Выпуск №4
Автор: Ольга Брагина
***
в августе у меня был поэтический вечер в одном известном клубе
потом small talk с гостями, потом пошли в супермаркет за шампанским
пришли на набережную, я процитировала строку про гнилье отлива
то, что приходит в первую очередь на ум
продолжили обсуждать веганство, спорили, чувствуют ли боль рыбы
я сказала: «у меня был роман с С, но у него там какая-то Настя, или как ее там»
твой друг сказал: «с ним можно только пить, но никаких романов»
мы всматривались в темную воду реки, по которой плывут пароходы
с громкой музыкой, скукою на борту
если поставить все слова в правильном порядке,
твоя память получит оправдание
темный залив, незамысловатые дачники, как рыба в ведре
некуда деться отсюда, пароход возвращается на ту же стоянку
пассажиры сходят по трапу, нагревшийся днем бетон
ощущая сквозь кеды, мост в иллюминации, меняющей цвет, отражается в небе
мы делаем селфи на фоне стены, исчерпав все темы для разговора
случайно знакомые люди, любители текстов, даже если не в рифму
не оборачиваясь к заливу, идем в метро
***
вчера была реконструкция битвы за «Арсенал»,
сейчас культурный центр в «Арсенале»
в восьмидесятые папа работал там на заводе, правда, недолго, получил три рубля
мама думает, что у него получались бракованные детали,
за которые из зарплаты потом вычитали
никто не хотел делать ничего, курили на улице, обсуждали политику в стране
мы поехали на Красный хутор смотреть двухэтажный дом за 25 тысяч,
делали вид, что у нас есть деньги и дом подходит вполне
тогда на Красном хуторе еще не было метро,
половина дома принадлежала кому-то другому, то есть продавался не весь
мы шли по мокрому снегу вперемешку с песком,
мне нравились в «Спорттоварах» сувенирные шахматы, где резные фигуры
больше всего не любила уроки математики и физкультуры
понравился «Чипполино», совсем не понравился Сент-Экзюпери,
только иллюстрацию про удава и шляпу
запомнила, зачем приручать того, кто тебе не нужен, непонятно было, с размаху
бросала на пол забитый книгами под завязку рюкзак,
первым уроком была политинформация о политической обстановке в стране,
забыла все восстания «Арсенала»,
а когда-то гордилась хорошей памятью, тем, что обо всём читала
мы идем по снегу вперемешку с песком, кожу щиплет мороз, в стенах следы от пуль
бывшие на ощупь бракованные детали
***
город превратился в приют кофеен, киосков с вывеской «шаурма»
словно выжившим из ума богом теплых вещей по моде семидесятых
придуман и в кашемире выцветшем воплощен
теперь здесь будет торговля, где раньше был позднесоветский иллюзион
ретроспективы режиссеров новой волны, красавиц былых времен
на английский манер короткие имена
я читала афиши, думала – жаль, что ни в кого из актеров не влюблена
ни в кого из живущих на этой земле в корке наста несмываемой скуки деепричастий
потому что известно, как это не сложится, хрупкой надежды на счастье
оправдания быть не должно для привычной тоски распорядка вчерашнего дня
если что-то останется в памяти, пусть это будет не то, что ты тоже не любишь меня
этот город – пристанище теплых кофеен,
где хипстеры пьют свой лавандовый раф и наскучившим шуткам смеются
если что-то останется в памяти, пусть не холодные улицы эти, с которых домой не вернуться
отопленьем центральным, соленою кровью и льдом как вчерашней водой
всё равно ты заблудишься, больше не вспомнишь, что значит «домой»
если что-то останется в памяти – может быть, эти стихи, что читал мне, дыхание паром
оставалось на сонном стекле, получив вдохновение даром,
не ценили его, где-то здесь в переходе забыв,
на Владимирской горке смотрели в февральский обрыв
***
«Я хотел написать стихотворение
Про Янку Дягилеву»
Дмитрий Данилов
сразу признаюсь честно – я никогда не интересовалась творчеством Янки Дягилевой
знаю только песню Летова «Офелия», посвященную ей
из-за этой песни даже хотела научиться играть на гитаре,
но ничего не получилось – начали болеть пальцы,
а мне нужно было переводить тексты
так и перестала учиться играть, когда мы в последний раз были в Коктебеле
в сентябре 2013-го – сидели за столом в последний день фестиваля, точнее – вечер
еще не знали, встречаемся мы или нет, но, во всяком случае, уже фотографировались вместе
поэты пили коньяк и обсуждали Янку Дягилеву
ты рассказывал, что какой-то твой друг спал с ней в одной комнате,
когда ему было тринадцать
так и сказал: «спал с Янкой Дягилевой»,
а потом, когда все начинают возражать, что это неправда,
