Выпуск №11
Автор: Алина ш…
1. Аэлита
Действующие лица: Аэлита Донцова — учительница, Колобродо, Ян, Серый, Гор, Ива, Лана, завуч, Баран Алиевич
Спецшкола по английскому языку, перемена
1. Они стояли вокруг учительского стола: веселые, зубатые, красивые — стая. И пахло от них молодыми, здоровыми животными. Остро, мускусно, свежо. Сидевшая на стуле Донцова почувствовала себя неуютно и встала. Но они не расступились, так и стояли. Непрошибаемые дубины. Стояли, скалились, посмеивались.
— Аэлита Федровна, почему вы не поехали с нами на Черные столбы?
— Зима скоро кончится!
— А как же обещанный мастер-класс? — Колобродо. — Мастер-класс мастеру спорта.
— Ой мальчики, — Донцова хочет сохранить лицо, — я каталась только в Морзин! — представляя себя богиней в тоге: Афина-Паллада, как минимум Нефертити.
— Тормозим.
— Поедем, Аэлита Федровна, — те. Мы вас прокатим с ветерком! На клеенке.
— Я на клеенке не согласна, — сердито раздула ноздри: царица в изгнании.
— Серый, разве можно Дам-му на клеенке: попу отобьет.
Все, как один, мазнули по пышному крупу Донцовой в красной юбке.
— Не волнуйтесь, Аэлита Федровна, никаких клеенок — только покрышки или санки, — Ян.
— Санки для самки! — заржал Серый. Уел.
— Сергей, не дерзи! — нос зачесался: рабыня в цепях на потеху толпе.
— Ну, у тебя и быдло-лексикон. Извините, Аэлита Федровна, Серый шутит.
— Идите мальчики, — пытаясь прорваться к двери в коридор: облезлая шавка в конуре. — Уже перемена!
— С вами интереснее, Аэлита Федровна, — клуб поклонников Донцовой заседал после каждого урока литературы.
2. Идя на первый урок Аэлита Федоровна тряслась от страха. Беременность: мозги усохли на 15%, а она и раньше стеснялась учеников, тупела, пыхтела, краснела и несла несусветную чушь.
— Дети сложные, с гонором! Сами понимаете образование для «элиты». И ведут себя соответственно, — завуч.
Прошлая классная нравилась завучу гораздо больше и опыт у нее был, но вела себя слишком скромно и интеллигентно. Затравили.
— 8А, знакомьтесь — это ваш новый классный руководитель — Донцова Аэлита Федоровна, — представила ее завуч, забыв предупредить, что она будет третьей классной с начала учебного года.
— Я буду вести у вас русский язык и литературу.
Розовый с белой окантовкой шанелевский костюм и леденцовые лодочки в цвет внушали некоторую уверенность.
Первый урок прошел вяло, ученикам было начхать на великую русскую литературу, но Донцову радовала их пассивность. Хотя бы не агрессия.
— Расскажите еще об Александре Македонском, — Гор. — Олимпийские игры — античный стриптиз.
— Вы же почитаете нам Пушкина и Батюшкова? — Ян сжал ее руку выше локтя и посмотрел в глаза. От неожиданности Донцова вздрогнула и дернула рукой. Серый встал прямо перед Донцовой. Она вынуждено отступила и присела на край неподъемного стола. Вымахали. Отрастили! Подростки обступили ее вплотную. На каких стероидах их выращивают. Не скрываясь, заглядывали в узкий глубокий вырез. Запах ярче и резче. В носу сухо, а во рту кисло.
3. Лана с Ивой съели по рогалику с вишневым киселем.
— Колобродо! Вы чего тут делаете?
— Так болтаем.
— О чем это?
— О прекрасном, — Ян.
— Фу, какой ты не скромный.
— Уговариваем Аэлиту Федровну покататься. А ты, о чем подумала? — нежно. — Пошлячка.
— А ты? — переглянувшись. — Членами меряетесь.
— Но, если настаиваешь.
— Я с вами не поеду! — у Донцовой проснулся инстинкт самосохранения.
— Аэлите… Федровне… надо… носик… попудрить, — Ива, отдирая пальцы Яна от Донцовой. — Отцепись!
