Выпуск №22
Автор: Алиса Ройдман
новый эпиграф:
апокалипсис бессобытийной
охоты на панков
у умолчаний хрусты ветвей
в членодревесных лесах
белая армия белых людей в погоне без героя
не открывая глаз,
иначе
утонешь
в членодревесных лесах
под розгами зажмуренных глаз
порозовели щеки Берроуза
членодеревья апокалипсиса за его щеками
когда голый-голый-прокаженный-на ветру-качается
когда охотница на панков на горе свистнет
придорожные ветви продолжают скрипеть ностальгически
напевая:
“прекрати-прекрати оплакивать – не души снегирей,
прекрати ты её оплакивать – не души снегирей,
ни души не останется скоро от слез твоих”
а я ничего не знаю кроме глагола “блуждать”
прекрасная спорщица,
я ощущаю не страх но воспоминание о страхе
я ощущаю не страх но воспоминание о страхе
как будто
lost and found generation
расцвело на моей ладони
цветами летнего мусора
вольная скиталица,
присылаю себе смерть в конвертике,
открываю
и ничего, жива
(скажем нет охоте на панков,
ведь эти несчастные животные
больше не хотят так жить)
*
Сайка похожа на стаю птиц или их летнее убежище или на белый лай таежных собак
или сай-ка
на женщину которая для меня настоящая
которая для меня как ребенок улыбается
у неё черные глаза феи
её муж хочет засунуть в меня свой мерзкий член
когда я приехала к ним и он встречал меня около дома и я увидела его в первый раз я сразу поняла что я не хочу его и зачем я вошла в тот дом я не знаю и когда он снял свою куртку и я увидела его голый круглый живот зачем я тоже сняла куртку я не знаю
он сказал проходи на кухню садись хочешь дорожку
я спросила а где еще одна девочка ты ее не обижал?
он сказал ты меня оскорбляешь мы пара это моя жена она в бане
я сказала ок прошла и села потому что я хотела дорожку
я не знала
на этом все как будто оборвалось
на самом деле
я хотела уйти и хотела еще дорожку
когда неприятно близко и мокро как в подвале зашептал расслабь её расслабь её она будет напряжена расслабь её ты должна ты должна теперь ты должна а она не знает как это с девочкой а ты должна и расслабь её расслабь её расслабь её
а я себе говорила что ничего не должна и это я знала но кто-то другой во мне был уверен что -э-т-о- ложь это ложь мне будто бы даже жалко себя но на самом деле мне стало её очень жалко
я так не могу
я сказала ему я ему честно сказала
я так не могу но он не слышит он говорит просто дослушай дослушай меня просто дослушай расслабь её расслабь её расслабь её
ей наверное в это время страшно и неприятно
она наверное поэтому так долго не выходит
а её мерзкий муж хочет засунуть в меня свой член
она знает вообще что её мерзкий муж хочет засунуть в меня свой член она знает вообще что я здесь?
я собираюсь уйти и сталкиваюсь с ней в дверях
он так мерзко смотрит мне в спину
она так мило боится меня
потом она видит что я тоже её боюсь и улыбается черными глазами феи и протягивает руку а потом наверное передумала и обняла меня как будто долго меня ждала и посмотрела черными глазами феи потому что увидела что я здесь на самом деле не за тем же что и он а за ней она наверное думала что есть Бог есть Бог который меня привел сюда только из-за неё
и мне становится страшно: это я сама чувствую или это я ему подчиняюсь
это я чувствую или это он хочет
это мерзко и грязно это стыд или это Бог
я хочу уйти
я не знаю
но она берет меня за руку
она сама первая берет меня за руку
у меня жгучее ощущение в носу
и возможно скоро прольется немного крови
у нее жгучее ощущение в носу
и возможно скоро я увижу её маленькую ровную и красивую капельку крови – стекает по верхней губе прямо в рот
Сайка мне хорошо когда я не смотрю на него и стыдно когда вспоминаю
Сайка говорит: “я до этого не целовалась с девочкой никогда-никогда”
Сайка говорит: “мне понравилось”
он притягивает её сзади к себе она почти не сопротивляется она не отпускает мою руку он её трахает она снизу он говорит мне хочешь быть сверху говорю нет целую её а когда она на мне я пытаюсь представить что его с нами нет и за это мне перед ней немного стыдно но так хорошо что она есть и не хочет ни с кем кроме меня потом я чувствую боль это столкнулась с ним частями тела острая но почти забывается она обнимает меня мою грудь меня толкает его убегает я остаюсь одна он сверху
