Выпуск №9
Автор: Кужак
ТОМ ПЕРВЫЙ
ТРУДНЕЕ БЕЗУЕМ
1
Осень меняет почерк на точку с тире,
меняет язык понимания на объяснение,
чаще объект унижается перед ветром,
вера верней и целее за пазухой сохнет.
За окном подают декабрь,
в чем мать родила подают.
Кто в окно не смотрит
он больше знает других,
остальных,
отсталых, но не меньше
чувствующих усталость.
Молодое прошлое режет вены,
оттиски своего бунтарства
оставляя тем, кто в утробе
так легче в будущем ненавидеть.
2
Актуальные лица сглаживаются после-
смертными письмами.
Крепкое рукопожатие не оттесняет
положение один на один с собой,
но уже узнаешь мешки под глазами,
сутулость, грубые рифмы в сознании.
Долг смертного перед своим господином –
спрятать зрачки божества,
еще, вжиться в глухую стену,
как вот,
стать предметом гордости
для вооруженного пиджака.
3
Сугубо личное отравление.
Не возвращаться к себе –
чтобы и делать, как не было дела.
4
Вот каждое утро, еще в темноте,
часы отстают от пробуждения.
И тень начинает течь самостоятельно,
такая же, как все, настоящая.
Только скрипят старые кости.
Тишина каждое утро на месте.
5
Все хорошо, только нет системы
взглядов, жестов, тайных порядков.
Нет выше и ниже –
достойные на той стороне тебя
уравнивают единицу единства.
Эта вселенная – часть письма,
надвое битый глобус,
отчего мир имеет схожесть
с призраком, чья гримаса
улыбка бога.
Все хорошо – это, братец, осень.
6
Уравнение с мелочью в кармане,
все, что ниже нуля – халтура,
липкий пустяк на бедре Венеры.
Рыжая борода за окном зовет
одиноких, кто под холодом
едва домой возвращался.
Все усталость. Все бойня
за место в плену.
7
Принудительный праздник вокруг да около,
око мести не ей-богу, тому, кто ниже,
как на черный день золотые яйца по цене
не больше, чем срок оплаты. «Слово» было
и прежде, только тише следов, взглядов,
метания в спину камня.
Было все околопразднично, вокружно.
Все смешалось с дождем и грязью, прежде
было и так, и эдак, было – будет. Стирают
память, вот примерно, что кровь с младенцев.
8
По дороге двое за руку,
за народом стены рваные.
Синий снег на лицах красных –
по вам прошлись;
А может они вернутся,
а вы скажите им правду:
– Вот два Солнца делили Землю…
9
Мысль, сама по себе,
только если за ней
не стоит
подставной агент
с желтой свечой,
бесполезна.
Не стоит прихожанин.
10
Рот Волги
мертвый угол
информация пустоты
гвоздики гвоздики
золото письма
с поверхности гравия
дальше преступность
граница семья
пальцы оставляют
жирный крик
легкомыслие старше лет
рукава совершенно от мороза
женщины странные.
Норвегия.
11
Визуально мы все не с того языка
слетели, ползли по вершине лобка,
в пригороде библейской меланхолии.
Наброски к ее окружностям, поднятой
голове еще хранятся под крайней плотью
двух юных седых натуралов.
Вязнут руки в валюте, в абстракциях
приобретений и сердце схавает
почту голубя вместе с его пометом.
12
Миллион и еще единица,
ровно столько слов произносит
в минуту речи ветер.
Он видит тебя насквозь
с высоты полета спутника.
В тебе ищут убежище
сотни взглядов, ключей,
наручников. Остальное
уже не имеет места
в истории миллион и единица.
13
Зимнее небо, тяжелая ноша, свинец
намотанный на кулак предсказаний,
очевидный факт отсутствия теплоты,
родства, однотонной крови.
Черты неясного будущего ужу черны,
несмотря на высохший снег,
побелевший голос неузнаваем,
все вокруг за стеной, прикоснуться к
которой можно извне, спустя
все допустимые годы.
14
Звук пустоты. Проникаешь туда, где
нога человека поставила жирную точку.
Обозначился круг, за которым сталь
скальпеля беззвучно пела над телом из
глины и детских рисунков. Как голоси.
15
Мелодия в воздухе.
Гаснут взгляды, знакомая нагота
во льду, до следующего
порождения.
Туман зрение обманывает,
мнение склонно к измене
на склоне лет. Часобиение,
отжаты соки из ее бутона,
на рожон не лезь –
не покажется хуй из норки.
Седая птица все ближе
к земле. Твердь не стала
пунктом разбега, скорее
домом, где можно спать
сном, именуемым минутой.
16
Все зачатое в темноте сходство имеет
в профиле с одним из отцов.
Поторопись узнать это имя,
и возвращайся, тебя будет ждать одиночество.
17
Мир можно поделить на равные части
чуя закон равенства,
но, не соблюдая его.
Динамика содержит падение,
эти тени подобие завтрашнего дня.
Впадина или черная щель,
вспыльчивый ветер насвистывает
вибрацию, нарушая равновесие висельника.
18
Простая фигура отбрасывает тень,
размножается
продолжительно в лучшую сторону,
избегая войн и последующего бессмертия.
Поэтому в окно не увидишь
бегущих в плен истории;
не услышишь досужих домыслов, рассказов очевидцев –
Только факты с экрана справедливости.
19
Перекур протестующий, перекур
против течения мозговых волн и т. д.
Информация делится на два дня,
передается по лесам и полям, избегает
встреч с трефовым валетом
и лежит на голой земле каждую
плодородную ночь.
Свист ветра на флейте, сидя на крыше,
под болтающимися ногами гео-
метрический мир человеческой мысли –
сугубо личный, а потому напрямую
связанный с психологической драмой.
20
Говорящая пауза. Нить на запястьях,
сухие глаза оцепенения,
вот публичное воскрешение, сонное.
Белая кожа страха и пить и там,
как высохшее озеро – молчать по частям.
Череп вместить в пустоту.
21
Вокруг глаз запреты на настоящее,
не настоящее наступит видимо после смерти.
Не видимо, но предчувствие выталкивает
под огонь влиятельных новостей,
новых лиц, вводных инструкций.
Вне-заперти, без выхода, с прочими
выходными. Приказ взгляда схватили
сообща, не оставили вне сговора.
К небу жалобно втереться на сожительство,
доверчивости избегая.
Пустые карманы наряд украсят.
Зимний срок на исходе суров, железен.
Значит скоро дубовый ящик –
в перспективе – пристанище.