Выпуск №8
Автор: Джанфранко Лауретано
Перевела с итальянского языка: Татьяна Грауз
Можно ли переводить сияние воздуха или медленное течение реки на язык слов? Наверное, нет. Можно ли переводить поэзию на другой язык? Кто знает… Но мы пытаемся это делать. Получается ли? Вопрос. Эти переводы стихов Джанфранко Лауретано — моё первое приближение к языку современной итальянской поэзии.
Стихи Лауретано, представленные в этой подборке, о любви и смерти, о красоте мира — неявной, скрытой, когда естественное течение будней незаметно обнаруживает в себе другое — трансцендентное — измерение, и происходит преображение жизни «обыденной» в жизнь, наделённую новыми, лишёнными прагматизма смыслами. Это стихи о тех невидимых religio-связях, которые — как тонкие световые линии — постепенно освещают внешние и внутренние пространства здесь-бытия. Это стихи о доверии к миру, о познании жизни через неоскудевающе живое слово Евангелия. Стихия этих произведений целомудренна и как будто проста, но корни её уходят в сокровенную глубину. И такие, казалось бы, знакомые притчи Ветхого и Нового завета, актуализированные через личный (глубоко интимный) опыт автора, через дарованную поэту благодать, преображают шум современного мира в тёплое и живое слово, в котором сияет (пульсирует) божественный ток жизни.
Татьяна Грауз
(Из цикла «Молитва тела»)
Поручение
Ну, что вы хотите, чтобы я не писал
а думал лишь о потерянном времени
я должен, не рассуждая, речь
штурмовать, эту мутную речь, за всех
моих братьев, и молчать
за них, чтобы они могли
засиять, и принести свою боль
которую только и можно нести
для отцов и для тех, чье сознание
разрушается без цветущего сада
тех, кто слушает, слышит и
кому трудно жить и кто
абсолютно ничего не понимает.
***
Верю, что каждая наша клеточка
сделана для того, чтобы нас
направлять, и что в реальности
каждая не состоявшаяся наша встреча
это восстание клеток
— живота, например,
или глаз. Когда был он здесь
я молчал и настолько был глуп
что не было времени, чтобы делать
простые вещи и беседовать
с ним. Я должен попросить прощение у него.
Простые, казалось бы, вещи я не делаю
или делаю, только когда пишу эти строки.
***
Цветы бесполезны и братья
совсем не нужны — так легче жить,
они ничего не решают, они от нас далеки.
Они как любовь, и любовь
эта будто отчуждена
и стоит как бы чуть впереди: я чувствую
иногда бесполезность этой любви
что существует помимо меня,
помимо цветов и братьев моих.
Пятнадцатое декабря
I.
Когда мы пришли, бабушка уснула
навечно. Совсем белоснежная
как будущая жена,
до гроба верная мужу, и грозная очень.
В тот день больница предстала чревом
а мы были словно земля
слово вода, словно биение сердца.
Но видеть ее сейчас… это видеть лишь стену,
она с нами больше не заговорит
не улыбнется своей прекрасной
улыбкой матери. Никогда больше. Обида
как удар кулаком — этот ее не-взляд
это ее молчание невыносимое.
II.
Дед мой умер в 40-м, в Албании,
и она, которой было 32 года,
никогда замуж больше не вышла
и осталась одна с тремя дочерьми.
Сегодня вечером они встретятся. После 49 лет
встретятся. Что они скажут друг другу?
Смогут ли говорить? Нужно ли это будет?
И что подумает бабушка сейчас
когда все увидит? Будет страдать
из-за такой несправедливости? Или они обнимутся,
чтоб наверстать упущенное.
Эти стихотворение просит ее
о примирении. И я прошу об этом
всякий раз, когда кто-то будет читать эти строки
с той же болью сердечной, что есть и во мне.
