Владимир Аристов. Платок скомкан — скомкан платок. Предисловие Владимира Коркунова. Флаги, Москва, 2024. 66 с.

 

Ощущение прозрачности, холода и натянутых нитей, соединяющих разные эпохи. Некоторые стихотворения почти с хокку и выстраиваются непривычными для автора ровными строчками без воздушных пауз, и все же возможность дышать — это то, чем они питают читателя. Интонация отрешенности от суеты, погруженности в настоящее, что мелькает разве что отблесками в суматохе будней. Владимир Аристов способен видеть эти отблески, проводя объекты сквозь тонко настроенную дифракционную решетку, пропускающую бытие и останавливающую суету, «Сохраняя незнание как драгоценность». Время замыкается на себя, воспоминанием-сновидением: «Через год с четвертью той войны / Собрался съезд, кажется, двадцать шестой». Время обращается назад, и раны закрываются: «И нож обратно во времени / Вырван из раны / И края её вновь сошлись». Это стремление залатать треснувшее пространство-время, задача абсолютно невыполнимая, но поэт все равно продолжает. Чем бы ни оказались залиты руки — снегом или «осколками красных роз».

 

ИЗ «ПЕСЧАНОГО ЦИКЛА»

***

Песчаная коса или сабля
Я — лба — силы — осока —
Вновь когда ты будешь юный
Вспомнишь как дюны отсюда
Стремились всю Европу закрыть
Но сосны выстояли здесь и тогда

 

 

(Не)видимый снег. Посвящается Айги. Сборник произведений. Free Poetry, Чебоксары, 2024. 76 с.

 

В сборник входят стихи и короткие эссе 26 авторов, участвовавших в проекте Эвелины Шац и Татьяны Грауз «Айги-21», в том числе переводы стихотворений Майкла Палмера, эссе-воспоминание Микаэля Нюдаля, стихотворение на итальянском Эвелины Шац, на японском Акимицу Танака и Акифуми Такеда, объединяя под одной обложкой тех, кто нынче на одном заснеженном поле и рядом не станет. Распространение звука в пустой среде, признание в любви поэту.

 

Татьяна Данильянц

                              Памяти Г. Н. Айги

И: зашевелились кустарники.
И: заволновались овраги.
А я наклонюсь к самой маленькой,
К самой красной ягоде
И говорю: я люблю тебя.

                              весна, 2006

 

Татьяна Грауз

                              Г. Айги

и зацветает белое озеро
время между древесных столов сжалось
как жалость к другому
а если собрать всех рожденных (пух тополиный)
поле
красным дышат растения
трава шевелится
памятные огни
кто-то в свете стоит
н е п о д в и ж н о

 

 

Татьяна Виноградова. Непевчие птицы. Стихотворения, проза, переводы. Предисловие Вячеслава Куприянова. ТЦ СредА / Пряхин В.К., Москва, 2022. 186 с.

 

Книга датирована 2022 годом и была подготовлена к печати еще в доковидные времена, но вышла в свет только сейчас. В нее входят стихи, а также переводы с английского текстов Аллена Гинсберга, Хетти Джонс, Ханны Винер, Дэвида Вонсбро и Джима Моррисона, и несколько переводов с других языков. Книга визуально насыщена авторскими коллажами и стихотворениями в жанре экфрасиса, от Куинджи до современных фотографий. В ней есть самый современный эксперимент: стихотворения, написанные на английском языке нейросетью от лица поэтки, чье имя и лицо также было сгенерировано нейросетью, и переведенные Татьяной на русский. Это книга-итог со стихотворениями, посвященными умершему в ковид мужу и ушедшим близким и друзьям. И книга сегодняшнего дня, с осмыслением нового места жительства — города Светлогорск (б. Раушен).

 

… ангел хороших новостей
голосит изо всех сил
изо всех мобильников будильников и утюгов
он дудит в золотую трубу
и после оглушительной паузы возвещает
— БОГ ЛЮБИТ ВАС ВСЕХ, ДРУЗЬЯ МОИ!
НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО!
кто-то выстрелил в небо из рогатки
в тишине долго
сыпались перья
потом сверху свалилась труба
no news is good news

 

 

Воздушная тревога. Laurus, Киев; Freedom Letters (Слова Украiни), 2023. 236 c.

