Выпуск №9

Автор: Михаил Сухотин

(слева направо: Рабин, Боков, Булатов. Фото Ольги Ахметьевой, 2012)

Году в 74-75-ом, когда я только закончил московскую школу №2, к тому времени уже основательно разогнанную за диссидентские настроения, мы, помню, передавали друг другу перепечатанный под слепую копирку самиздат «Похождений Вани Чмотанова». Их автор Николай Боков в 75-ом под давлением КГБ был вынужден уехать из страны. С тех пор он жил за границей, в основном во Франции (где мы с ним и познакомились уже много позже), стал известным писателем, все его книги изданы и переведены.

В годы перед эмиграцией он получил философское образование в МГУ, вместе с друзьями активно перепечатывал самиздат. История современной литературы обязана сегодня их труду: тогда впервые были собраны в машинописи такие базовые материалы как трёхтомник стихов Я.Сатуновского (подготовлен С.Бычковым), поэтические сборники Вс.Некрасова, Айги, Бродского.

Сразу после отъезда с 78 по 81 год Боков с Арвидом Кроном издавали во Франции журнал «Ковчег», в 6 вышедших номерах которого публиковались авторы неофициального искусства, оставшиеся в СССР. И это тоже те (кроме названных), кто сегодня уже прочно входят в историю нашего искусства:  конкрет-поэзия Вилена Барского, коллажи Бахчаняна, перформанс «Куча» Монастырского, картотека «Это всё» Рубинштейна, саунд-поэзия Мнацакановой, стихи Л.Черткова и Г.Оболдуева, «Обход профессора» М.Соковнина… «Обход» был одной из самых любимых Боковым вещей, часто поминаемых к слову, в том числе — и в больнице в ноябре 19-го, когда он был уже тяжело болен. В 81-ом средства на издание журнала иссякли. Его закрытию поспособствовало и отношение к нему газеты «Русская мысль», таких корреспондентов её, как Марк Сергеев. Боков не ужился не только с советской «тюрьмой» (как он называл атмосферу общественной жизни в СССР), но и с антисоветской парадигмой русской иммиграции.

В 82 году до того считавший себя «агностиком» Боков принял христианство, а с 85-го совершенно сознательно и добровольно, порвав с писательством, начал бездомный образ жизни, перешедший в странничество: он без документов добрался до Израиля, жил на Афоне, где даже пытался остаться в монастыре, побывал во многих паломнических местах Европы. Об этом – его книга «Зона ответа». А с 92 года, так и не приняв монашества, Боков избирает себе «келью» в Ганьи, в 17 км. от Парижа в известняковой пещере. Обустраивает жилище, разводит огород. В то время здесь его уже навещают близкие и друзья, приезжающие из России. Книги, впоследствии изданные в «Амазоне», он так и помечал: «Editions de la Caverne», наверное, никак не связывая это с заболеванием лёгких, которое через 6 лет заставило его перебраться в Париж: пещеру хозяин оборудовал печкой и полиэтиленовой плёнкой, сохранявшей тепло в холодное время года. Надышавшись угарного газа и полиэтиленовых испарений, в 98 году Боков попал в больницу, едва оставшись в живых.

Для него начинается новая жизнь, о которой в пещере он и не помышлял. Литературную известность ему принесла, ставшая бестселлером книга «На улице Парижа», изданная с предисловием аббата Пьера, знаменитого покровителя бездомных, основателя движения «Эммаус» в помощь бедным. Боков рассказывал: «Ещё до того, как вернуться, у меня была мысль записать этот уникальный опыт, который я пережил. Опыт моего обращения. В единственном экземпляре. Никакой доказательной силы. Я ничего не могу доказать. Просто вот то, что было – я записал это как документ, и после этого я спокоен, что это существует на бумаге. Потом я возвращаюсь. Точней, меня выбрасывает в эту жизнь. Получается так, что то, что я хотел записать, очень легко и быстро издаётся по-французски. И, казалось бы, всё закончено. Но я продолжаю жить тем не менее, и возникает момент недоумения: чем заниматься дальше? Я как бы на Пенсии с большой буквы» (https://www.youtube.com/watch?v=kYIuuJm2erM)