уточнение про комнату, все облегченно смеются
классик двух литератур говорит, что Янка была неряхой,
допивает коньяк и уходит в ночь зигзагами
все обсудили вопрос о том, что море отравлено выбросами и здесь нельзя купаться,
лучше поехать в Орджоникидзе,
хотя там тоже купаться нельзя, лучше в воду не лезть совсем
тот, кто не умеет плавать, скорее всего, не утонет
у кого не болят подушечки пальцев, кто не попадает в ноты захлебывающимся звуком
потом мы уехали, через год ты учил меня играть на гитаре
***
в нашем университете было запрещено носить короткие юбки/шорты
даже на вступительные экзамены в жару
не пустили девочек сказали ехать домой переодеться
было запрещено курить в здании и на территории
одну студентку исключили за курение с четвертого курса
запрещалось опаздывать ровно в девять утра закрывали двери
иногда для разнообразия правила меняли
дверь была открыта и у опоздавших забирали студенческий
я часто опаздывала ходила по книжным и в магазины посуды
не могла купить ни посуду ни книги с наценкой двести процентов
просто чтобы занять время однажды у меня всё-таки забрали студенческий
декан факультета английской филологии забрал студенческий
и велел придти за ним в деканат
я подумала что обойдусь без студенческого
так и жила без него до четвертого курса
потом зам нашего декана принес его на лекцию и отдал мне
но самая стыдная история связана с месячными
вдруг на четвертой паре по обж
потом обнаружила на светлой юбке большое пятно
к счастью у меня был пиджак
(тогда в моде были пиджаки удлиненного кроя, тоже повезло)
завязала на талии так и доехала домой
очень боялась что кто-то догадается в чем дело
мёрзла делала вид что просто жарко
***
что я делала десять лет назад
поехала на встречу выпускников в наш иняз
это было пять лет после выпуска получается
потом зашли с девочками в кафе съели тирамису
наш офис переехал из центра на ул. Воровского
все боялись птичьего или свиного гриппа уже не помню точно
в тесных маршрутках все подозревали друг друга
ул. Воровского теперь называется Бульварно-Кудрявская
но отдел регистраций ухода на том же месте
мы шли мимо него каждый день думали о тщете всего сущего
даже в пятничный день зарплаты хотелось поехать домой и лечь спать
потом я взяла отпуск поехала на фестиваль в Коктебель чтобы познакомиться с поэтами
я видела поэтов и раньше но как-то издалека
у них были какие-то свои разговоры старых знакомых
общие фотографии память стыдные тайны
о которых чужим не расскажешь
мы слушали все стихи громко аплодировали если нравилось ходили по набережной
потом я долго не решалась назвать себя поэтом что нужно чтобы им стать
отправила записи на фестиваль медиапоэзии в Центре Курехина
всем хвасталась что я в одной программе с Воденниковым
потом поехала на фестиваль в Питер один представитель либеральной партии
настоятельно приглашал меня в гости обещал подарить свои книги готовить рыбу
но ни книг ни рыбы проверял сколько раз я завариваю пакетик зеленого чая
поскольку обязательно нужно два не выбросить раньше
сказал что из современной поэзии знает Полину Барскову а ты наверное пишешь про любовь
с такой ноткой надменности но тогда я никого не любила
мы выступали в «Бродячей собаке» и в ДК Молодежи
ели блины в блинной тогда как раз начиналась масленица узнали слово «сосули»
какой-то человек возле метро начал кричать что я забрала его паспорт
я быстро ушла блуждала по Питеру было темно
в конце концов нашла дореволюционный дом либерального деятеля
думаю он так и не женился тогда ему было за сорок
больше не ездила в Питер зимой поехала на «Сапсане» в Мск
звонила маме рассказывала что проезжаю Бологое
ходила на поэтические вечера слушала поэтов думала что влюбилась
мы читали мотивирующую литературу верили что Вселенная подает нам знаки
каждый кто появляется в твоей жизни появляется не просто так чему-то тебя научит
не знаю за десять лет больше нашла или потеряла
детских иллюзий веры в чудесное если очень захочешь
соседи смотрят весь день передачу «Орел и решка»
во время рекламы не убавляют звук
***
ты говорил что мужчинам нельзя перечить нужно беречь их хрупкое эго
сказал что написал рассказ в котором так непочтительно как я говорит героиня-стерва
кому интересно мнение предметов домашнего обихода
мультиварки например теплых вещей на зиму
нельзя говорить нет нельзя думать нет
сверяйся со своим внутренним барометром настроений
потом я перестала отвечать на письма
