Выпуск №19
Автор: Владимир Бекмеметьев
[аутокомментарий]
Отступая в спрессованную костницу таблоида.
Охотой убивали борзых сцепления, и насельничество культурного слоя — спрессованная агентура подиумов. Trussardi 2014, Pep Martinez, Greyhound Fashion Show.
Холщовая сума — таково смерти оберточное от-земление, отец в мешковине сносил кабысдохов на скромное Pet Cemetary, Terra Damnata, но весь колониализм сводился к прикормной позе Лазаря, интерпретирующего пирующих язвами как ласкающих языками.
Новый социальный проект, строительство фуникулёров в спальных уральских районах, памяти (не)пронырливых подростков, умерших от удара тока, дармооходов. Гибельные черевички черты, одиноко Суок среди очерёдности заратустр, но нет медоцветного рядом, не батут и не Батуми, не шипят, не посвистывают перепончатые цветы-селезни.
Подростки новые, «обув ноги в готовность благовествовать мир», служат вешалками для сумок, что доставляют псиный гав и скулёж потеряшек в Верховный Дворец Резни.
Когда отец декларативно думал, что советовался с уховерткой — был глух, hillbilly, Ivan the Space Biker, тетерев же не глух и не кикнут, но живёт в глухой местности, где не крошится, не обмирщается, не бликует на солнце благодаря матовому окрасу.
Склеротизированная рация с церками обмирала в ладони, уже на веерной стадии — отец притворялся, что мешают осы, а уховертку он использовал как клакер.
Верхняя периферия жилища. Дезертир-руфер, Yellow Kid, что найдет здесь ночлег, удмуртскую прикладную фурию, а дуло — сапфические гляделки с осиным гнездом (клокот ока × 2). Окрасно лжерво.
Когда трещотка выпала, а ос вокруг не было, мы создали депутацию «осла» на чердак. Cтраха нимало он не испытал, несмотря на скрежет тартарарийский, издаваемый ратью на протяжении всей седмицы, в восьмой день, кой должен был стать перемирным, отец вышел в подлунное как сиятельный ловчила.
Отец вывел дезертира и отпустил восвояси. Позже мы узнали, что он сохранил осиный контур — осиянство — «панцирь правды» — осы точно воспроизвели позу спящего «солдата».
Позже мы узнали, что в мешках были не собаки, а контуры конуры, колониалист.
Тогда я и появился на свет.
Кого и где пасёшь ты? Где отдыхаешь в полдень?
Следующее поколение будет промышлять ресейлом голосовых, мембраны со встроенными соловьиными релизерами, но только самые удачливые приобретут голос горлицы в стране нашей.
И позавидуют им даже Young Noodles & Young Deborah.
Соловей и горлица.
Фильм, где в конце ненадежного рассказчика настигает/тегает смерть — любой фильм.
Парикмахерская — последнее прибежище вудуистской нежности.
Не перепутать лапшичную с парикмахерской, а куайцзы с церками.
[доступное]
сбытчик голоса живёт в хрущёвке,
покупает «базар» отверженных,
что предварителен вежливым «дзынь»,
его позывает сожительница,
как онеженного ожененного позывные:
ждут переплавки вагонной мольбы
в гимн Суламифи
ждет пятница большинства
захоложен король-раскоряка
заходит в уют и садится на ухо,
брякая ротовым аппаратом, тратой
чадит нагрудная мелопея
гудит абонент — шпала под составом с интернами
у малой глаза-серны алыча-рот; давит спичечную куклу
короля — ещё живем, живьём выкраивая в околотках, пока
я не я же в последний рабочий день на обочине —
каромболь пункта под вежды
куплю девочке грушу
пусть падь
не замыль,
полудурок,
сласть
груша — живёт ошметками
и то её медок руин — гимн
инновации в тлении мочалистого разговора
сонным шпагатом оловянным
солдатом-афганцем
цел ли ты агнец на ниточке?
через скакалочку в палево
цел, девочка,
махоонка, жречанка
нещадно беседы рычат
(заметь, мы всегда возвращаемся к ним,
особенно в периоды опрессовок)
[отступное]
(-1-1)
средь трухи толпостроя
толковище собак с умильно-морёными
мордами, бродят потоками мшаной пасты
«ночное золото» стерегут
(рекруты)
восвояси
гостевая гримаса подушки
исчезает на вертеле — не ау! —
слезит шестерящими глазками
в полотняном поту
вращается стая
во взлохмаченном стереоскопе,
псица жадливо скоблит даровитую оттепель,
наблюдатель свисает с канатки:
дыхательный клапан в молчок
и тычок грозовой по взлохмаченной спичке —
свойски шкворчит, мил-минутой трещит,
как мышца Господня в объятиях конспиративных
пуля-хула муляж пенетрирует впереди идущей,
гончая вошь в затылок суфлирует: «замолчи
и послушно мозаичной россыпью станься»,
что на хрупком конверте спины
марки — почтовые родинки
(-2+1)
пленно двое материалом стлались горюч пот дав
шалашни изъяло огнем очередной заскок
придурочный — нашли де время
застигнутые выбором —
конфискат:
/ или старый буклет (в бумажном тылу
некроз васильков — не лучшее — место,
истоптанное чтением-по-безразличию)
/ или, близлицые, вот —
письмо из канючей колоды:
«Вспомнила обстановку,
в рост создала ночник, мгла у тебя,
дунька я у тебя, думала о тебе,
смак бессонницы, вспоминала,
хорошо вспоминала, никак не могла
у тебя о тебе. Я работаю в парикмахерской,
лежала в больнице, из-за тебя,
не без участия.
Ваша».
Работала в парикмахерской: пальчики снимут
(совесть с волос) или мальчики в базу тиснут
мразь цифр («дождись/не женись»),
ведомо память серьгой (переплав)
в инстанции подворотни — вырвана,
мочка почата овчарками —
кормовой прах
/ или забытые легкоступы отца,
кисельная лава
(0,1,2)
тугоухий на сына-а у кого востро?
в перине всхлип нулевал
именем первенец нулевал и ловил
на тычки, тугоухий на сына,
прижавшись к заштопанной родине
оголенного живота, «нити-ка-вычечки»
не забыл, не о-площил мать-отче —
сну вторил: «ласково мягким туманом
повиты поля», отшил повитуху,
не в срок сорванца,
продлевая терпение,
позывные глотая родячих собак
вываривал колыбельные:
мылю одно, одну, одного
из семерых хриплых братьев — один
ходуля семерка смертных а небо один
хулил пел и ветришка хлебал порцион
от электрической салки шестеро всхлип
нули гнут.ох,от.цы кивнули за нами а он
имитировал копуляцию в сто придыханий
один отходную
трель юлящую
по округе
эхоловлю приятия — до кровотечья
в глушинку — ухо ночное лущить
слушать ночного
2019–2022