Выпуск №6

Автор: Алина Витухновская

 
МИР УПРЯМЫХ РАБОВ

Мир упрямых рабов, обворованных хмурых рабочих,
Пролетариев ночи, крестьян дармового дерьма,
Патриотов распроданных родин, народов дурных одиночеств
Равнодушно-бесстыдно проглотит развратная тьма.

Мы самцы месяцов. Злые ножики носим в карманах.
Мы считалочек детских нескладные злые концы.
Кто не спрятался, тот виноват. Вышел черт из тумана,
И ему подмигнули медузы, и пьяницы, и мертвецы.

Абсолютный расстрел. Неизбежный предел революций.
Отрицаний тотальных нахальная сбудется цель.
И железные марши, как челюсти тьмы разомкнутся.
И потом будет то, что всегда происходит в конце.

И сакральная суть ускользнет, как последняя сука,
И устанут герои, и тоже решатся не жить.
И никто не узнает, как вечная серая скука
Устраненную явь вдруг сумеет собой заменить.
 

ПЕРЕЗРЕЛЫЙ И ЛИПКИЙ КАК СЛИВА

Перезрелый и липкий как слива
Невозможно телесный сон.
Ей сказали — ты будешь счастливой,
Встав на обе чаши весов.

Что есть самость — проекций странных,
Обретенное псевдо-Я.
Распыленности одувана
Шизоосень вдыхает яд.

Этот пух лебедей дебильных,
Их трагедий, озер и дыр.
В эту пыльную нестерильность,
Я бы выпытала в стериль.

А в стерили бы стерли личность,
Ибо личности вовсе нет,
Ни души, ни пола. Привычность
Даже к телу — импринтинг, бред.

И порезав ее на части,
Разложили ее на весах.
И она приняла за счастье
Мутно-алый и склизкий страх.

И кусками плясала прытко
Как ожившая мякоть мяс
И кошмарная эта пытка
Прекратилась на этот раз.

Мы шутили жестоко и глупо.
А под вечер смогли б едва ль
Даже кончик ее испуга
Постараться облечь в слова.
 

ГОГОЛЬ

Гоголь — щеголь,
Голый логос.
Голос лыс — остался нос.
Вышел в сон, ушел в ХаОс.
 

ИНФЕРНО

Ты еще неизведанной формы и вкуса,
Ты еще не горишь на холсте безнадежно.
Ты предмет интереса, возможность искусства.
Ты деталь, ты модель. Я великий художник.

Я не дьявол. Возможно, немного предатель.
Я тебя поимею, блюдя расстоянье.
Я не требую тела. Но, знаю, сознанье,
Все свое естество ты захочешь отдать мне.

Но не власти хочу – понимания, сути,
Ибо полная суть демонично бодрит
Не в случайных прозреньях, а в точном рисунке,
Что навеки тревожную ясность продлит.

Гениально трезвеющий внутренним монстром,
Я рисую реальней навязчивой яви.
Я рисую безлично, расчетливо, просто
И бесчувственно, следуя высшему праву.

Я рисую тебя тем, кем видеть желаю.
Ты уже не сумеешь быть проще и хуже.
Ты не сможешь покинуть меня, если даже
Я когда-то решу, что ты больше не нужен.

Это будет не рабство, не тайная месса,
Не страстишек людских прикладное безумье.
Не постигшему таинств, иных интересов
Никогда не понять. Есть другое искусство.

В нем и средство, и цель, и предмет мотиваций,
Ритуал и работа – единство тех сил,
Что враждебны инерциям мира мутаций
И тому, кто сей мир породил и продлил.

Не искусство духовности, глупой морали.
Не искусство коммерций, империй, властей.
Без взаимности. Чтобы меня понимали
Не хочу, ибо брезгую миром людей.

А в тебе все красиво, постельно, бесцельно.
Часть тебя на холсте, с ним тебя унесу
Из игрушечной яви в свою запредельность.
Я рисую тебя. Я тебя не спасу.

Не жестокость, а честность. Неподлинность – подлость.
Я лишь миссий сакральных свершить тороплюсь.
Хоть немного влюбилась в слепую покорность
Ту, с которой ты сдался в капканы искусств.