ты начал просить прощения желать мне любви писать о фантомной боли
нас не учат говорить нет молчание знак согласия говорят молчание золото
нас учили говорить на любую тему
подтверждать взаимоисключающие мнения
только не слышать себя
бьет значит любит в квартире закрыл и ключи унес любит конечно же
кто же еще о твоей безопасности будет заботиться так
кто еще как жить надоумит
какие книги читать фильмы смотреть какие носить юбки
нельзя говорить нет нельзя думать нет нельзя думать
юбки мне нравились длинные ты говорил зачем прятать ноги
нас учили говорить на любую тему
в рамках заданного в билете не более того
все свои юбки помады спрятала в кладовку
где та картина мира которой мы могли бы соответствовать
просыпайся утром кофе остывший пей всегда надейся найти разгадку
в неотправленных письмах в списке теплых вещей
***
я тебя не держу ни в руках, ни в последнем бреду, ни в районной поликлиники карте,
где все твои детские орви, хоть теперь не ври
грудная клетка, это можно только раз в полгода, и кашель сухой, и слякоть в смешенье с солью
и падает что-то снегообразное с крыш, злые люди штурмуют маршрутку «ул. Милославская – Петровка»
я любила тебя, но теперь мне напомнить об этом неловко
я тебе не лекарь, не исповедник, не продавщица свет в окошке в двенадцать ночи с этанолом из-под полы
перед этой любовью мы могли бы оказаться равны
если не ставить знак равенства между отчаяньем каждой надежды, сведенной с ноль.пять к нулю
я вспоминаю тебя, но уже, наверное, не люблю
ни в уме, ни во аде нет места для нас, мы стоим на подножке, на тех, кто едва поместился, облокотясь
нас спасает от ужаса только синдром усталости, на ботинках не выводимая с кожей грязь
мы приедем на станцию «Петровка», сойдем в подземный сад соцветий, сирень
нам предложат купить всего сто гривен букетик, и если нам еще считать ступени не лень
греть руки у радиатора, слушать «Sealed with a Kiss», греть руки снова, смотреть на табло, пока обнулится
повторять монолог «я чайка, нет, не то, я актриса, я птица»
у тебя осталось две минуты, тело в скомканных проводах
я не помню слова, бубнила там что-то, но я буду стараться, страх
заклеен клубнично-банановым “love is” замок, мы сегодня не попадем в свой класс
завоевания Кира Великого в Ликии произошли без нас
мы выходим на улицу через столовую, здесь можно курить на заднем дворе
лихие девяностые, тогда не знали слова «лихие», разве только про Стеньку Разина, мы любили о той поре
быть циничными, словно по форме, хвастать одеждой на килограмм, кассетой карандашный Rednecks
мы взрослые, мы свободны, бабай не придет не съест
я тебя отпускаю на эти десять минут перемены, взгляни на пол в мастике, кактусы в вензелях
что мы видели кроме надежды в конце учебника в цифрах и двух словах
так не бывает, чтобы все отгадки, и мелочь на две вазона, и соцветье пять лепестков
я не вернусь сюда (утвердительно), я не вернусь сюда, наш словарь суров
вот тебе лезвие, вот тебе талая вода, карандаш и легких легкая скука
сколько ты за этот бесплатный проезд отдашь по маршруту мелкого Мука
талой капустной головой летящей воробушком камушком отбракованным негативом
неочиненный не очертит артерию карандаш, здесь останемся некрасиво
я отпускаю тебя, настройки сбились, свободы пыльный речитатив
моностих перфокарты столько раз повторив
один два перфокарты
отпускаю тебя один два куда ты
***
Фрида
вишен цвет под грунтовкой дитя детский ад смолотых в мел костей
проговаривать боль честней молчать дороже
соль растворителем медные деньги прятать холсты в рогоже
сердце перечеркнуть мы как дышим каждый раз его забываем путь
ближе к поверхности воды пробиться пока тебя не схватила голодная птица
несет над поверхностью рек-водоемов в стиснутом клюве
пусть бы имя тебе вернули только лёд оставили
перед всем миром бессловесной ославили
в пучину морскую медным колечком камушком из стекла
так ничего не сложится у нас пустая вода из глаз внутри металл
только ли кто верил в тебя
если вера не терпит сомнений вязать узелки для памяти
гадать на суженого помнить языческие обряды
но кровь темна горелым волосом зимним днем
не оставаться даже в мыслях вдвоем
одним миром мазаны скорпионьим ядом
быть тебе средоточием бывшего тепла холода
собирать потерянное утопленников золото
так наши волосы руки глаза всё смешается после в одно
одиночество ляжет холстом с отверстиями для звезд
смотри на мир и не бойся
***
твоя страна взращивает чувство вины, строит аптеки и кегельбаны