она говорит он меня украл а родители возвращать не стали они могли но законы у мусульман строгие вот меня в пятнадцать и выдали замуж
я начинаю думать как это могло бы быть когда она услышала от меня как можно на самом деле изменится ли у нее что-то когда она говорит что хочет дружить и потом целует что из всего этого выйдет я так безответственно развлекаюсь ищу с кем бы принять наркотики влюблена в неё как в случайный кадр а с ней это все впервые и что я могу если у нее такой мерзкий муж такой гладкий сильный враждебный член её мужа сильнее меня сильнее моей любви у неё трое детей что мы будем делать он говорит ты расслабила её расслабила теперь расслабься расслабься
плачет ребенок
в другой комнате плачет ребёнок
я не знала, Сайка
“мамочка идет”
её голос его член я пытаюсь вырваться
она поёт колыбельную я хочу уйти а он говорит хочешь еще дорожку хочу уйти но хочу еще посмотреть на неё
*
я могу думать о тебе бесконечно
у этой истории так много сторон но мне кажется
каждая из них – темная сторона моей вагины
другая подруга говорит что эта половина человека чиста
что во всем виноваты мужчины
но я чувствую
как темная сторона не лжет
потому что она с тобой одно целое
кстати, мне никогда не было важно твоё лицо
только то, как ты все понимаешь
как перед тобой не стыдно
стыдно что ты в моей жизни есть но никогда перед тобой
как ты говоришь “настойчивое солнышко” или
“что ты со мной забыла”
я забываю
что за мной охотятся
я забываю а если честно не совсем понимаю как это случилось и почему мне захотелось видеть тебя второй третий четвертый раз и так бесконечно второй третий четвертый почему ведь я раньше честно признаться была такая история заплакала во время секса а была такая что было наслаждение все дела и мальчик красивый но мне вдруг показалось что для меня все на свете оборвется если он не перезвонит я просто не выдержу если он и тогда я сбежала просто не оставила ему свой номер и вконтакте заблочила кстати он у меня в чс до сих пор или когда был другой я просыпалась утром и забывала все кроме того чем я становлюсь в такие моменты темная сторона вагины и тишина разве такое может стать одним целым с тем что называется жизнью разве такое может вообще быть частью чего-то настолько отличного как например живое
но ты
отодвигаешь материю моего чего-то между плотью и очень тяжелым с утра непозволительным виновным экстазом ты отодвигаешь смотришь туда и улыбаешься дурак
потом звонит муж Сайки и говорит “я убью тебя, сука”
а тебя уже нет вокруг и рядом меня чтобы
у него забрать
ответить “я убью тебя, сука”
“это моя сука, я убью тебя, сука”
я в ожидании этого звонка
я знаю, что они захотят меня наказать
если не эти, так другие
захотят наказать за то что я
*
Собака закашлялась. “Что случилось с собакой?” – спросила Лиза. И ей ответили.
Ей ответили, что отец думает, будто собака сама поправится. Что отец очень странной любовью любит собаку. Что еще отец, кажется, верит в гуманоидов и не верит в женское письмо. Отец не верит, что собака умирает.
А она только и могла думать о том, что если бы она была этой собакой, то умереть бы ей хотелось в чем-то голубом и чтобы на камне обязательно был qr-код и чтобы там был секрет.
Собака закашлялась. Ей было интересно, что чувствовала собака. Иногда что-то странное начинало оживать и в теле Лизы, начинавшееся где-то в области кашля и кончавшееся на горизонте тревоги. Она начала прислушиваться к себе, обнаруживая, что с переменой пространства и по мере того, как этот изолированный домик в деревне заслоняет собой все остальное, тревога становится чем-то приятным и даже превращается в желание петь, непрерывное и очень странное желание петь.
“Tous les garçons et les filles de mon âge
Se promènent dans la rue deux par deux”
Домик- деревья — снег на траве — домик — деревья — Tous les garçons et les filles — собака больше не кашляет — ce que c'est qu'être heureux — qu'être heureuse — голос отца — голос чужого отца — сзади голос — это ты выпустила собаку?