— Да, да! Позвольте пройти!
— Ивушка, ты так вовремя. Как всегда, — Ян шлепнул Иву по заднице.
— А че, народ, рванем после уроков за город? В горы. Лыжи, дача, водка, баня! — Гор.
— Лучше в пятницу с ночевкой, — Ян.
— Ага, разбежались. Меня не отпустят, — Ива загородилась классным журналом.
— Тогда в субботу на весь день! — Серый. Подмигнув Гору.
4. Прозвенел звонок, и все расселись по своим местам. Баран Алиевич вошел, не здороваясь, написал на доске: «Электрическое напряжение тока» и вытер остатки мела полой пиджака.
— Кто готов?
Тишина. Липкая. И тягучая.
— Арсавин?
— Электрическое напряжение, — Ян с места, — физическая величина, фак, физическое напряжение. Равна работе электрического поля по перемещению единичного заряда из одной точки в другую, одно в другую.
— Быков, продолжай.
— Обозначается «U», измеряется в вольтах, — класс громко.
— Обозначается «У», измеряется в вольтах, — Гор. Не вставая.
— Быков! К доске!
— Мне и здесь неплохо.
— Марат Алиевич, можно в туалет? — Серый. Поднимая руку.
— О, у нас доброволец! Глебов к доске!
Баран Алиевич подошел к последней парте, за которой сидели Серый и Гор.
— Встать!
Серый лениво встал и сунул руку в карман отглаженных брюк.
— К доске!
— Мне в туалет.
— Глебов, не торгуйтесь, мы не на базаре! К доске! Или за дверь!
Серый показал ему средний палец. Баран Алиевич ударил его ладонью по лицу.
— Хам! Обнаглели.
Левой коротко, без замаха снизу-вверх, и помятый горчичный костюм «нищеброд» с ботинками фабрики «скороход» на полу. Класс загудел.
— Серый, ты чего, совсем на своем боксе крышанулся?
— Зацени. С одного удара, — Серый. Поиграв мышцами плеч и груди под голубой трикотажной рубашкой поло с крокодилом.
— Но против борца, а тем более двоих не потянешь, — Гор. Трогая бицепс Серого, — Рельеф хорошо прокачен.
— Ну, ты и псих, посадят тебя!
— Ивушка, умеешь ты сказать приятное, — Ян. — Добрая.
— Может, выкинем его в коридор? — Макс. — Или в окно? С третьего этажа.
— Сам упал! — Гор. — Выпал. Выбросился.
Серый пнул Баран Алиевича по ноге. Нет тела, гуляй смело.
— Оставьте его в покое! — Ива.
Отморы! Ну, дает Баран Алиевич, нашел с кем связываться. Лана развернулась и треснула Яна по башке.
— А я причем? Иван, скажи, — Ян поймал ее ладонь и сжал в своей.
— Отпусти! Я тебе не Донцова!
Он не отпустил.
— Имбецил, блин! — со всей дури дернула его за мочку уха. Кровь сначала медленно кап, а потом все быстрее кап-кап-кап, и быстрее кап-кап-кап-как-кап-капкапкапкапкап –закапала парту и синюю школьную форму.
— Ланка, ты — шиза! — Ян. Хватаясь за ухо. — Форму запачкала, фак, больная.
Собрал сумку и свалил в медпункт. Следом ушли Гор, Серый, Алекс и Макс. Минут через пять физик очухался, и сразу порысил к завучу.
Действующие лица: Лев, Ян
Кухня
5. Половой инстинкт. Мозги усыхают, зато плодимся. Все конкуренты — в Красной книге. Неандертальцев слопали.
— Coito ergo sum1, — трахаюсь, следовательно, существую. Летучие латинские Лева учит для мединститута, лезут и снятся. — Блин… Ты че был пьяный?
— Да нет. Слегка выпил… для смелости.
— Блин, ну бывает… в первый раз. И перед кем так обосрался?
— Не в первый…
— И кто?
— Ива…
— Вот лох.
— И Донцова.
— Попал. Ты поэтому в школу не ходишь?
— Ну.
— А что делать собираешься?
— С кем?
— С обеими.