Меланхолия в городе
Меланхолия в городе
в первый день ее отъезда
каждый раз, когда ее вспоминаю
чувствую себя брошенным и ненужным
как получается, что она, такая слабая
все собой заполняет, как у нас получается
заполнять собой землю всецело так
что красота проступает лишь потому
что мы глядим на нее
— она была бы ненужной
без нас, была б неразумной
без сердца, и убогие эти деревья
убогие горы, убогие эти животные
для чего они были созданы
они станут похожи
на поле боя после войны
как Чезена сейчас, в это время
без этой крошечной женщины.
***
Знаешь, нужно было тебе родиться раньше
в мире слово зияло точно дыра
и умоляло с болью тебя умоляло
голосом стать и дыханием
не зная, что ты уже здесь
играешь, смеешься украдкой
ты здесь — и ты моя дочь
ты была до всего, в той пустоте
которую я уже и не помню
настолько нелепа она
что я не могу представить
что тебя не было здесь, ты есть
и будешь всегда.
Декабрь наконец похолодало
Декабрь наконец похолодало
Адриатика заполнена огнями
рождественская леность
дорога свернула и угасает в долине
по направлению к Чезене.
Каждое возвращение отличается
как и дома что мелькают за окнами
и проститутки
прекрасны если смотреть отсюда, откуда
не разглядеть их тоску
но каким будет
возвращение сегодня, кто
возвратится сегодня, кто
будет стоять перед домом открытым или
закрытым
какое будет лицо у того
кто меня ждет, того
благословенного, кто меня ждет
Адриатика
черное небо Романьи, Сан Марино
что-то должно быть за теми огнями
оранжевыми, там слева, на самой вершине
я молился о том
чтобы верить и ждать
я молился камням
мерзлой земле на полях
даже тем, кто не слушает
чтобы отец наш пришел
на порог
если бы я увидел его
это был бы подарок на праздник
он на пороге — незримый
легкое дуновение ветра, приникшее
к сыну бродяге
я был бы счастлив, что увидел его
стоя на страже
отец отделил меня от себя
но я слишком долго не мог повзрослеть
и возвращенье к нему было долгим
в его дом — из тюрьмы безумия
из невозможных желаний своих
в это поле, что засеяно притчами
он сам принес себя
в жертву многих
несбывшихся наших желаний
свою жизнь — за многие жизни
но я знаю, что на самом деле он
старался нас удержать
от судьбы, что мы выбираем
с упорством болезненным
по слабости нашего духа
представь, если бы он был здесь, на пороге
представь, какие бы звезды сияли
чтоб венец сотворить тому
кто испокон веку
царь на века
у него лицо истины
с морщинами складками
каждой из них больше ста лет
лицо его больше, чем просто лицо
это лицо Богу подобно
и я его видел.
***
Ничего не происходит, но я жду
и знаю среди всех красок мира мой цветок
тянет свою тонкую песню
он и я это слышим. Живу
дальше смотрю в окно
мироздание милосердно
но нелепы любые ответы
когда нет в них музыки
моего цветка.
***
Сабине
Я хотел бы жить деревенской жизнью
чтоб приносить тебе полевые цветы
каждый раз, когда возвращаюсь с работы
усталый, и слушать внутри себя
музыку сердца и думать лишь о тебе.
Но я живу в большом городе
где все цветы под наблюденьем
у несчастных охранников, что не ведают, почему
по каким причинам цветы расцветают, подобно тебе.
Молчаливый дом
Наш дом был пограничный пункт
между бурей и пустотой
а не тропа из роз
что вела бы нас по лестнице вверх
или стена между ничем и бесконечностью
и у него всегда бьется сердце.
Это был дом, как и все остальные
тюрьмы гостиницы гнезда и острова
потому что наши дома могут решать
быть кораблем или могилой
плыть на всех парусах или в яме
свой путь завершить со словами
да, там даже ангел боролся
и победа была на волоске.
***
Все сделано, но она еще спит, как клубок
между головой и животом, прямо
в сердце. Скользит во сне, будто в море
оставляя частицу меня, раз за разом
бросаю ее без страха, как ту дорогу
прямую и явную на равнине
между Равенной и Феррарой. Я буду гнаться за ней
не достигая, потому что дороги снов
таинственны и могут двигаться вспять
они бегут за тенями, преследуют всех, кто
говорит из мест непредсказуемых, из-за занавеса
что неожиданно открывается, когда зрители
еще болтают или уже разошлись.