Собака сбежала. Стыд это
когда артикуляция равна тошноте только жжет сильнее
когда артикуляция равна тошноте только жжет сильнее
“Et les yeux dans les yeux
et la main dans la main”
Собака сбежала. Теперь его руки, глаза и голос не говорили ей – привет – ни за что плохое – ни за что плохое – они говорили тишину вины они обращались к ней так что было больно от их рассеянности – они были как разочарование на вкус только пустые и это казалось еще хуже. В ней проснулся весь стыд перед ним, который был задолго-задолго-задолго до неё.
*
мы остались вдвоём
и раньше
оставались вдвоём в этой квартире
сегодня как будто
за дверью осталась только серость отмирающего пространства
мы падаем в этой квартире куда-то
а если держаться за руки
падаешь больнее и стремительнее
но мы все равно
когда-то кто-то кричал “я убью тебя сука”
но это не важно
звук раздавался со двора разносился по двору
а двора больше нет он весь теперь серый
только мы настоящие но как же это мерзко как мерзко быть настоящей
и откуда-то из разреженного невыраженного ничто
появляется он
я не помнила кто он откуда и почему он пришёл
но ты пришел и принес в себе что-то особенное что-то чего мне и ей как будто давно не хватало что-то чо ты удерживал как мать которая удерживает пенис-сосок но готов был раздавать понемногу и по очереди сначала одной потом другой
ты принес нам что-то в своей похотливой улыбке
ты принёс нам что-то в своей похотливой улыбке от чего немножко сильнее хочется жить причем непонятно какого хрена ведь ты тогда очень сильно напоминал гнома хотя был высоким и не то чтобы маленьким напоминал гнома может быть потому что казалось будто бы у тебя есть сокровище
было сразу понятно что у тебя очень-очень много женщин и что ты хочешь трахнуть меня и её или нас вместе но ты говорил об этом так мягко и уверенно что это казалось нормальным таким нормальным что я тебе доверяла она тебе доверяла тебе было можно доверять у тебя было сокровище
ты предложил ей секс за деньги и она согласилась
когда вы были в спальне я чувствовала пустую гармонию оцепенения
должна ли я быть спокойно когда какое-то эхо шепчет мне волноваться за неё и плохо думать о тебе?
должна ли я быть спокойна вчера сегодня бесконечно
должна ли я
а потом
ты предложил мне тоже секс за деньги
пять тысяч
я отказалась
десять тысяч
я отказалась
пятнадцать тысяч
нет я так не могу
двадцать тысяч
неужели ты готов заплатить такие большие деньги только чтобы переспать со мной?
она на свои пять тысяч купила очень большую очень красивую книгу
которую мы любим перечитывать вместе
а сегодня мне снилось
как я пою кому-то такую песню
where I wake up is none of your business
where I find myself is none of your business
where I wake up is none of your business
where I find myself is none of your business
where I wake up is none of your business
where I find myself is none of your business
I resist I run
I resist
I run
I resist I run
*
двадцать тысяч
двадцать тысяч
я иду с тобой в спальню
двадцать тысяч
двадцать тысяч
моя постель очень мягкая но тебе в ней не место
happy place
happy place
колебания тяжести которая остается на одеялах и подушках от человеческих тел
надламывается внутри меня тошнотворным эффектом
без которого нет телесности нет меня
без которого нет happy place happy place happy place
я не понимаю почему тебе тоже не
трудно дышать
когда я отталкиваю тебя
а в твоих глазах
[her black hole shaped vagina
is pulling everything inside
dragging so I can hear it scream
and giving her nothing in return
her black hole
her everything across and within
there is nothing you need
and there is nothing more]
а потом а потом прятаться в кроличьей норе где ты меня не достанешь
никогда никогда
дышать свежим воздухом трогать траву сухими веками целовать больную собаку
и не оглядываться никогда-никогда
чувствовать как он
заявляет о своем существовании слишком ровными и шумными шагами
приближается сзади и кладет свою руку на молочную шерсть рядом с моей
гладит больную собаку задевая мои пальцы и у собаки кашель проходит и мне больше не страшно
откуда-то приходит слово “гармония”:
post coitum omne animal triste est
post coitum omne animal triste est
post coitum omne animal triste est
omne animal triste post coïtum,
praeter mulierem gallumque