Эроточность манер. Эротичность маневров.
Аморальной практичностью мучаю мозг.
Я рисую тебя в окруженьи недобром.
Это предупрежденье. Ответ на вопрос.

Я рисую как пыточна плеть экзистенций.
Из головок натурщиков червями розг
Вырастает сознание ада. Младенцам
В сострадании мать ампутирует мозг.

Я боюсь тебя сделать своим равнодушьем.
Я боюсь тебя сделать своим повтореньем.
Мне нисколько не жалко бессмертную душу,
Но лицо в ад познанья отдам с сожаленьем.

Как забавно твоя красота Дориана
Контрастирует с бледностью внутренней сути,
Как моя гениальность с нахальным обманом.
Я сакральная суть. Я сакральная сука.

Я рисую тебя. Я тебя убиваю.
Ты уже леденеешь в нордических адах.
Уходи от меня, я тебя отпускаю.
Идеальной модели добьется награда.

Эта сентиментальность случайна, моментна.
Я иную, по сути, имею ментальность.
Мой минутный каприз истерично-печальный
Оцени! Редкий монстр решится на это.

Ты ответил: «Мне льстит ваша милая жалость.
Но есть некий порядок, в котором людей
Должно пользовать сущностям, что оказались
По природе прекрасней, по праву сильней.

Метафизикой зла назовут поэтично
Ваших миссий горгоньих морские узлы
Те ничтожные, что дрожат неприлично
Представленьями ложными, более злы,

Чем убийцы, как вы, исполнители миссий
И носители истин, сакральных идей.
В метафизике зла и морали и смысла
Будет больше, чем в сотне трусливых людей.

Я спросила: «Вы кто?» Он ответил: «Не демон,
Не герой, не участник магических битв.
Я Мерсо, осознавший масштаб преступлений,
Гамлет мглы, из двух золушек выбрал «Не быть».

Я модель. Я твоя молодильная пуля.
Я деталь для работы. Начни ритуал».
Вот я вновь за холстом. Он сутуло на стуле.
Я его дорисую, он очень устал.

1988; 2005
 

ПРИЯТНО БЫЛО…

Приятно было умирать
Низвергнув в бытие проклятье.
Уныло было расстрелять
Чужие ситцевые платья.
И воплотить — небытие
Воистину — ее.
 

ЭПИГРАФ К НИЧТО

Этот крах осязаем,
Пейзаж раскадрован,
Ожидает замедленной съемки.
Как-будто

Какой-то
Уже
Цементеюще-
Мертвый
Фасбиндер
Тотального
Дна
Снимает
Фатальную
Гибельность
Пыли.

Или

Висконти —
Античный
Эпиграф
К Ничто.
 

МЫШЕЛОВКА

Влез в игольное ушко —
А там — ловушка.
Так в темноте, опровергая бодрую мышеловкость,
Грядущим хрустнула мышеловка.
 

ТЬМА

Тьма разгрызает как гильотина
То, что иллюзия человека.
Мгла нелегальна, но легитимна.
Мгла всегда легитимней света.
 

КРАСНАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ

И в желтых окнах засмеются,
Что этих нищих провели,
Что этих черных провели,
Что этих красных провели,
Что этих белых провели.

Люли-люли.
 

ПОСТМОДЕРНИЗМ?

Когда тлей пролетарской россыпи
Из тошных горл революции
Проснется миллионье, господи,
Они опять к тебе вернутся —

Дурные мальчики под экстази
В сакральный Петроград прорвутся.
Сквозь серый рэп начнут репрессии.
Цепочек кандалы порвутся.

1997 г.
 

ФАЛЬШЬ БОЛЬШЕВИСТСКОГО ЭЙЗЕНШТЕЙНА…

Фальшь большевистского Эйзенштейна…
Поезд, который раздавит Анну…
И граффити «афидерзейном» —
Реин-карнация не реальна!

Как Марлен утопили в Рейне…
Как отравилась в Берлине Браун…
Но история — не Рей Брэдбери.
Стоит ли требовать ребрендинга?

Взвизгнет век разбомбленным Дрезденом.
«Афидерзейном» от дизайнера —
Современности мысль банальна —
Реин-карнация не реальна.