Надо сказать, что «Пенсия» обернулась очень активным литературным трудом: написанием и изданием книг, часто вспоминательных по характеру, аналитической эссеистикой, переводами, созданием интернет-блогов, где размещены материалы по истории литературной жизни его круга и поколения а также замечательная коллекция фото, начиная с чёрно-белых, ещё 60-х годов (Боков был ещё и мастером фотографии): https://www.blogger.com/profile/18244788458910676824

Кроме того он регулярно вёл «Journal d’un pere interdit» («Журнал запрещённого отца»), группу в фейсбуке, где привлекал внимание читателей к жизни и правам инвалидов: его дочь Мария Бокова, инвалид детства, по сей день содержится в приюте нормандского города Verneuil-sur-Avre. Отец пытался помочь дочери адаптироваться психологически: кроме замечательной книги «Loin de la tour Eifel» («Далеко от Эйфелевой башни») вспоминается, например, его письмо 2013 года президенту Франсуа Оланду с просьбой разрешить Марии иметь в приюте кошку.

Иногда кажется, что он так проверял людей на демократичность и простоту общения: в 67-ом ездил в Рязань спорить к Солженицыну, в 84-ом, побывав в Эссексе, вступил в полемическую переписку с Софронием Сахаровым (ныне святой греческой церкви), общался с основателем движения «Вера и свет» Жаном Ванье, а в 75-ом, только приехав в Вену из СССР, сразу же познакомился с Виктором Франклом, завёл с ним беседу о немецких и советских концлагерях…

Характерно, что Боков не только монахом не стал, но и просто официального богословского образования получить так и не сподобился: опрощённо-человеческое мешало статусно-богословскому. Боков описывал случай, когда он вывел из себя протоиерея Михаила Осоргина, преподавателя Свято-Сергиевского богословского института в Париже, где он тогда обучался, явившись к нему среди ночи, «озарённый» открытием, что алтарь институтской церкви ориентирован не на восток (как полагается), а на запад. Подобные курьёзы сопровождали его и на Афоне, где камнем преткновения оказался запах, исходивший от рясы соседа-монаха. Даже на самих похоронах получилось что-то вроде шутки, когда приехавший служить панихиду на Père Lachaise из всё того же Свято-Сергиевского подворья священник не мог добиться от служителей La Coupole (место прощания) ответа на вопрос «votre Coupole est-elle orientée?». Те просто не понимали что значит «orientée», так что в результате вычисляли по компасу. Но «человеческое» было и опытным поиском подлинного, постоянным вслушиванием и ожиданием (один из его рассказов-воспоминаний о странствиях так и называется Bath-Kol, «голос свыше» по-еврейски). Думаю, название книги «Зона ответа» напрямую связано с его мировоззрением и способом жить. Мы не знаем когда и каким придёт ответ на что-то очень важное для нас, но мы будем ждать, вслушиваясь, и меняться, ожидая. Будем «читать» происходящее с нами как постоянный диалог. И, безусловно, тут слышится и «ответственность».

(фото Ольги Ахметьевой, 2012)

Жизненный путь Бокова – это траектория непрерывного роста, переходы со ступени на ступень, путь странствующего философа и прежде всего – человека, исключительно одарённого верой.

Иногда в некоторых его вещах кажется, что литературная «оболочка» автору даже немного мешает: ведь после своего возвращения, как он сам о том рассказывал (см. выше), литература была для него только простой служебной формой месседжа, передачи «уникального пережитого им опыта».

Мне кажется, что к такому месседжу, и даже, может быть, в ещё более чистом виде, возвращаются и две его последних молитвы, написанные незадолго до его ухода из этой жизни. О них хотелось бы сказать особо. Боков прислал их мне недели за две до своего ухода. Потом обсуждали их уже в больнице. В последние годы он искал новой формы в литературе, как бы и не литературной вообще, принципиально иной. Я увидел её в этих 2 текстах, и сразу сказал ему, что это такой подарок, то как раз, что он искал. И ничего, что их мало: к чему тут «наращивать массу»? Достаточно факта существования, качественного перехода в новое. Видно было, что он готов согласиться, сказал, что будет об этом думать и позже написал: «Вы мне подарили много мыслей и бодрость».

