто городского жителя. Как и в русском языке слово мещанин – от польского «место», город.

Правда, идеал этот для умного, чуткого персонажа часто бывает тесноват. Поэтому он делает, как ему кажется, некие отступления от правил, некие поощрения для своих симпатий. «Они порвали со своей средой», «они были вынуждены», возможно, он так и уговаривает себя. На самом деле сам идеал-то постепенно размывается. Он и размывался лет этак около двухсот! Со времен Великой Французской (антисословной) революции, когда мадам и мадемуазель стали гражданками. Но размывался крайне медленно. Лишь в конце 60-х (а указанные произведения относятся к более ранним годам) произошли серьезные подвижки.

Очень ярко подобные изменения показаны в романе «Чужие в доме» (Мегрэ там тоже нет, но есть детективная основа и есть Адвокат). Дочь Адвоката причастна к странной компании молодых людей (многие – отпрыски лучших семей города), которые совершают кражи совершенно ненужных, случайных вещей просто от скуки, из бахвальства, пытаясь что-то доказать своей среде, своим родным. В результате они оказываются связаны с тяжелым преступлением. Адвокат, почти совсем опустившийся алкоголик, махнувший на себя рукой, вдруг, воспряв духом, распутывает ситуацию и защищает невиновного. Интересно, что при этом он начинает восхищаться дочерью, которая позволила себе показать большой кукиш приличному обществу.

Надо сказать, что женщины преступного склада, часто умелые и обворожительные (полу-распахнутый пеньюар, явная попытка соблазнить), но совсем не пытающиеся приготовить ароматное рагу и довольствующиеся банкой консервов и бокалом вина, могут занимать ум Мегрэ («Перекресток Трех вдов»), но они не трогают его чувств. А чувства этого неповоротливого крестьянина имеют в романах о комиссаре огромное значение, ибо все свои криминальные задачки он решает с помощью чувств.

Хоть комиссар и самоотверженно, замерзая и намокая под дождем, выслеживает преступников, собирает улики и ночи напролет каверзнейшим образом допрашивает преступников (не забывая накормить их бутербродами из кабачка «У дофина»), решение задачи приходит к комиссару совсем иным путем. Потому что Мегрэ – великий артист. Он перевоплощается в своих подопечных, более того – он растворяется в том мире, в котором они живут. Он наблюдает за ними, постоянно приходит в их дома, чрезвычайно им надоедает. И погружается, и погружается…Так как именно настоящее погружение, а не перечисление подробностей, не изложение обстоятельств, и не отстаивание идеи зачастую крайне привлекает людей. Именно поэтому, погружаясь, люди десятки раз пересматривают определенные фильмы и сериалы.

Растворяясь, Мегрэ раскрывает тайну. Его глаза ничего не выражают, его трубка холодна. И снова – грязноватые стены и низкий закопченный потолок. Женщина Головы за стойкой бистро. Бесформенная одежда, шаль, в рыхлой вязке которой застряли частицы бечевки, использованной для перевязки свертков с частями расчлененки, бледное, ничего не выражающее, но исполненное некогда растоптанного достоинства лицо, сухие губы, которые она едва разжимает, кидая предельно скупые фразы – Алина Калас – Женщина Головы («Мегрэ ищет голову») – тоже ведь из буржуа. Ее дед разбогател на скупке зерна и купил замок, то есть вроде бы вошел в число знати. Но ни его, ни его наследников в соседние замки не приглашают, что ущемляет гордость бывших торговцев.

Отец Алины замкнут и жесток. Она в юности предельно нервна и непредсказуема в поступках (не исключено, что отец изощренно измывался над ней), в результате она сбежала в Париж со смазливым лакеем, и над ней продолжали измываться. Тогда Алина ушла в глубокое небытие, отказавшись от прошлой жизни (впоследствии от богатого наследства) и от жизни сегодняшней. Но сохранилась некая стать, особая грация безрассудства. Она вообще – ниоткуда. Она – великая тайна для Мегрэ. И потому чудовищно привлекательна. Что стоило ему узнать прошлое мадам Калас, просто запросив документы? Он не делает этого. Зачем терять удовольствие? Он старается разгадать ее и мотивы преступления чисто умозрительно, приходя, наблюдая, погружаясь.

Романы написаны в весьма пуританский период, в детективах того времени лишь упоминаются шокирующие приличного читателя события, тем не менее у Сименона встречаются и неожиданно откровенные описания. В романах о Мегрэ это связано, кстати, с Долговязой. Она сильно смутила его в самом начале карьеры. Он должен был арестовать Долговязую по обвинению в краже. Явился в ее комнату, а Долговязая просто разделась и завалилась на кровать. Вот попробуй вытащи меня голышом отсюда! При этом еще и сказано: «Оттого ли, что у нее была такая светлая кожа, а может быть, из-за мерзкой обстановки, в которую он попал, но Мегрэ показалось, что он еще никогда не видел женщины до такой степени голой, как эта».  Чтобы накинуть на нее что-то и вытащить на улицу, пришлось вызывать на подмогу двоих полицейских.

Можно, кстати, вспомнить, Женщину Капитана (это роман «Семейство Питар», который не входит в цикл о Мегрэ). Она отправилась в тяжелейшее плаванье вместе с мужем исключительно потому, что в покупку судна была вложена часть денег ее матери (все они – из Питаров!), и обе страшно боялись, что Капитан продаст судно в каком-нибудь порту и прикарманит деньги. Вот это – истинная дочь буржуа. И Капитан никак не может понять, откуда в ней столько недоверия и ненависти. А она следует за деньгами семьи, не отступая ни перед чем, и гибнет во время сильного шторма. Капитан же, в ужасе стоя возле рубки, наблюдает, как матросы пытаются привести ее в чувство, делают искусственное дыхание, и не может оторвать глаз от ее открытой груди – среди грубых рук на фоне грязной захламленной палубы. 

Читая эти романы в ХХI, веке удивляешься, насколько мало внимания уделено документам и экспертизе. Ох уж эти детективные сериалы про вездесущих экспертов… Тем не менее, глядя на мир глазами Мегрэ, растворяясь, как и он, в теплом воздухе Парижа, вдыхая то вонь подворотен, то аромат весенних цветов, ты вполне соглашаешься с его методами поиска. И с его отношением к женщинам. Интересны те, что сорвались с теплого, насиженного поколениями места. На самом деле раскрытие тайны для Мегрэ – «магнит попритягательней».

*Использовано: Жорж Сименон, собрание сочинений в ХХ томах, Москва, ТПО «Истоки», КФС Союза кинематографистов СССР, 1991 г.