Выпуск №19

Автор: Анна Голубкова

В настоящее время началось активное обсуждение полной отмены русской культуры из-за ее тотальной зараженности имперской идеей и дискурсом насилия. Для литературы в первую очередь речь, конечно, идет о школьном каноне. Но кроме этого существует множество интересных авторов, которые в этот канон не попали и о которых никто не знает и безо всякой отмены. С тремя русскими классиками, вошедшими в мировой литературный канон, вряд ли что-то случится. Толстой, Достоевский и Чехов давно уже стали частью мировой культуры, и безболезненно извлечь их оттуда не получится. Но полный кэнселинг навсегда лишит возможности быть услышанными других авторов, которые к канону не имеют никакого отношения. И прежде всего это касается женщин. Но тут, как говорится, есть и хорошие новости. Потому что женщины, занимающиеся интеллектуальным трудом, и так живут в условиях постоянной дискриминации. Мы привыкли к кэнселингу. Вот только последовательное его применение лишит нас последней надежды хоть как-то изменить эту ситуацию.

В истории русской литературы не так уж мало женщин, но все они практически невидимы. В школьный курс входят три поэтессы, писавшие вполне конвенциональные с точки зрения гендерной оптики стихи. В университетском курсе литературы женщин чуть больше. Но основная часть имен остается за страницами учебника или же появляется на них в совершенно других ролях – жен, подруг, редакторов, переводчиц, издательниц. Женщины окружают каждого поэта и писателя, и в успехе, который приписывается только одному человеку, всегда есть огромная доля их невидимого труда. И это не только бытовое и психологическое обслуживание, без которого ни один гений не сможет написать ни строчки, но иногда и прямое участие в творческом процессе. Известен случай Софьи Толстой, которая не только переписывала и, очевидно, при этом редактировала труды своего мужа, но и постоянно обсуждала с ним ход работы, сюжет и образы персонажей, выступая своего рода литературным коучем. Собственно говоря, произведения, сделавшие Толстого классиком мирового уровня, были написаны именно при активном участии его жены в наиболее гармоничный период их брака. Все созданное до и после этого периода осталось на уровне национальной литературы и по сути дела не стало мировым феноменом.

Любая женщина, начинающая свой творческий или исследовательский путь, сталкивается с целым рядом проблем. Первая проблема – это полное отсутствие канонизированных образцов, на которые можно ориентироваться. В культурный канон входят только мужчины или же, в редких случаях, женщины, чье творчество полностью соответствует патриархальным стандартам. Например, Анна Ахматова и Марина Цветаева не только настаивали на том, что они обе поэты, а не поэтессы, но и создали, каждая по-своему, в своем творчестве наиболее типичных с точки зрения патриархального канона лирических персонажей женского пола. У Ахматовой это нарочито, так что даже видны швы и соединительные элементы, сконструированный тип «Наташи Ростовой». Цветаева выступает в своих стихах как бы от имени «Панночки». И это те самые две модели, в которых только и позволено существовать женщинам в школьном каноне русской литературы – в том числе и в качестве персонажей.

Конечно, обычно в ответ на все это слышишь одно главное возражение – гений не имеет пола, культура принадлежит всем одинаково. Однако по факту получается, что включение женщин и их труда в общее культурное поле одновременно означает исключение из этого поля отдельных читательниц, писательниц и мыслительниц. Общее приравнивается к мужскому, а женское рассматривается как своего рода девиация, нечто маргинальное и низкопробное. И самое главное, что этот принцип работает не только в отношении женского творческого и интеллектуального труда, но и при оценке любого угнетенного сообщества. Все произведенное угнетенными – неценное, некачественное, недостойное включения в общий культурный канон. Вернее, может быть включено в него только при условии обработки и переосмысления людьми «первого сорта». Именно поэтому в публичном поле о гендерных проблемах женского знания чаще всего говорят мужчины. Именно поэтому созданные мужчинами художественные образы женских персонажей оказываются в конечном счете нормативными для реальных и совершенно не похожих на эти ролевые модели женщин.

Итак, вторая проблема состоит в том, что из-за отсутствия канонизированных образцов у женщин, занимающихся творчеством, есть всего три варианта публичной самопрезентации. Это все те же «Наташа Ростова» и «Панночка» или же мужская маска. В последнее время появилась еще одна возможность преодоления этой проблемы – отказ от гендерного самоопределения либо путем признания собственной небинарности, либо через принадлежность к сообществу ЛГБТ. Особенно во втором случае уже есть развитая культура со сложившимися каноническими образцами. Но в актуальной российской ситуации у таких авторов сразу же начинаются совершенно другие проблемы, с собственно творчеством практически не связанные. Как правило, они оказываются вытесненными в своего рода интеллектуальное гетто. Если задуматься, то буквально всех женщин, добившихся хоть какого-то уровня известности, можно причислить к первому или второму типу. Еще одним выходом становится мужская маска, которую в том или ином виде использовала почти каждая пишущая женщина. Все же остальные попытки дискурсивного мышления и творческой самореализации женщин находятся в зоне абсолютной невидимости.

