Выпуск №20

Автор: Анна Голубкова

В российской культурной жизни закончился большой период. Собственно, еще в прошлом году было понятно, что закончился, но теперь это очевидно вообще всем, даже тем, кто пытается продолжать «нормальный» литературный процесс. Некоторые институции, конечно, сохранились, но взаимодействовать по-прежнему уже никто не может. И самое главное, свободное высказывание в российском публичном пространстве стало невозможным. А без этой свободы, как мы знаем по опыту советской литературы, не будет ни прозы, ни поэзии, ни литературной критики, а будет какое-то их исковерканное подобие, заканчивающееся полным вырождением словесного искусства. И самое печальное, что в публичном пространстве противостоять этому невозможно по внешним причинам, а в частном пространстве — по внутренним.

Сужение литературного поля, распадение его на отдельные сегменты не принесет успеха никому, даже так называемой ура-патриотической поэзии. Эта литература вышла на всероссийский уровень, но при этом по сути дела по-прежнему остается явлением маргинальным. С одной стороны, при помощи государственной поддержки достигнуто расширение аудитории. С другой стороны, зет-авторы занимают уже готовую нишу популярной поэзии. Но профессиональная среда никогда не признавала такую поэзию значимым явлением, а изучала ее исключительно как феномен массовой культуры. Кроме того, в условиях ограничения свободы слова серьезно обсуждать стихи зет-поэтов может быть просто небезопасно для участников дискуссии. Поэтому в официальном российском публичном поле могут звучать только хвалебные отзывы или критика с еще более правых позиций, а это опять-таки способствует сохранению статуса маргинальности. В сущности, зет-поэзия, как правильно уже писали, это своего рода субкультура, часть которой когда-нибудь может стать чем-то большим. А может и не стать, что гораздо вероятнее.

Ну а в целом литературная жизнь на российской территории сейчас крайне затруднена. Большая часть площадок потеряны, публикации ограничены новым законодательством, которое по рукам и ногам связывает авторов, редакторов и издателей. Все нежелающие ему подчиняться фактически вытеснены в новый андеграунд. Но надо сказать, что это наименьшая проблема, которая может беспокоить поэтов и прозаиков любого гендера, оставшихся на территории РФ. Больше не доступны библиотеки, культурные центры и большие фестивальные площадки? Зато есть дружественные кафе, книжные магазины и галереи, не говоря уже о таком снова ставшем популярном формате, как квартирник. Или вообще можно выйти в лес и там стихи почитать. Мы вот недавно провели поэтические чтения на заброшенном стадионе. И надо сказать, что в таких условиях поэтическое слово звучит совершенно по-другому. Стихи внезапно снова стали значимыми, превратились из своего рода средства социальной коммуникации в неподцензурный творческий порыв. Они по-другому теперь пишутся и по-другому слушаются. В стихах люди снова стали находить поддержку и утешение.

Однако при всей важности поэтического действия для отдельного человека, в таких условиях общего поля образоваться не может. И прежде всего по той же самой причине невозможности открытого высказывания и свободного анализа всего того, что происходит сейчас в русскоязычной литературе. Есть отдельные группы единомышленников, которые частным образом поддерживают друг друга, но нет общей площадки, где эти группы могли бы встретиться и поговорить. Более того, на данный момент нет и желания такого разговора. Раньше обсуждения возникали вокруг премий и каких-то знаковых изданий. Велась полемика вокруг ключевых фигур литературного процесса, по поводу критериев формирования иерархии и пр. А сейчас премии закрылись или переформатированы, многие издания приостановили свою работу. Обсуждения также стихийно возникали в соцсетях, но и это теперь недоступно, потому что большинству пришлось закрыть свои блоги. И если мы вспомним историю «второй культуры» советского периода, то ведь истинное ее значение раскрылось только после обретения публичности и начала открытого разговора об авторах и поэтиках. И то еще на данный момент далеко не всех издали и далеко не обо всех написали.