Я и сейчас так думаю. Удивляет реальность этого предстояния в последний час. Спокойствие — да («Невозмутимость моей души — Ваш дар»), но и сама эта реальность Персоны, к которой обратился автор («Обращаюсь к Вам лично впервые»). Боков говорил мне, что молитвы эти для него «очень личные», и в полной мере как литературу он их, как и «уникальный опыт своего обращения», думаю, не воспринимал. Но однако ж запечатлелось в них не только «своё», но и общее, то, что нам как раз важно сохранить, наверное, как общий опыт. Это, похоже, именно тот случай, о котором не раз говорил Вс.Некрасов, когда речь заходила о его поэтическом методе: «чем ты ближе к себе самому, тем ты прозрачнее (ближе) для всех». В 2 последних молитвах Бокова и католик и православный одинаково могут увидеть свою традицию, каждый прочитает их «своим голосом». Но интересно, что они, обе эти наши конфессии, и неразделимы в них в то же время. Может быть, это и есть одно из самых важных пониманий во всём его творческом наследии — что в самой своей сути между восточным и западным христианством никакой схизмы никогда не было. Все злоключения и судьбы истории не в состоянии ни затушевать, ни скомпрометировать факта реальности (если не сказать «обнажённой реальности») Персоны, к которой «впервые лично» в последние дни земной жизни обратился Николай Константинович. А тот дух, в котором они написаны, вполне говорит, что есть не только вера конфессий, но и жизнь в «просто христианстве» (термин Клайва Льюиса), причём практически-опытная, хоть, может быть, пока и немногих. Боков участвовал как в православной, так и в католической литургии (оно и понятно: она одна, и событие, происходящее в ней — одно, взаимно признаваемое как теми, так и другими), хорошо знал о жизни католических общин, о работе современных литургистов.

Но для того, чтобы эти молитвы попали к нам, их автору, помимо всего, пришлось-таки остаться писателем!

***

Библиографический список изданий Николая Бокова на русском языке:

1) журнал «Посев»:
Памфлет «Попугаев. Обзор прессы за 1984 год», 1971 (№1)

2) газета «Русская мысль»:
Стихи, 1971
Пьеса «Чудеса химии (мистерия)», 06.04.1972

3) журнал «Грани»:
роман «Никто», 1971 (№81)
повесть «Город Солнца», 1971 (№81)
«Безмолвный хаос… и другие стихи», 1971 (№82)
поэма «Реквием о Виолетте», 1973 (№№ 89-90)
пьеса «Наташа и Пивоваров (мистерия)», 1976 (№102)
сборник прозы «Бестселлер и другое», 1978, Париж (рисунок обложки – Михаила Рогинского)
повесть «Смех после полуночи», 1982 (№85)

4) журнал «Ковчег»:
«Город и вечер», 1978 (№1)
«Памяти «Василия» или смерть псевдонима», №4
«Наследие русского символизма», 1981 (№6)

5) Изд. «Editions de la Caverne» (Amazon):
«Зона ответа», Париж, 2016 (первое издание: Нижний Новгород, изд. «Дятловы горы», 2008)
«На восток от Парижа», Париж, 2016 (первое издание: Нижний Новгород, изд. «Дятловы горы», 2008)
«Дни памяти и ночи сновидений», Париж, 2015
«Созерцания и вздохи», Париж, 2015

6) Изд. «Franc-Tireur USA»:
«Фрагментарий», 2008 (существует редакция автора, состоящая из фрагментов этой книги, озаглавленная им «Куда идёт Россия и Франция вместе с ней», 2008; на русском до сих пор не издана)
«Текстотворения», 2010
«Пик Доротеи», 2012
Н. Боков, Б. Петров «Смута новейшего времени, или удивительные похождения Вани Чмотанова», 2012 (первое издание – в газете «Русская мысль» 26.11.70)

7) Изд. «Алетейя»:
Франсуа Деблю «Фальшивые ноты», Спб, 2017 (перевод Н.Бокова)