 

Составители этого поэтического сборника — Полина Лаврова, Станислав Бельский и Владимир Жбанков — выбрали тексты авторов, родившихся и/или живущих в Украине, от Симферополя до Львова, от восьмидесяти- до тридцатилетних, пишущих на русском языке. Потому в смысле стилистики на схожесть поэтического говорения рассчитывать не приходится (и это обогащает сборник), как и на единство отклика авторов на главное — российское вторжение на землю Украины, осмысляемое и как вторжение русского (колонизаторского) языка в пространство украинской письменности. Едина у всех авторов — вера в торжество Добра, в победу Украины.

 

Александр Кабанов

… И смешалось всё,
превратилось в один вопрос,
и сплелись в объятиях дудь
и простой христос,
породнились беженцы,
жаба и бедный ужик,
всех убили и все воскресли,
и всех спасли,
и на всех хватило в европе
родной земли,
и с тех пор в гааге суд
перешёл на суржик.

 

Аркадий Штыпель

… тут уж перечь не перечь
поступью орд
вытоптал русскую речь
двадцать второй год

фосфор или картечь
мириадами морд
плюнул в родную речь
двадцать второй год

 

 

Дмитрий Драгилев. Исправленному верить. Серiя Библиотека “КРЕЩАТИКА”. Друкарський двір Олега Федорова, 2024. 120 с.

 

В книгу берлинского автора вошли стихотворения, написанные за последние семь лет в разнообразных жанрах — от традиционного регулярного стиха до экспериментов в стиле джазовой импровизации и экспериментальной стихопрозы. Персонажи Драгилева выходят из русской истории и фольклора, из немецких сказок, литературы и музыки и оказываются в сегодняшней реальности с КПП и Street Fighter, или же в обратном направлении, равно работает.

 

                         …Как бороться
С твоей приманкой — земной, зеленой,
имманентной и абсолютной.
Нерукотворной, везде рассыпанной, тем не менее,
На волю рвущейся чижиком бельевых отверстий.
Манной небесной. Пуддингом. Или рыжей вечерницей,
поселившейся
В заброшенной РЛС…
Город будто подготовили к съемкам,
Но съемочная группа
Отказалась приехать.

 

 

Мария Галина. Возле войны. Одесса. Февраль 2022 — лютый 2023. Библиотека МГ, Иерусалим. 240 с.

 

Предвидя войну, Мария Галина вместе с Аркадием Штыпелем уехали из Москвы в Одессу еще до ее начала. С первых дней вторжения записи Марии в фейсбуке становятся чем-то большим, чем сетевые записи. Теперь это дневник свидетеля, показания очевидца. Дневник продолжается и по сей день и уже давно ведется на украинском. Теперь эти сообщения начинаются «Доброго ранку, любі», узнаваемым, словно «говорит политбюро». В них обыкновенная жизнь: плетение маскировочных сетей, походы на рынок, на выставку или театральное представление или поэтические чтения, размышления и осмысления. Все на фоне непрекращающейся войны, бомбежек, обстрелов крылатыми ракетами, запрета купаться в море, потому что там теперь мины, мертвых дельфинов и вероятности ядерного удара. Написано спокойно. «Автобиографические заметки тоже настырно требуют сюжета или драмы (не раз наблюдала, как в тех же авторских блогах ее делают фактически из ничего), но я не хочу никакой драмы, я хочу ходить на море, готовить обед, немножко читать, немножко писать, немножко переводить…» и даже смешно: «…Еще хочу быть длинноногой блондинкой, а не вот это все…» А читать страшно.

 

«Л.С. выехала наконец из Ирпеня, после того, как она с мужем и двумя собаками две недели просидела в подвале собственного дома, вылизанного, обустроенного (она дизайнер интерьеров) под обстрелом. С ними в подвале сидели соседи, у которых своего подвала не было. Не смогла эвакуироваться с двумя своими корги, поскольку подвернула ногу, а выбирались пешком, по разрушенному мосту, собак оставила на соседа, кинула им в подвал яблоки, еще что‑то. Соседа убили, когда он шел к ним во двор кормить собак. Одну потом удалось найти, когда эти ушли».

 

 

Иван Филиппов. Мышь. Freedom Letters, Тбилиси, 2023. 282 с.

 

Прочитав книгу, я изложила синопсис в фейсбуке в обратном хронологическом порядке. И встретилась с непониманием понимающих людей: да разве можно обносить Москву бетонной стеной и ждать, когда внутри все поотрывают друг другу головы? Разве это путь к ПРБ (Прекрасной России будущего)? Оказывается, нужно — при условии, что внутри творится зомбоапокалипсис, и головы отрывают в буквальном, не метафорическом смысле. Тогда человечество объединится, чтобы ценой жизней несчастных москвичей, подцепивших разработанный в геронтологической лаборатории вирус, спастись от тотального вымирания. Впрочем, автор явно смакует гибели известных медиафигур, цепных псов режима и самого. Отдельно отмечу, что автор следует западному пониманию романа как коллективного труда, перечисляя многих специалистов, консультировавших его при написании текста.