продает бактерицидный пластырь, колотые незатягивающиеся раны
стрелки на колготках 3 den цвета металлик в грузный мороз
дверь, на которой зарубки, достаточно ли подрос
можно поверить на слово, не прислоняться, в переходе дети играют Шуберта,
строят по контуру городки
я пишу себе письма и рву их, оставив ненужное, от руки
падает тень на бумагу, падает мелочь в шапку, зима обнуляет счет
мотыльком-однодневкой железных качелей по венам земли течет
мутной жидкостью с привкусом хлора, холодной до степени льда
ну куда ты торопишься с этим адажио, в общем, совсем никуда
руки греть о стаканчик бумажный, конверт, разогретый над паром
мы проедемся в этом троллейбусе до остановки конечной даром
водитель поморщится на мелочь, скажет убрать, в окнах звенящая пустота
ищешь таблички с названием улиц, всё думаешь это не та
вот мы и ездим по кругу, пока не выключат свет, вслушиваемся в названия остановок
косноязычную вязь разбирая, наш почерк в мороз неловок
бывших влюбленных на стенах в раме сердечка короткие имена
каплями крови гранатовой на паутинке веретена
ну и куда ты торопишься, скажи мне, я не умею прясть
смотреть последние новости, верить в прогнозы о том, что каждая власть
здесь предыдущей надежнее, выходить за хлебом в круглосуточный магазин
ходить меж праздничных полок, на столе забытых корзин
***
«отчего моя жизнь легка» поёт Паперный в «Антропологии» за 99-й
за легкой жизнью обещают последует расплата
Ельцин скажет под оливье что устал все поднимут взгляд от праздничного стола
вспомнят о проблеме миллениума но что бояться потери чьих-то банковских вкладов
возьмите еще «Столичного» нет спасибо не надо
потом пойдут выборы по обе стороны границы театр одного актера
нас больше интересовало выберут Буша или Гора
потом началась революция ленточки на столбах
мы работали в маркетинговой фирме вносили результаты опросов в базу
ездили на корпоративную экскурсию в Пирогово
вносили название марки сигарет которую предпочитает респондент адрес вносили снова
думали хорошо хоть «проблема 2000» прошла мимо нас
экран тогда был еще не плоский был вреден для глаз
поехала на фестиваль в Питер у меня спросили: «ты ведь хочешь найти консульство, чтобы проголосовать?»
тебе я всегда цитировала Летова «я всегда буду против»
но теперь даже сложно решить, против кого, нет фигур соответствующего масштаба
помню первые увиденные выборы продавались пирожки и Солженицын
бабушка сказала сколько можно «Архипелаг ГУЛАГ» надоел
***
90s
мы решили сделать себе что-то приятное и купили кассету Аллегровой и Крутого за 4 гривны
там где они поют про незаконченный роман в парке на скамье
зимой дедушка хотел сделать мне подарок выбрать что-то в сэконде
я хмуро смотрела на вешалки дедушка сказал: «она совсем ничего не хочет»
начал расспрашивать что мне нравится тогда мне нравился новый альбом «Агаты»
но и в нём только две песни
я не могла бы ответить что мне нравится безусловно ни сэконд ни «Агата»
на каникулах я сидела в кресле весь день слушала радио
пыталась читать Чэндлера было неинтересно
было неловко что я ничего не хочу а нужно хотеть чего-то
могла бы что-то получить от жизни если бы захотела
но перелистывала страницы текста под бесконечную «Орландину»
засыпала просыпалась потом засыпала снова
«осторожно, окрашено» больше не пишут или может быть пишут
мы решили порадовать себя купили кассету вместо пачки сливочного масла
***
одинокий новый год:
окончил университет курс по физике солнца
работа по этой теме была только на Камчатке:
однажды к его маме в Киев заехал друг появившись на пороге сказал здравствуйте
мы познакомились с Андреем в кратере вулкана и вот поставили запись
Андрей сочинил и записал на пленку однажды Андрею
новый год пришлось встречать в полном одиночестве
ему было очень очень грустно и он сочинил песню и пел ее под гитару
«и лишь одинокие ели протягивают руки свои мне сквозь темные темные окна»
потом он познакомился с девушкой приехал с ней в Киев на ноябрьские и сразу увез ее в поход в Карпаты
потом в палатке среди ночи услышал что кто-то горько плачет
это плакала девушка потому что ее утащили в горы в горы-палатки
она хотела гулять по Киеву чтобы ей всё показывали мама долго искала невесту
***
провинциальный город восемь утра телешоу «Міняю жінку» рябь на экране
постная вермишель рагу что вы всё едите так на бегу
горячая пища полезна для кожи и волос как ребенок подрос
помнит наизусть исторические даты стихи о рабочем классе