Если внутри России вести публичную литературную деятельность можно только на условиях «нейтральности» (то есть внутренней цензуры), которая не имеет ничего общего со свободой самовыражения, или же нужно уходить в андеграунд, то за ее пределами, казалось бы, таких препятствий нет. Но тут вступает в силу разобщенность эмиграции и ее неготовность сотрудничать в любых — и политических и культурных — проектах. Связано это, на мой взгляд, с тем, что единственным скрепляющим моментом литературной и прочей жизни в России первых двух десятилетий XXI века являлось институциональное насилие. Исчезли институции, исчезло насилие — исчез и объединяющий момент. Никто не готов к уважительному диалогу, каждый настаивает на своей точке зрения и продвигает только свою поэтику. В нынешних условиях это путь в никуда. Более того, у нас есть опыт столетней давности, наглядно показывающий, что в условиях эмиграции работают только уже сложившиеся репутации, и даже если появляются новые имена, они не формируют отдельного явления, оставаясь в рамках прежней культурной парадигмы. А потом все заканчивается.

Конечно, современные средства коммуникации позволяют поддерживать связь на любом расстоянии. После 2020 года литературная жизнь спокойно уходит в онлайн и продолжается в виртуальном пространстве. Но при этом общего литературного поля, на мой взгляд, все-таки не формирует. А в его отсутствии сразу же теряют значимость любые иерархии. Символический капитал имеет смысл только в том случае, когда его так или иначе признает большинство участников литературного процесса. Но у нас больше нет единого процесса, есть отдельные разрозненные группы поэтов и прозаиков, большую часть времени находящихся в тяжёлой депрессии. У иерархии осталась только условная вершина, а средняя часть и база развалились, фактически оставив эту вершину как бы висеть в воздухе. Хватит ли у кого-то сил и желания в нынешних обстоятельствах собрать заново всю утраченную конструкцию? Вряд ли.

Что же делать в этих условиях неравнодушному литератору, на своей писательской судьбе внезапно осознавшему справедливость фразы «рок-н-ролл мертв, а я еще нет»? Наверное, путей тут несколько. Первый, о котором еще в 2022 году написала в своем блоге Елена Генерозова, — это возделывать свой маленький литературный огородик. У каждого из нас есть нереализованные планы, начатые и брошенные из-за недостатка времени тексты. Все это можно извлечь из стола или дальней папочки жесткого диска и по возможности доработать. В данном случае работа без оглядки на своевременность текста и варианты его рецепции современниками даже может оказаться преимуществом. Второй путь — замолчать навсегда — я не рассматриваю. После года молчания и последовавшей за этим утратой каких-то важных частей собственной личности он больше не кажется мне подходящим.

Третий путь — полностью отказаться от прежнего институционального опыта и перестать мыслить себя в рамках только русскоязычной культуры. Мир в XXI веке становится все меньше и меньше, культуры постоянно взаимодействуют друг с другом, и нет никакого смысла замыкаться в какой-то одной или даже ограничиваться одним языком. Будущее, я уверена, за мультикультурностью и мультилингвальностью, за диалогом и интеграцией, то есть всем тем, что на постсоветском пространстве не умеет делать никто. Зато мы поднаторели в размежевании и хорошо освоили языки ненависти и насилия. Однако ненависть (говорю тут только о себе) в творческом плане абсолютно бессильна. Миром, и литературой в том числе, движет любовь и готовность к диалогу и сотрудничеству.

Наиболее важными, таким образом, оказываются горизонтальные проекты с размытой, по возможности, иерархической структурой. Нужно хотя бы на время отказаться от фраз типа «лучший поэт своего поколения», «самый значимый современный прозаик» или хотя бы добавлять к ним словосочетание «на мой взгляд». Те, кто желает высказаться, должны так или иначе получить такую возможность (речь, разумеется, не о тех, кто сейчас всем затыкает рот, получив преимущество господдержки). Действие многих премий приостановлено, и ни в коем случае не надо их сейчас возобновлять. Когда мы составляем списки важных книг или значимых для кого-то поэтов, всегда надо подчеркивать вариативность и субъективность своей точки зрения и формулировать те принципы, на которых выстраивается эта окказиональная иерархия. Кроме того, нужно стремиться к использованию в своей творческой практике не одного, а нескольких языков. И здесь нельзя не отметить ту важную роль, которую играют уже существующие многоязычные проекты. Именно за ними, я уверена, будущее.

Июль 2023