 

«Отец Сергий разжал пальцы и позволил телефону упасть на пол. Смешная мысль пришла ему сейчас в голову — на улице, судя по тому, что он видел в последние минуты, происходил конец света. Тот самый, о котором он так часто говорил прихожанам на службах в своих проповедях. Тот самый, которого он должен был ждать и которому должен был радоваться как знаку скорого пришествия Спасителя. Но Сергий не радовался. Марины и Вали больше не было. Может быть, он и не верил никогда? Может быть, это была просто работа? Может быть, и бога нет? Скоро он это, очевидно, узнает.»

 

 

Светлана Петрийчук. Туареги. Семь текстов для театра. Предисловие Михаила Дурненкова. Freedom Letters, 2023. 212 c.

 

Когда эта книга вышла из печати, драматургиня Светлана Петрийчук и режиссёрка Евгения Беркович находились в СИЗО по обвинению в оправдании терроризма за пьесу «Финист – ясный сокол». Теперь они осуждены на шесть лет колонии общего режима. Пьеса «Финист» в книгу входит, как и другие, вероятно, менее известные произведения Светланы: «Вторник — короткий день», «ЗАО», «Во всем виноват Вайнштейн», «Туареги», под разными углами рассматривающие ту же тему женщины в заключении и около него. Здесь же современная история бременских музыкантов, пьеса «Комета Г», написанная вместе с Ильей Мотовиловым и Иваном Лёшиным, с плейлистом из «Наутилуса», «Кино», «Зоопарка» и других из золотого запаса русского рока. Из пыльного запасника. Ушло то время, почти ничего не осталось.

 

«Выпивают. Расплачиваются. Уходят. Банка из-под чая стоит на столе».

 

 

Павел Кушнир. Русская нарезка. Роман. Za-Za Publishing. Дюссельдорф, 2014. 236 с.

 

Иногда нужно умереть, чтобы тебя прочитали.

Текст состоит из шести частей, как музыкальное произведение: престо, аллегро, аллегро модерато, аллегро молто, анданте, темпо ди марчиа: коллаж исторического документального письма, свидетельств времен второй мировой, аутофикшн 13-14 года, дневниковых записей времен обучения в консерватории, лирической прозы уровня поэзии, абсурда… Коллаж вплоть до синтаксического уровня, с узнаваемой авторской интонацией. Ужас рухнувшего мира, предчувствие войны, знание себя на войне. Todestriebe, разумеется. Шестую часть читала уже в измененном состоянии сознания, у меня однажды такое было на концерте Кейва… Fuga 1 – Fuga 24. Всегда преклонялась перед музыкантами, они делают музыку.

 

«Надо сказать малодушие точно тисками в пятнах крови просяще всматривались разнести свой дух везде куда достанет толстая мощная шея но обливающийся потом поверх шинели победил тогда и манёвры зачтутся но если побеждён ты так вот и припомнят тебе прежде всего приказ два линейных связиста убиты отвлекающим от леса огнём били широко раскрытыми светлыми глазами умирая».

 

 

Maria Galina, COMMUNIQUÉS / Nº 7. poems translated from russian and ukrainian by Anna Halberstadt and Ainsley Morse. 2023 by Cicada Press New York, NY. 170 р.

 

Еще до начала войны Мария Галина физически переехала в Одессу, а интеллектуально — в пространство украинского языка, в фейсбучных записях и в книге «Нiневiя» (Дніпро: Герда, 2024. 52 cc.), и английского языка — в этой книге переводов. В книгу входят поэмы «Царь горы» (King of the Mountain), «Горьенна» (Goryenna) и другие, подготовленные для печати, как пишет авторка, ровно за день до начала войны. Спустя год эти тексты опубликованы с переводами на английский, выполненными Анной Гальберштадт и Энсли Морс, вместе с дневником первых месяцев военного времени. Последние записи частично пересекаются с опубликованными в иерусалимском издании, и это понятно — тот на иноземного русскоязычного читателя, этот — на англоязычного.