— Ничего. Если Ива болтать не будет.
— Будет, ты же девчонок знаешь. Разболтает подружкам. А с Донцовой трахаться передумал?
— Ну, не знаю… Прикроешь? — вдвоем встанет.
— Ок. С тебя «Большой атлас по анатомии человека».
— Ок. В пятницу стрелка с инкубовцами. Серый в пролете, если ментам настучат, загремит в колонию. У Макса кишки до сих пор болят, двинули подковой в живот.
— Ок.
Действующие лица: Ива, Лана, прохожие
Жилой район 106 серии
6. Прежде чем разойтись по домам Ива с Ланой остановились на перекрестке. Сотканные из воздуха, весны и солнца фигурки. Белый батистовый фартук, школьное платье со стойкой и кружевными подворотничком и манжетами, и юбкой в складку. Изящные колени и лодыжки, точеные ступни с высоким подъемом, белые носочки и балетки с бантиками. Ослепительное пятно на переднем плане панельных домов, асфальтовых засранных воронами и заплеванных семечками тротуаров, и бурых от пыли кустов барбариса.
— Как ты Яна не боишься? Он же больной. Будешь конфетку? — Ива.
— Давай, — выбирая из зеленой жестяной коробки блескучую желтую монпансье. Лимонная. — А что он мне сделает? — убьет что ли?
— Вот оно лицо «Перестройки»! — желеобразная тетка с одышкой побитому молью мужичку.
— Очки протри, старая перхоть. Эт не лицо, а задница, — Лана погладила Иву по попе в ультракоротком мини. Обняв, поцеловала взасос. — М-м-м, вкусно, клубничная.
— Ужас! Ужас! И куда мы катимся!
— Хромай дальше. И сынка своего держи, а то он счас слюной захлебнется. Или ментов позвать?
— Молоденькие девушки не должны так выражаться.
— Уржаться. Скажу, что ты лапал меня, — продолжая облизывать Иву. — Педофил.
Прохожие от них шарахнулись.
— Он и убить может. Он того, — хрустя пальцами.
— А пофиг, я и сама могу… Ян просто корчит из себя крутого. И вообще, главное, ко мне лично относится хорошо, а там хоть Джек Потрошитель.
— Против толпы он и ради тебя не попрет. Говорят, Яна с Донцовой видели.
— Ну, и дура. Озабоченный акселерат с мозгом эмбриона. А Донцова шустрее, чем кажется.
— Она симпатичная и одевается классно, и не такая уж старая.
— Лет 25 — старуха. С галифе и целлюлитом, — переступая стройными ногами породистой арабской кобылки из позиции балетной №1 в позицию 3. — И руки у нее жирные, и ноги, и пузо торчит. Гадина ползучая. Допрыгается.
— Говорят, она с мужем развелась.
— Муж ее импотент вонючий, а у жены бешенство матки. 50 оттенков. Для домохозяек.
— Злюка. Дэн зовет на шашлыки. В эту субботу.
— Одна не езди… Девчонок позови.
— А ты не поедешь?
— Неа. В эту субботу не смогу, третий лебедь. И танец живота, — ей же слух отшибло, а не ноги. — Еще четыре свадьбы и Электроника моя. Ну ладно, созвонимся.
— Пока-пока, — по очереди поцеловав воздух у обеих щек.
— Одна не езди.
Ива, обернувшись, согласно качнула тяжелой темной гривой. Она же не самоубийца.
Действующие лица: Аэлита Донцова, Ян, Лев
Школа
7. Перемена.
— Аэлита Федровна у моего брата в субботу день рождения. Он вас приглашает.
— Ян, это будет неудобно: еще один школьник.
— Аэлита… Он не из нашей школы. И будут только свои.
— Ну не знаю…
— Я вас подожду после уроков. На нашем месте.
— Хорошо. Как брата хоть зовут?
— Лева.
Сталинский ампир на набережной
8. После 7-го урока Ян с Донцовой приехали к Арсавиным.
— Входите, открыто! — Лев возился на кухне. Он подготовился: купил розу, шампанское, коньяк, фрукты и торт, воткнул свечки. Под бархатного Элвиса.