Но все это оказывается мелочью перед третьей проблемой, с которой сталкивается женщина в начале своего творческого пути. Абьюз и домогательства становятся для многих главным барьером при попытке стать частью культурного процесса. Отчасти в этой ситуации может защитить изначальный статус женщины и ее собственные связи в среде «интеллектуальной элиты». Но в любом случае право на личные границы для женщины даже не рассматривается. Нежелательные прикосновения, словесная агрессия, шантаж – откровенный и скрытый – возможностями будущей карьеры в случае отказа в сексуальном контакте, а иногда и прямое сексуализированное насилие – вот к чему следует быть готовой любой девушке, начинающей свою литературную деятельность. Впрочем, тут есть еще один путь, который дает влияние и значительно уменьшает, хотя, к сожалению, и не устраняет полностью патриархальную агрессию. Этот путь – основать институцию и заняться литературно-организационной деятельностью, которая даст необходимые статус и влияние в литературных кругах. Однако подобная деятельность требует очень много сил и времени, которых в результате начинает не хватать на собственное творчество.

И тут появляется четвертая проблема – катастрофическая нехватка времени. Если львиную долю бытовых забот мужчин берут на себя женщины, то самим женщинам чаще всего приходится выбирать – семья или творчество, потому что совместить то и другое практически невозможно. Даже в случае партнерского деления обязанностей, по моим подсчетам, только 30% домашней работы и ухода за детьми приходится на мужчину, а 70% все равно делают женщины. Не удивительно, что в публичном пространстве соотношение присутствия женщин и мужчин оказывается ровно обратным – в публикациях, лонг-листах различных премий и пр. присутствует до 30% женщин и более 70% мужчин. Этот катастрофический разрыв имеет прежде всего бытовую причину. Даже если профессия мужчины не связана с литературой, он может посвятить письму вечера и выходные (тем более что чаще всего ему не нужно заботиться о быте и решать связанные с этим вопросы). Но вечера и выходные женщины посвящены детям и домашнему хозяйству. Писать часто можно только ночью или по дороге на работу. А если у вас еще имеется какой-то литературный или научный проект, которому тоже следует уделять время, дело становится и вовсе безнадежным.

Но предположим, что вам удалось каким-то образом (это самая простая из имеющихся проблем) преодолеть андроцентричность современной и исторической культуры, создать уникальный узнаваемый авторский бренд (это уже сложнее), каким-то образом, не получив ПТСР, отбиться от домогательств, заставить с собой считаться, создав влиятельную институцию, и, полностью отказавшись от создания семьи, посвятить все время, свободное от зарабатывания денег, творчеству. И вот, принеся эти многочисленные жертвы, вы создали некий ценный труд и готовы наконец его всем предъявить. Но тут вы сталкиваетесь с пятой и шестой проблемами – обесцениванием и замалчиванием. Обесцениванию ваш труд подвергается уже в процессе создания. Можно заключать пари на то, сколько раз вас назовут некомпетентной дурой, не имеющей права судить вообще ни о чем. Люди, которые прочли о предмете вашего исследования хорошо если пару статей, будут объяснять вам, что вы ничего в нем не понимаете, если речь идет о научной работе, или же что просто плохо пишете, если вы автор стихов или прозы. Понятное дело, что человек женского пола, преодолевший пункты 3 и 4, обретает такую силу духа, которая позволяет перекусывать зубами колючую проволоку и одним взглядом навсегда замораживать мужскую потенцию. Но обесценивание вкупе с абьюзом и домогательствами на раннем этапе не одну женщину привело к полному отказу от творческой деятельности.

Однако не менее болезненным, чем обесценивание, становится замалчивание всего, что не соответствует штампам патриархальной культуры – то есть типам «Наташи Ростовой» и «Панночки». И если здесь у художественного текста еще есть какие-то шансы, то любые результаты интеллектуальной деятельности, не успев возникнуть, растворяются в небытии. Женщина в русскоязычной культуре не имеет права дискурсивно мыслить. И какой бы основательной ни была ваша многолетняя работа, она всегда окажется в тени невнятного блеяния, издаваемого на ту же тему мальчиком-студентом. Нет реакции, нет полемики, нет контекста – нет и включенности в общий культурный процесс, в результате чего не возникает той самой преемственности, без которой не будет канонизированных образцов, и новым поколениям творческих женщин не на что будет ориентироваться. И вот мы совершили полный круг и снова оказались наедине с патриархальной культурой, которая по-прежнему предлагает нам всего две роли, отправляя всех остальных в зону молчания и в исторической перспективе полного забвения. Вот и получается, что именно женщины лучше всего приспособлены к кэнселингу, потому что живут в таких условиях с самого первого неопытного порыва что-то сформулировать и записать до стремления подвести итоги и предъявить обществу результаты своей интеллектуальной и творческой деятельности.