***
Душа кипит, будто придавлена
крышкой и я не знаю
что готовится там, внутри
тысячи предположений и все они бесполезны
потому что я знаю, в глубине меня есть другой.
Именно его, того другого-себя я и жду.
После того, как дочка моя уснула,
и я доверил Сабине самые нежные тайны
после того как мои друзья
со мной разделили горе и радость
я остаюсь в сумерках дома
один. И тогда с тем-другим
напрасно откладывать встречу.
(Из «Одной умирающей ночи»)
Десять благодарений
1
Почти никогда не говорил спасибо тебе
все прошлое было напичкано ерундой
усердием растраченным на пустяки
хитростью и лукавством чтобы не помнить
о смерти что я ношу в себе
она моя ничтожная сила
моя амнезия.
2
Спасибо матери моей за Альцгеймер
эта болезнь усиливается в ней
и во мне год от года
так тяжело думать о том
что она больше не думает обо мне
тьма охватила меня при последнем
прощании, я не успел
ей сказать — к счастью
прощания нет, есть только
временное отклонение
на пути…
3
Спасибо за все, что произошло
за все, что я искренне не понимаю
за всех страдающих — никто
о них и не вспомнит
крест вопиющий клином вошел
в наш календарь
и молитва тонет в печали
обними всех страждущих тайно
прошу тебя возьми их в Славу свою.
4
Спасибо за солнце, за дождь
за воду, что проникает в землю
к корням прикасается и пробуждает цветы
за реку, море, овраги
за борьбу, что свершается в воздухе
и никогда не закончена, исход ее не известен
для этого тела, такого как наше
жажду испытывающего, ибо се человек.
5
Спасибо за мартовскую Романью
лежащую на уступах холма
как великолепная женщина
мягкая, сонная, соблазнительная
влажная, приоткрывающая свои драгоценности
она позволяет смотреть на роскошь свою
на зелень цветущей земли
такой явилась она мне сегодня утром.
6
Я не закончил с благодарением
и должен сказать спасибо тебе
за то, что именно так все происходит
за то, что я направляем
твоими руками
туда, куда прежде и не стремился
потому что не знал,
спасибо тебе, я этим
доволен.
7
Спасибо за все, что я не в силах понять
спасибо Господь
за твою непостижимость
я не мог бы узнать
того, чего прежде не знал
не увидел бы, как расцветает
время — это незримое чудо
ломает коросту и нас обнажает
дает нам новую кожу и новую суть.
8
Спасибо за то, что я так незначителен
потому что многие врали мне
и горы лжи
наконец я увидел, спасибо за одиночество
оно мне сейчас безразлично
эту змею я могу задушить
теперь, после Гефсиманского сада
9
Спасибо, спасибо за то, что ты есть и давно
и так давно глядишь на меня. Теперь я знаю
что по твоей милости
я склоняюсь в скорбях или к Славе твоей восхожу
когда наши взгляды пересекаются.
Я хотел бы идти за тобой еще долго
хотел бы учиться жить в согласии с тобой.
Весь тот путь, что отмерен. В сердце моем битва
и от нее нельзя уклониться
бесполезно бежать от этой борьбы
место борьбы — наше сердце.
10
Прямо сейчас, ночью. Спасибо.
Все стихло, ни ветерка
выхлопные трубы молчат, и машины
спят в гаражах и в сновиденьях
водителей. На балконе тимьян
он благоухает сейчас.
Нет машин на дороге. Травы спят
и цветы скрывают свой цвет
не тратя его понапрасну. Они знают
для всех настанет новое утро
новый день и новое солнце.
Эти стихотворения войдут в книгу Д. Лауретано «Молитва тела» («Preghiera nel corpo»), перевод которой был сделан Татьяной Грауз для серии «Современная итальянская поэзия», которую с 2019 года выпускает издательство Игоря Улангина «Free poetry», под общей редакцией Паоло Гальваньи (Италия).