 

… Что, спросила она, отсюда нельзя уехать?
Если хотите, я могу перевезти вас на лодке, предложил старик.
Нет, спасибо, сказала она, спасибо большое. Не надо.
Тогда отойдите отсюда, сказал старик, это место хорошо простреливается.

… What, she asks, no one here can leave?
If you like I can row you across in my boat, the old man offered.
No, thank you, she said, thank you very much. No need.
Then move along out of here, the old man said, this place gets a lot of crossfire.

                              (translated by Ainsley Morse)

 

 

Kevin Berry. The Heart in Winter. Canongate Books, 2024. 256 p.

 

Зима 1891, штат Монтана, шахтерский городок, Скалистые горы, двое влюбленных, на украденной лошади и с украденными деньгами бегущие от ревнивого мужа. Ну как ревнивого? Просто порядок должен быть — твердый, прочный, узаконенный порядок. Ну как влюбленные? Судьбу не выбирают. Он — ирландец, то есть, пьяница, наркоман, сочинитель баллад, она — приехала, чтобы выйти замуж по переписке, сбегая от неприятностей с большой буквы Н. Каждая глава — как ходы сдвоенной фигуры по сумасшедшему заснеженному зазеркалью, язык ирландского отребья, необыкновенные встречные, каждый раз неожиданно и смешно. Каждый раз проходят по лезвию ножа, и уже начинаешь думать, что доберутся до теплого моря. Пока не приходят к концу.

 

“And there she was with Tom Rourke hand in hand in terrible love in the dead of night and the forest deep looking up to the sky and all at once yessir absolutely they could see fires on the moon.”

 

 

Helene Wecker. The Golem and the Jinni. Harper, 2013. 486 р.

 

1899-1900, Нью-Йорк, кто угодно может прибыть в страну иммигрантов и больших возможностей. Хотя Голему все же приходится преодолевать последние метры пешком по дну залива, а Джинн прибывает в бессознательном состоянии, спрятанный внутри медного сосуда, и когда выбирается, представления не имеет, как там оказался и кто его там заключил. Еврейский район и Маленькая Сирия, трудолюбивая, скромная и послушная, как велено заказчиком, Голем, свободолюбивый, обжигающе горячий, дикий Джинн, как ему природой положено, оказываются в некотором смысле сводными братом и сестрой.

 

 

Harriet Crawley. The Translator. Bitter Lemon Press, London, 2023. 416 р.

 

Наши дни, Москва, Переделкино, Кремль. Много точнее в передаче московских реалий, чем иные романы, недаром авторка много лет жила и работала в Москве. Сюжет построен вокруг попытки России вывести из строя подводные интернет-кабели между Англией и Америкой, чтобы устроить полный коллапс цивилизаций. Но на пути злодеев встает главная героиня, личная переводчица российского президента. Она не только разрушает планы диверсии, но и обводит вокруг пальца и в итоге уничтожает генерала ФСБ, а также крутит страстный роман с британским переводчиком, спасает юных влюбленных и бежит марафон. В общем, спортсменка, комсомолка, красавица. И все равно не верю — в гамлетоподобного, доброго дядюшку (для героини) российского президента. Естественно, концовка романа позволяет продолжить приключения переводчицы и спасение мира во втором томе.

 

 

Sloan Robin. Mr Penumbra's 24-Hours Bookstore. Farrar, Straus and Giroux, 2012. 288 р.  

 

Всегда приятно прочитать книжку о книжном магазине, да еще и в котором расположилось тайное общество, решающее загадки, спрятанные в книгах. Самое любопытное, мне показалось, пришлось на развязку первой трети романа, когда компьютерный код и визуализация траекторий в момент решили миллион загадок и нарисовали лицо — я уже ждала, как в старом рассказе Артура Кларка об именах Бога, что мир тут же схлопнется и звезды погаснут, но роман продолжился, приводя к еще более тайному обществу любителей книг. Чтобы решить его загадки, в него инкорпорируется команда любителей компьютерных игр: топ-менеджер Гугла, глава технокомпании, обрисовывающей женскую грудь для игр и фильмов, интернет-разбойник и книжный пират, переплавляющий спрятанные в библиотеках книги в онлайн формат, да и делающий в сети много разного технологичного на грани фола, и главный герой — хороший парень, умеющий контактировать с людьми и находить решения задач, которые никто решить не может. В итоге — пятисотлетнюю тайну разгадывает человек, а не вся мощь Гугла, старое книжное знание живет и будет жить, несмотря на технологические революции, продвинутый интернет и весь этот джаз. Обнадеживающе.