счастье там где ты сейчас на столе разводы компота
на экране спор кому идти за водой к колодцу
смотришь на кружку думаешь разобьется – не разобьется
вам пора просыпаться рассыпать гречку на газете потом сгрести
я не помню о чем сообщали передовицы за плохую память меня прости
вода закипает льется через край пар обжигает лицо
название станции сноп колосьев из гипса
у меня сарафан с васильками в форме ракушек новые клипсы
***
Милли просыпается ни свет ни заря от голосов в голове
они спорят между собой велят купить кофеварку не пить растворимый
говорят что нужно было второе высшее теперь не быть ей в этой жизни любимой
нужно было купить то черное платье в белый горох из праздничного сатина
нужно было только детские книги читать и то написанные недлинно
но перепутала проводки который из них синий который зеленый бог весть
теперь не нужно разбираться в себе ставить будильник на шесть
Милли поворачивает ключ зажигания включает первую передачу
по радио говорят (не помню волну, там только хиты) что случайностей нет
любое событие что-то да значит
нужно просто уметь читать эти знаки послания вселенной сложить в правильный пазл
Милли смотрит в зеркало заднего вида на свою седую челку курит
«лучшие двери только у нас»
сообщает ей бодрый голос человека который исчез прошлой зимой
при невыясненных провалился под лёд
но лучшие двери страны телефон свидетельство о регистрации от такого-то числа
легкая музыка для начала
Милли дует на стекло рисует сердечко кривое давно по этому скучала
трамвай заходит на третий круг девочка где ты живешь
ты должна помнить свой адрес уже большая
в ранце подгнившее яблоко можно мы останемся здесь мы тихо не нарушая
будем смотреть в окно как падает снег и тает не долетая до земли
стеклом от елочных игрушек что к празднику завезли
***
медная кровь
один мой прадедушка приехал из Кролевца
устроился слесарем на Дарницкий вагоноремонтный завод
(тогда Дарница еще не была Киевом)
потом на молокозавод на улице Жилянской
трижды был женат первая жена умерла когда дедушке был год
никто не помнил как она выглядела
ходили обменивать вещи на продукты зимою везли на санках
наши оставили город немцы еще не вошли
из подвалов магазина выволокли бочку сгущенки
недавно мы нашли в кладовке полотенца упакованные ценник 86-го года
бесконечное множество вещей ценники спокойствия
дедушку забрали на завод в Германию потом освободили служил в Австрии в 45-м
потом вернулся в Киев ездил в геологические экспедиции поступил в КПИ
другой мой прадедушка – грек из-под Ужгорода
вернулся с Первой мировой без ноги потом парторг на железной дороге
в войну эвакуировали в Оренбургскую область
бабушка работала в детдоме в 45-м с детдомом приехали в Ивано-Франковск
потом вернулись в Киев работала в Центральной медицинской библиотеке
дедушка жил в квартире своей второй мачехи привел туда бабушку после свадьбы
потом мачеха заставили их вернуться в деревянный барак на площади где сейчас цирк
получили хрущевку напротив Бабьего яра
дедушка удивлялся что в приезд гостей бабушка подает угощения например вареники
ее мать девяносто лет прожила неграмотной всю жизнь
дедушка получил в наследство от второй мачехи щербатые блюда
которые не разрешал доставать из серванта говорил:
«я ждал это наследство всю жизнь, и вы подождите»
и картину неизвестного художника «Кающаяся Магдалина»
за которую не получил ничего
бабушке не нравился мой голубой лак говорила: «пора учиться культуре»
говорила: «хватит читать Жорж Санд, почитай Джека Лондона, вот о жизни.
так много книг, которые нужно прочитать»
третий мой прадедушка из Саратова был жандармским начальником в Сквире (Киевская область)
если борщ был недостаточно горячим выливал его на жену
остался в том же городе после революции
борщ грели специально к его приходу репрессировали в 38-м
дедушку не принимали в институт был сапером на войне спился
потом стал агрономом потом председателем колхоза
потом пил ругался с тещей потом ругал демократов снова пил
мы смотрели «Поле чудес» отгадывали по буквам
четвертый прадедушка погиб на войне на стене висел только его портрет
еще на стенах висели картины «Аленушка», «Дети, убегающие от грозы»,
сувенирный портрет Ивана Франко выжженный по дереву
вышитая сирень ковер с оленями
у многих в домах еще была репродукция «Неизвестной» Крамского
старший бабушкин брат погиб на войне младший спился
главным событием в их жизни была война
бабушка спрашивала: «но зачем Сталин уничтожил командный состав?»