— Ты где? Я не один! И с подарком, Винсент Перез, — Ян. Неподъемная книга с картинками — радость для каннибала и на английском.
— Извините. Лед выковыривал. Я — брат этого балбеса, Лев, — протягивая руку Донцовой.
— Аэлита… Федоровна, можно просто Аэлита.
— Очень приятно. Садимся за стол, — пододвинул Донцовой стул.
— А что больше никто не придет?
— Предки в Болгарии. Я вообще никого, кроме Яна, не ждал, а он захотел прийти с вами.
— Давайте поздравим именинника! — звонко хлопнула пробка «Нового света». — Берите шампанское, — Ян. Разливая по фужерам.
Богемское стекло дин-дон-дон дуэтом дзинь-дзинь со столовым серебром, и шелест накрахмаленной белой скатерти фоном. Салфетка сбежала на пол вслед за шершаво-оранжевой корочкой мандарина. Свечи сгорели, желание загадано, а торт «Сказка» присох к тарелкам с пастушками.
— Ян, спой, — Лев поставил на перемотку и подал ему гитару.
— Что спеть? — Донцовой.
— Свое любимое, — смачно хрустнув яблоком.
«Новый свет» бьет в голову мгновенно. Проигрыш. Ян попробовал гитару.
Маски, маски, маскарад, — взвыл, подражая Саруханову.
— Можно вас? — Лева взял Донцову за руку.
Я надену костюм домино,
— Я плохо танцую.
Будут танцы и будет кино,
— Я Вас поведу.
Под веселым дождем конфетти,
— Не бойтесь…
Будут розы на платьях цвести… — они быстро завертелись на месте.
И по правилам этой игры, — облегченная версия свинга.
Будут счастливы все и добры,
Фонари, фейерверк, мишура
От вечерней зари до утра… — Лева подхватил Донцову.
Маски, маски, маски, — и несколько раз опрокинул…
Маски, маски, маскарад, — навзничь справа и слева от себя.
Маски, маски, маскарад… — совершенное бревно.
Я с опаской встречаю зарю, — повезло, что не бегемот.
И на снимок вчерашний смотрю, — живой вес.
Бесконечно опять и опять, — килограмм 55.
Я надеюсь кого-то узнать.
В полумраке не высветил блиц
Наших скрытых под масками лиц, — у Донцовой намокли подмышки.
И висит, — гиря, — на стене домино,
Как костюм из немого кино, — груша.
Маски, маски, маски, — нос Донцовой блестит.
Маски, маски, маскарад… — видя Левины страдания, Ян включил магнитофон. Квартиру заполнил lovemetender, гипнотизирующий темно-синий с хрипотцой, areyoulonesometonight.
— Можно разбить вашу пару?
Они поменялись и допили шампанское, andiloveyouso, letitbeme, itsnowornever. Only you и предыдущую песню Донцова, обливаясь потом, танцевала с Левой.
— Голубая роза?
Собственноручно изуродовал белую розу синим лаком для волос.
— Под цвет твоих глаз, — чуть не ляпнул: хорошо не зеленые. Зеленого лака не бывает.
— Прервитесь ненадолго, маленький трюк. Внимание! — Ян отбил горлышко бутылки ударом ребра ладони.
— Вау! Круто! Какой ты сильный.
— По-гусарски.
— Ловкость рук и никакого мошенничества, спирт, толстая нитка, спички и мокрое полотенце. Спецом для девчонок. Коньяк пьют на брудершафт, — Ян.
— Неа, я еще не настолько пьяная, — Донцова. Поправляя Леве галстук.
— Так напьемся и сыграем в бутылочку.
— Ян, лучше спой.
— «Воскресение» и «Город золотой».
— Пьем и я спою.
9. Донцова напилась до состояния влюбленности во всех и все живое. На 39 пропущенных вызовов одно смс: «не волнуйся, я у подруги, утром вернусь».
Действующие лица: Аэлита Донцова, муж Боря
Квартира Аэлиты
10. Страсти-мордасти.
— Аэлита, так не может продолжаться!
— Что?
— Тебя не бывает дома! Наш сын, твой сын попал из-за тебя в больницу!
