Данилов, Д. Пустые поезда / Дмитрий Данилов. — Москва : Редакция Елены Шубиной, 2023. — 192 с. — (Классное чтение).
«Пустые поезда» Дмитрия Данилова
Новая книга Дмитрия Данилова «Пустые поезда», выпущенная редакцией Елены Шубиной издательства АСТ, в первый момент производит впечатление путевых зарисовок, некоего дневника путешествий. Но непременно по железной дороге. Каждая глава — описание поездки на поезде или электричке. Их Данилов в какой-то мере старается очеловечить, сделать живыми. Есть зеленая морда тепловоза, круглолицая электричка. Имеются голоса: паровоз ретро-поезда кричит по-платоновски, про перестук колес и так все знают. Кстати, паровоз ретро-поезда Бологое-Осташков-Бологое ведет себя так: «Он постоял, подышал, перевел дух, крикнул на прощание…» Обращает на себя внимание такая фраза: «Поезд свистнул (хотел было написать “поезд крикнул, дернулась бровь”, но не надо, не надо)». Как обычно, описания у Данилова предельно точные и скупые. Он еще и заявляет: «Когда пишу, не думаю о читателе. Я пишу, чтобы текст был. И он ни к чему не побуждает».
Путешествия происходили в полупустых вагонах по так называемым малодеятельным железным дорогам по малонаселенным местам и часто зимой: серое небо, белый снег, черные деревья. И серый, черный, белый кажется автору определенным символом этого пространства. Про такие поездки писатель говорит: «Поездки среди пустоты. Ты отвлекаешься от событий: своих и того, что в мире происходит». В первой главе о путешествии в Осташков герой повествования очень беспокоится о матери. Она в больнице. Звонит туда. И множество слов: «Занято. Занято. Занято…» По три слова в строке, всего восемь строк. И как автор ни уверяет, что, сидя у окна поезда, он пребывает в спокойствии и довольстве, читатель прекрасно видит, что книга проникнута скрытой тревогой: «На некотором отдалении стоит одинокий темно-коричневый товарный вагон, символ потерянности, заброшенности и уныния».
Потерянность сквозит в малопонятном бормотании немногочисленных пассажиров, в неуютном пейзаже за окном. Так Данилов подробно описывает полосу отчуждения. Какие-то непонятные устройства, усыпанные снегом, забытые там стройматериалы, нечто еще… Одно слово — отчуждение. А еще оцепенение. Когда ничего нельзя сделать. Все убегает назад. Поезд тебя несет куда-то… Принудительно несет. Например, в Дно (указано, что нужно говорить «в Дно», а не «на Дно», ведь так называется станция). Автор также обозначил это состояние: «Терапия от мира, который тебя окружает».
Итак, герой повествования (или сам автор) сидит и смотрит в окно, разглядывает немногочисленных пассажиров, слушает поезда и чье-то бормотание, выходит на небольших станциях, пристраивается в буфете, пьет кофе. Ничего особенно не делает (так, записывает что-то в телефоне), ни во что не вмешивается, не имеет цели поездки. Он словно посторонний, и у него — посторонний взгляд. Он замечает много такого, на что люди привычные и внимания не обращают. Он предоставляет читателю (хоть вроде и не думает о нем) бездну подробностей о строениях, конструкциях, механизмах и утвари. И из этого создает напряженную прозу и пронзительные стихотворения.
Наталия Лазарева