папа объяснял: «были перегибы»
мама написала фантастический рассказ о том как на земле пропала гравитация
вообще ее учительница русского языка и литературы в володарской школе
была уверена что мама станет писательницей
у мамы был пинчер Крошка который исчез спустя много лет на свадьбе
выяснилось что это бабушка и дедушка отнесли Крошку в столовую
думали там ее будут кормить лучше (если это правда)
мама не стала писательницей выучилась на программиста во Львове
на экономиста в нархозе на бухгалтера на курсах бухгалтеров
в шестом классе их возили в Минск и Брестскую крепость
она ничего не помнит потому что засыпала на ходу
папа служил в Туркмении на границе с Ираном
потом пошел на подготовительные курсы КПИ
понял что ничего там не понимает вернулся в армию
потом на Крещатике появилась кока-кола в бумажных стаканчиках
американские горки в детсаду нам читали про Древний Египет
заставляли есть водянисто-комковатую манную кашу
бабушка говорила папе: «это всё ваше «анархия – мать порядка»
потом мы дежурили в школьной столовой
собирали в пакетик кости для чьей-то начальственной собаки
клеили Дональда-Макдональда на дверь он расползался
потом появились удобные наклейки которые не нужно размачивать в воде
смотрели «Санта-Барбару» латиноамериканские сериалы
последний латиноамериканский сериал который я посмотрела в конце 90-х
назывался «Темные воды» но его сняли с показа
так и не узнала чем там всё закончилось
хотя логика жизни показывает что там был хеппи-энд
«Санта-Барбару» тоже не показали до конца сейчас во Львове есть район «Санта-Барбара»
архитектура которого по словам автора статьи напоминает калифорнийский город
в этом году мы были в доме-музее Ивана Франко
мама рассказала что была здесь 34 года назад
смотрительница сказала: «це ще за Совєтів»
в здании маминого техникума промышленной автоматики теперь факультет международных отношений
дедушка говорил ей: «главное получить профессию – и полетиш у вирій»
***
волхвы придут а Незнайка спит в лунном кратере
разве нам нужны свидетели редкие вылазки в лунный мир
заканчиваются ничком на подушке из льна немого
я тебе говорю очнись это была чья-то чужая жизнь
она приснилась нам в планетарии полушарий
а теперь мы проснемся ничего уже не сможем списать на быт
любимых героев теперь мы это они
волхвы придут постучатся три раза в оконную раму
будешь гадать кто за тобой пришел
кто столько контурных карт извел чтобы мир поделить на клетки
раз-два-три сюда не смотри таблетку от детского жара в ладонях
зачем этот кратер так пуст воспаленных желез
придут и не найдут его нигде не было его
здесь только цветы рук оплетают горло
оправдывают что ты видишь
***
Мэри улетела и обещала не возвращаться никогда
черно-белый телевизор не передавал информацию о степени совершенства
после всех очередей выбора из двух кнопок
мир сводился к одной из двух но казалось что вся свобода
накопившаяся за тысячу лет рабства в наших генах
сделает нас легкими словно воздушный шар
пыльные подшивки газеты «За рубежом»
журнал «Иностранная литература»
всё сводилось к чему-то чего нет ни литературы ни рубежей
Мэри обещала не возвращаться никогда мы собирали свои машинки
солдатиков кукол песочницы до следующего утра
***
прятать фамильные брошки в подкладку пальто идти в Финляндию по льду
чему научила нас литература упадешь под лёд или расстреляют
вспоминать все свои имена должникам прощать как себе
себе не прощать просто всё превратилось в брошки из меди
отмененные поезда рассчитаться на первый-второй выстроиться по росту
с какой ни окажешься стороны всегда найдется оправдание про рыбу
с какой ни окажешься стороны будешь прав будешь виноват будешь никем
нужно вырастить сирень разрушить дом как голод греет ключицу
шарфом от сердечных капель растворяться в толпе идущих в теплом дыму
когда переступишь черту где лёд по контуру треснул
вспоминать все свои имена адресную книгу выдумать
должна быть такая книга где все мы
верим друг другу пьем чай на веранде
***
сегодня приснилось что ты в тюрьме мне разрешили одну передачу
я беру какую-то книгу у букинистов пишу неразборчивым с детства
но очень старательным почерком «люблю, не могу жить без тебя»
а до этого в каком-то камерном театре жду начала спектакля
я учусь в каком-то техникуме как всегда во сне прогуливаю пары
не понимаю почему нам нельзя увидеться
что мы такого страшного сделали в жизни
пары прогуливали но зато научились писать без ошибок
научились говорить о любви почти своими словами
пишу на форзаце «люблю, не могу жить без тебя» закрываю книгу
не посмотрела название в общем мне теперь всё равно что я читаю
ты не читаешь теперь ничего раньше говорил «я хочу жить и читать книги»
список опечаток или библиографический указатель
***
говорит родила бы третьего да жизнь сложная ипотека
всё-таки бытие определяет сознание человека