— Боря, я же не нарочно, кто ж знал, что дети пьют французские духи.
— Он выпил две Шанели №5, по 35 рублей за флакон.
— Виновата, это не повторится. Мне в школу пора, — прячась в гардеробную.
— В этом! — рявкнул муж. Аэлита вздрогнула и уронила красное платье. — В вечернем платье? Мы поживем у моей мамы, бабушка присмотрит за единственным внуком, а ты подумай…
Ага. В школе она считалась тихой, домашней девочкой. Тощей, плоскогрудой шваброй. На филфаке мальчиков было мало, и ей никто не достался. На пятом курсе за Аэлитой стал ухаживать Боря — друг отца и старый холостяк. Смешной, толстоватый, маленький, но очень богатый еврей. Директор репродуктивной клиники. В клинике делали ЭКО, лечили бесплодие, венерические болезни и половое бессилие у мужчин. А также торговали израильскими лекарствами от всех этих новых болячек: микоплазмы, уреаплазмы, хламидий и т.д. и т.п.
Свадьба на 700 человек в лучшем ресторане города, свадебное путешествие в Париж. И мальчик через год — копия мужа. Ей завидовали все одноклассницы и одногруппницы, срочно записавшиеся в подружки. Она бы тоже позавидовала себе.
Действующие лица: Аэлита Донцова, Ян
Спецшкола по английскому языку
11. После урока.
— Ян! — Донцова. — Задержись пожалуйста.
— Я вас слушаю, Аэлита Федровна, — отвернувшись, закатил глаза до белков.
— Лева не берет трубку и не перезванивает.
Родители уже узнавали Аэлиту по голосу.
— Он учится в школе с химическим уклоном. Там много, бля, задают.
— Скажи, что буду ждать его вечером.
— Обязательно. До свидания!
— Обязательно скажи. Я бу… — бубухнула дверь.
Действующие лица: Ян, Лев
Сталинский ампир на набережной
12. Весна ранняя и поганая, навесные дожди неделями, лужи от моря до сопок, а муссоны выворачивают зонты.
— Блииин! Ты где?
— Здесь, — с кухни.
— Опять химичишь. Донцова… — Ян. Лева скуксился. — Ну, чего ты ломаешься? Телка ладная. Хата бесплатная. И влюблена, как кошка.
— Некогда мне, надоела. Прилипала, — вот с Ивой пообщаться поближе, да Ян и сам не… и другим не дам.
— Я обещал, что ты придешь завтра.
— Кто тебя за язык дергал? Или за другое место? — редких медицинских книг в библиотеках Яновских одноклассниц больше нет. За Абрахамса или отчеты Альфреда Кинси зуб не жалко
— Ну, брось, — Ян. Врезав по плечу кулаком. Зануда.
— Ок, — врезав в ответ. — Но, это последний раз.
Лева всегда спереди, а Ян сзади. Почему? Так нравилось Аэлите. Их отделяла друг от друга тонкая мышечная перегородка между анусом и влагалищем. На какой-то миг эта перегородка словно исчезала, и они чувствовали себя единым целым. Одно сердце, тело и ни одной мысли. Что-то зовет, притягивает, тащит, заставляет корчиться, то ли от наслаждения, то ли от боли. А когда все заканчивается, остается лишь усталость. Actum ne agas.2 Зря потраченное время.
Действующие лица: Аэлита Донцова, Елена Михайловна, Лева
13. Лестничная площадка.
— Здравствуйте, Елена Михайловна! — сквозь решетку.
— Здравствуй Аэлита, — мама не в восторге. Телефон не затыкается, Лев бросает трубку или не берет.
— А Лев дома? — улыбайся, Аэлита, улыбайся…
— Лева, Лева! Выйди. К тебе пришли.
— Аэлита! — прошипел Лева. — Какого хрена приперлась! — закрывая за собой дверь.
— Нам нужно поговорить!
Грудь, как бронзовый греческий нагрудник, выпуклая, гладкая, загорелая. Словно его вымыли, вычистили и выставили в витрину Галереи3. И джинсы на голое тело.
— Иди домой. Говорить не о чем.
— Поговори со мной! Пожалуйста, поговори, — молчание, — 2 минуты.
