Выпуск №4
Автор: Кирилл Александров
—
Когда смотришь на супружескую пару
пожилых неформалов
начинаешь сомневаться в том
что любовь это только литературный концепт
но вот играет «фейерверк» гражданской обороны
крошит бетон и стекло
заставляет спрятаться солнце
под этим хмурым небом
хитрый серб подделавший справку об инвалидности
и паспорт журналиста
просится на ночлег
в очередную церковь
а дети бросают песком
в гигантскую игуану
но попадают только в прохожих
скрывающих раздражение
за колеблющимися на ветру
полупрозрачными шторами смеха
и только пожилые неформалы
ничего не скрывают
и начинают бросаться песком в ответ
возвращая назад солнце
и позволяя игуане вернуться на свой камень
все эти люди заработали свои деньги
в разных странах разными способами
(хитрый серб например
развивал китайскую швейную промышленность)
а тратят так одинаково
не обращая при этом
никакого внимания друг на друга
только на детей и лобстеров
за стеклом аквариума
и тогда «фейерверк» сменяется «ураганом»
уносящим прочь здания лодки людей
смешивая всё с бетонно-стеклянной крошкой
остаётся только крохотный островок
с одинокой церковью без креста
и пожилой парой на пляже размером с комнату
обнявшись они вновь возвращают солнце
навсегда переставшее подчиняться
математическим законам
из-за чего вдруг даёт сбой
китайская швейная промышленность
и игуана литература
спокойно засыпает
на камне любви
—
Можно ли было избежать
этих кровавых мозолей
ожогов и едва сдерживаемых
слёз
идя наощупь
сквозь туманные джунгли
чужих представлений о жизни
и плантации напрасных ожиданий
переходя вброд реки тайных надежд
пустотой улыбки
обезоруживая встречных
и иногда самого себя
километр за километром
ни на шаг не отдаляясь
от исходной точки
можно ли было
построить маршрут иначе
опираясь на случайные советы
разной степени отчуждённости
действующие как стакан
горячего кофе
в тридцатиградусную жару
можно ли было объяснить хоть что-то
когда говорить на незнакомом ещё языке
то же самое
что говорить с философом
понимаешь отдельные слова и предложения
а в ответ просто стараешься
не сказать глупость
да и что объяснять
когда из общего у нас только боль
real politics и пиво за доллар
а разговоры о пражской весне
непринуждённо переходят в обмен байками
об орангутангах Суматры
(которых одевают в женское бельё
заставляют отдаваться туристам за деньги)
и также спокойно
возвращаются к оценкам последствий
падения коммунистических режимов
разных стран
какие после этого пляжи
дельфины и фото на память
пиво за доллар и полуголые
пляски солидарности на барной стойке
от испанского soledad — одиночество
пустота улыбки выдаёт своих
но и с ними говорить уже не о чем
разве что о самоубийстве
молодого путешественника в Крыму
потерявшего надежду социализироваться
и об оставшихся в Питере
детских штанах Баратынского
заключённого в каплю
на запотевшей бутылке
сжимаемой той же обожженной рукой
что ещё совсем недавно
осторожно гладила блестящий на солнце
круп лошади
теряя надежду убедить себя
в реальности происходящего
пустая улыбка выдаёт готовность к катастрофе
которой не избежать
как и всего остального
потому что она уже в каждой капле песчинке
в каждой водоросли камне цветке
в каждом теле
проступает кровавыми мозолями и слезами
но не несёт боли
она начнётся с рассветом
и закончится в ту секунду
когда мы сделаем последнее фото на память
с пустыми улыбками
и неестественными выражениями лиц
выдающими обречённость
находясь в конечной точке
в очередной раз предсказуемо совпавшей
с начальной.
—
Слова «женатый» и «уставший»
в испанском языке
отличаются на одну букву
(casado — cansado)
и это конечно случайность
как и слезящиеся глаза
бродяги-итальянца
как переворачивающая всё
короткая фраза
в конце телефонного разговора
и вот мы сидим на трибуне
баскетбольной площадки
в городе о котором бог вспоминает
только когда что-то случается
или когда ему это нужно
мы болеем за эквадорских мальчиков
каждый за своего
(я на самом деле
болею за девочку
в другом конце площадки)
и когда она в очередной раз промахивается
вдруг понимаю
что я вообще-то здесь один
как в ту ночь в Афинах
дворовый футбол
шепчущиеся силуэты на агоре
гипсовая статуэтка за доллар
арабские булки и яростные торги
за пульт от кондиционера
после чего
невообразимая усталость
переходит в пустую улыбку
и холодную решительность
последние деньги
отправляются в шляпу
уличного музыканта
и вновь звучит
переворачивающая всё
короткая фраза
из моего отдельного нигде
а дальше всё как по скрипту
ты возвращаться вообще собираешься
не знаю путь долгий
можно устать умереть жениться
но девочка вновь неловко принимает мяч
а бродяга-итальянец
в конце концов отворачивается
и неразборчиво прошептав
estoy ca(n)sado
уходит в ночь мертвецов
о которых мы помним
сменяющуюся днём всех святых
которые возможно
помнят о нас