все стали такие нервные ходит курить на балкон в окнах темно
курение убивает и картинка с лёгкими всё равно
ничто не бывает легким кроме паутинки летящей куда-то апрельским днем
мы отдохнем, дядя Ваня, мы обязательно отдохнем
повторяет какой-то из школьной программы всплывший мучительный монолог
что никого еще не спас никому на самом деле тут еще не помог
тушит окурок о щербатое блюдце возвращается туда где тепло
покупает юбки из хлопка что не мнутся так добро побеждает зло
так уходит жизнь по минуте словно капли раствора в капельнице наполовину пустой
на остановке ждут автобус какие-то люди кому сказать не уходи постой
***
в ленте пишут: «наше советское детство – это было вообще не детство,
из него хотелось сбежать куда угодно»
наше осознанное детство было уже не советским
но взрослые в образовательных учреждениях смотрели на нас так
словно хотели сказать «ничего, всё еще вернется,
нет никакой свободы, это временная оттепель»
мы читали эзотерическую литературу про третий глаз ели шелковицу
вечно замаранные шелковицей футболки
вера в непреложность существования чуда
крестили нас в 88-м вскоре прочитали «Мастера и Маргариту»
мальчики приносили карбид бросали в костер
потом на парах по философии мы спорили существует ли свобода воли
так ни к чему и не пришли наши старые учителя из 90-х
посмеялись бы над постановкой вопроса
думали существуем ли в реальности мы или это кому-то другому больно
а нам это всё снится вместо пропущенных пар
***
Набоков приходит в гости к Ходасевичу
обращает внимание на его руки в бинтах и фурункулах желтый цвет лица
плохо переносит сальные шутки Бунина подобострастие официантов
у новой жены Ходасевича широкие бедра
у бывшей жены широкая щель между зубами
интересно что радует Набокова кроме бабочек и писем жене
когда-то мы с тобой смотрели старый немецкий фильм про маньяка
думали смотрел ли его Набоков
ты сказал что скорее всего да я подумала что мы смотрим фильмы
которые смотрели наши любимые писатели девяносто лет назад
ты говорил что водил девушек в Музей кино
и заставлял их часами смотреть немые фильмы
обычно первое свидание оказывалось последним
у нас даже не было свиданий с тобой как-то сразу стало понятно
что мы должны быть вместе
столько всего посмотрели зачем-то ты перечитывал «Дар»
как бы мне ни нравился «Дар» я никогда не собиралась его перечитывать
думала пусть прошлое остается в прошлом
то что так любят обсуждать литературоведы
дарит мнимое чувство бессмертия
картонные стены рухнули Цинциннат увидел своїх
***
читаю письма Набокова к Вере «третий день бестебяшный»
пять бестебяшных месяцев будет в среду такое глупое слово
я не видела тебя с апреля 16-го года
не слышала твой голос с ноября 17-го года
ты начал исчезать для меня постепенно
я понимала что когда-нибудь ты полностью растворишься в моей памяти
что мы можем сказать о человеке по его стихам и фотографиям
ты не любил холодные зимы севера любил поэму «Херсонида» Боброва
и роман «Странник» Вельтмана
ел роллы пельмени (мне с большим трудом удавалось высчитать
правильное количество минут чтобы они не разварились)
один раз порезался открывая для меня консерву обиделся на меня
я не знаю существует ли рай он должен существовать для тех котиков
которые грелись зимой на теплоцентрали
спали на капоте машин я фотографировала их
говорила: «смотри, как смешно черный кот свернулся, как шапка»
кто-то повесил возле кормушки объявление
«мы переезжаем, не оставляйте их без еды, пожалуйста»
этот рай обязательно должен существовать
один раз я спросила у тебя снится ли им что-то
ты сказал они так перебирают лапами во сне словно ловят
что можно сказать о нашей жизни по стихам и фотографиям
ты не любил фотографироваться
у нас только несколько фотографий вместе в основном случайных
я фотографировала котиков объявления чужие города
девушку с лошадью собиравшую деньги на сахар
я фотографировала все бесполезные вещи вокруг
ты ведь был частью меня и так
грустно пережить свою любовь
хорошо что наша любовь переживет нас
как объявление «не оставляйте их без еды»
возле теплоцентрали
***
иди работать на фабрику по изготовлению кукол
раскрашивать их детские головы красить в телесный цвет
придавать им удивленное выражение лица удивление перед миром
вкладывать в их немигающие глаза пусть всем будет счастье
иди на конвейер по производству секретной продукции
осколки которой уничтожат всех кукол мира
их печально склоненные головы паклю волос
в нашем городе у людей маленькая зарплата мы не виноваты
надо что-то есть детей кормить
зарплату выдавали продукцией кому ее здесь продашь никому не нужно
красота требует жертв искусство требует жертв жизнь требует жертв
вокруг только жертвы
роль личности в истории преувеличена или выбираешь меньшее из зол
натуральный краситель капустный лист для свежести кожи
***
Пабло М.