— 2 минуты, — лязгнул железный затвор. Лева спустился со второго этажа. Она следом. — Какого ты творишь? Зачем ты ждешь меня у школы?
— Нам нужно поговорить.
— А камни зачем кидала в окно, в 12 часов ночи.
— Нам нужно поговорить.
14. Детская площадка во дворе.
— Ну, — сел на двойную детскую качалку. Аэлита в красном мини-платье, напротив. Когда-то покрашенная в красный, качалка заржавела, краска облупилась, а издаваемые ультразвуки мертвых поднимут в судный день.
— За что? — Аэлита. Отталкиваясь ногами, вверх.
— Что за что? — проседая, вниз.
— Что я сделала не так? — вверх, скрип.
— Ничего, — как объяснить: запарила. — Ты взрослая, замужняя, женщина, — вниз, скрип.
— Я люблю тебя, я жить без тебя не могу! — скрип.
— У тебя муж, семья, ребенок, — скрип. — Хули тебе?
— Я помню, — вниз, вверх. Скрип, скрип.
— Вот, и иди к ним, не жуй мне мозги, — вниз. Скрип.
— Я жить не могу без тебя… — скрип.
Заело. Когда это закончится. Скрип. Вокруг суетились воробьи, один с зашитым черной шелковой ниткой светло-серым брюшком. Летать воробей не мог, но не сдох.
— Я сегодня шла и надеялась, что не дойду, — сквозь слезы. Скрип.
— Давай без истерик, бля.
У птиц не бывает заражения крови, надо проверить шов.
— Я хотела, чтобы меня сбила машина или бы я просто исчезла, и всем будет хорошо.
— Бля, — негромко. — Прекрати, тебе не пять лет, и я — не твой престарелый муж.
— Извини. Я не права. Я пойду, — Донцова встала, и качалка заткнулась.
— Поймать тебе такси?
— Нет, мне нужно прогуляться, развеяться, — про себя: — Быстрее. Подальше отсюда.
Второй раз в ловушку воробей не полез. Надо найти сачок.
Визг тормозов. Лева буквально выдернул Аэлиту из-под колес зеленого москвича.
— Ты специально!? Или тупая!?
— Прости, я не увидела.
— Чокнутая. Мать меня убьет, — Лева: пусть кидается, но не перед его домом. — Пообещай…
— Всё, что угодно.
— Ты не кинешься под машину и ничего с собой не сделаешь!
— Нет, конечно. Не волнуйся, вернусь домой. А завтра на работу, а потом снова домой и снова на работу, домой, на раб…
Действующие лица: Эдуард Феликсович, Аэлита Донцова
Кабинет завуча
15. А ну ее!
— Эдуард Феликсович, я хочу уволиться.
— Аэлита Федоровна, до конца учебного года осталось 2 месяца.
— Я хочу уволиться… по семейным обстоятельствам. У меня ребенок болеет.
— Ребенок…
— Ребенок.
— Хммм, — подписывая заявление. — Отработаете 2 недели.
Аэлита идет в класс. Новая тема: женские образы роман «Идиот» Ф. М. Достоевский. Настасья Филипповна не Сонечка Мармеладова. Говорит, говорит, говорит. Отвечает на вопросы. Звонок.
— Ян, — смотрит на Яна: они братья и так похожи. — Задержись, пожалуйста, — жалобно.
— Я вас слушаю, Аэлита Федровна…
— Лева не берет трубку и не перезванивает… Скажи ему, что я буду ждать вечером, Борька у бабушки.
— Он просто дурак! — разнылся: надо к экзаменам в институт готовиться, а не последние мозги проебывать с престарелой шалавой. — Вы такая красивая!
— Ты меня любишь?
— Конечно люблю, Аэлита!
— Ты меня не обманываешь?
Чего придумать? Целует Донцову взасос.
— Ты меня любишь? Если обманешь… Я тебя убью.
Убьет. Если поймает. И догонит.
_______________________________
1 От Cogito ergo sum (лат.) — Мыслю, следовательно, существую.
2 С чем покончено, к тому не возвращайся (лат.).
3 Лафайет в Париже.