держите меня семеро говорит сольную партию исполняя о мертвой воде Дуная
эта мертвая эта мертвая эта едва живая
лезвием опасным спелым Яблочным Спасом адамова ножа
высохшим руслом красный теперь всегда можно жить в никуда спеша
я развожу нутрий перевожу пассажиров теплокровных внутри передайте сдачу снаружи
пересчитываю по головам их мертвые души
остановка упаковка аспирина десять штук
адских недетских мук природа не терпит пустоты
песня не терпит суеты прореживать почву лесенки просеки кусты молочая
в тебе есть всё что нужно для счастья можешь жить по себе скучая чин-чин и камчатский краб
не жалей ни о чем не говори что человек слаб
слабость это только сильных удел морская соль «Морозко»
удел нашей торговли для рыбной ловли крючков подсечек
черных-пречерных речек протянутых в крике рук
с той стороны льда сердца неравномерный стук бесплодное биение пульса
нет ничего что мне знакомо здесь не боюсь я
а боюсь только ноты неверно взятой исполосуйте кожу пряжки режьте ребята
рабская философия толп Александрийский картонный столб
отопительный сезон в октябре трещина в среднем ребре
только равнодушие удел слабых я не мечтаю о «Снатке» о крабах
с ярких плакатов поднесенных ко рту со всех носителей себя сотру
сделаю вид что так и было утром кто не живет тот поступает мудро
только кажется краски переводит яркости баланс это не про нас
нет больше веры надежды на восстание масс
большой бог камчатский краб с клешнями из аметиста речистый речной подлог
скоро сдам на права знаю все дорожные знаки
бездомных собак с клещом родину-мать с мечом
грозную деву с музеем внутри кровеносных сосудов измену
видит и знает что ты никому здесь не нужен но всё-таки ждет
вешает свою табличку «переучет» гнезда сорочьи вьет
позолоту цепочек оберток «Аленки» складывает жестоковыйна снаружи добра внутри раз-два-три
я иду искать я прячусь ищи не смотри
***
мальчики рожденные в конце семидесятых властными женщинами одинокими матерями
отец если был пил много пытался повысить свой авторитет путем поучений или рукоприкладства
или просто прочерк в графе «отец» как говорили отец всегда неизвестен
у моего мальчика был примерно такой случай
родился только потому что его мама убедила другого мужчину что ребенок от него
до того сделала три аборта
биологический отец интересовался его судьбой или нет неизвестно
прислал две детских книги с картинками
но книги могли быть и не от него ведь на самом деле
потом в 44 умер от инфаркта отчиму в конце концов рассказали правду в сердцах и он уехал куда-то
потом у моего мальчика было еще несколько отчимов
один из них патологоанатом на мотоцикле
мама оставляла его у родственников ездила на курсы повышения квалификации
один раз сказала что едет в больницу умирать но всё обошлось вернулась
мой мальчик нашел у соседей книгу «Вечный зов» и разорвал на части
последний из отчимов разбил о его голову бутылку кефира когда он учился во втором классе
его мама больше всего ненавидела пьяных но пили все все вокруг пили
мой мальчик говорил ей: «у меня плохая наследственность, а чем те трое были хуже меня,
может родились бы хорошими людьми»
потом влюбился в женщину на девятнадцать лет себя старше всегда тянуло ко взрослым
она говорила: «почему я должна тебя нянчить?» потом ушла
мой мальчик говорил о ней всё время он вообще любил говорить про каких-то женщин
чем злил меня очень кому это всё хотелось бы слушать потом умер
теперь всё на своих местах прочерк в графе
***
14 февраля
когда-то ты сделал этот коллаж у себя в Железногорске-Илимском
вырезки из польского журнала давно нет ни журнала ни коллажа название не помню
коллаж на мониторе выключенного компьютера который всё время зависал
ты обижался почему я не поздравляю тебя 14-го февраля
я думала что за дурацкий праздник
меня поздравлял всегда я не отвечала «спасибо»
мы привыкаем к любви как к чему-то ненужному даже
много еще интересного есть ведь на свете
книги гурманские сеты красивые фото
путешествие в город в котором ты раньше не был
столько всего есть что мне совсем не нужно
я смотрю на этот коллаж из советского польского журнала
оксюморон страны сдобренной нашей кровью
оправданной нашей плотью возведенной в степень страшной сказки о счастье
принеси мне цветочек аленький алый обруч кожи Валентинова дня
нет красоты которая спасла бы
нет любви которая связала бы воедино оставила так
ты говорил: «мы ведь не расстанемся никогда?»
я не знала чем утешить тебя чем себя утешить
мы оставим здесь свое детство унылых дворов праздников букваря
февральской случайной оттепели на открытке
для любви нет настоящих слов в нашем языке
любовь это молчание отраженное эхом