Выпуск №11

Автор: Алина ш…

 

1. Аэлита

Действующие лица: Аэлита Донцова — учительница, Колобродо, Ян, Серый, Гор, Ива, Лана, завуч, Баран Алиевич
Спецшкола по английскому языку, перемена

1. Они стояли вокруг учительского стола: веселые, зубатые, красивые — стая. И пахло от них молодыми, здоровыми животными. Остро, мускусно, свежо. Сидевшая на стуле Донцова почувствовала себя неуютно и встала. Но они не расступились, так и стояли. Непрошибаемые дубины. Стояли, скалились, посмеивались.

— Аэлита Федровна, почему вы не поехали с нами на Черные столбы?

— Зима скоро кончится!

— А как же обещанный мастер-класс? — Колобродо. — Мастер-класс мастеру спорта.

— Ой мальчики, — Донцова хочет сохранить лицо, — я каталась только в Морзин! — представляя себя богиней в тоге: Афина-Паллада, как минимум Нефертити.

— Тормозим.

— Поедем, Аэлита Федровна, — те. Мы вас прокатим с ветерком! На клеенке.

— Я на клеенке не согласна, — сердито раздула ноздри: царица в изгнании.

— Серый, разве можно Дам-му на клеенке: попу отобьет.

Все, как один, мазнули по пышному крупу Донцовой в красной юбке.

— Не волнуйтесь, Аэлита Федровна, никаких клеенок — только покрышки или санки, — Ян.

— Санки для самки! — заржал Серый. Уел.

— Сергей, не дерзи! — нос зачесался: рабыня в цепях на потеху толпе.

— Ну, у тебя и быдло-лексикон. Извините, Аэлита Федровна, Серый шутит.

— Идите мальчики, — пытаясь прорваться к двери в коридор: облезлая шавка в конуре. — Уже перемена!

— С вами интереснее, Аэлита Федровна, — клуб поклонников Донцовой заседал после каждого урока литературы.

2. Идя на первый урок Аэлита Федоровна тряслась от страха. Беременность: мозги усохли на 15%, а она и раньше стеснялась учеников, тупела, пыхтела, краснела и несла несусветную чушь.

— Дети сложные, с гонором! Сами понимаете образование для «элиты». И ведут себя соответственно, — завуч.

Прошлая классная нравилась завучу гораздо больше и опыт у нее был, но вела себя слишком скромно и интеллигентно. Затравили.

— 8А, знакомьтесь — это ваш новый классный руководитель — Донцова Аэлита Федоровна, — представила ее завуч, забыв предупредить, что она будет третьей классной с начала учебного года.

— Я буду вести у вас русский язык и литературу.

Розовый с белой окантовкой шанелевский костюм и леденцовые лодочки в цвет внушали некоторую уверенность.

Первый урок прошел вяло, ученикам было начхать на великую русскую литературу, но Донцову радовала их пассивность. Хотя бы не агрессия.

— Расскажите еще об Александре Македонском, — Гор. — Олимпийские игры — античный стриптиз.

— Вы же почитаете нам Пушкина и Батюшкова? — Ян сжал ее руку выше локтя и посмотрел в глаза. От неожиданности Донцова вздрогнула и дернула рукой. Серый встал прямо перед Донцовой. Она вынуждено отступила и присела на край неподъемного стола. Вымахали. Отрастили! Подростки обступили ее вплотную. На каких стероидах их выращивают. Не скрываясь, заглядывали в узкий глубокий вырез. Запах ярче и резче. В носу сухо, а во рту кисло.

3. Лана с Ивой съели по рогалику с вишневым киселем.

— Колобродо! Вы чего тут делаете?

— Так болтаем.

— О чем это?

— О прекрасном, — Ян.

— Фу, какой ты не скромный.

— Уговариваем Аэлиту Федровну покататься. А ты, о чем подумала? — нежно. — Пошлячка.

— А ты? — переглянувшись. — Членами меряетесь.

— Но, если настаиваешь.

— Я с вами не поеду! — у Донцовой проснулся инстинкт самосохранения.

— Аэлите… Федровне… надо… носик… попудрить, — Ива, отдирая пальцы Яна от Донцовой. — Отцепись!

— Да, да! Позвольте пройти!

— Ивушка, ты так вовремя. Как всегда, — Ян шлепнул Иву по заднице.

— А че, народ, рванем после уроков за город? В горы. Лыжи, дача, водка, баня! — Гор.

— Лучше в пятницу с ночевкой, — Ян.

— Ага, разбежались. Меня не отпустят, — Ива загородилась классным журналом.

— Тогда в субботу на весь день! — Серый. Подмигнув Гору.

4. Прозвенел звонок, и все расселись по своим местам. Баран Алиевич вошел, не здороваясь, написал на доске: «Электрическое напряжение тока» и вытер остатки мела полой пиджака.

— Кто готов?

Тишина. Липкая. И тягучая.

— Арсавин?

— Электрическое напряжение, — Ян с места, — физическая величина, фак, физическое напряжение. Равна работе электрического поля по перемещению единичного заряда из одной точки в другую, одно в другую.

— Быков, продолжай.

— Обозначается «U», измеряется в вольтах, — класс громко.

— Обозначается «У», измеряется в вольтах, — Гор. Не вставая.

— Быков! К доске!

— Мне и здесь неплохо.

— Марат Алиевич, можно в туалет? — Серый. Поднимая руку.

— О, у нас доброволец! Глебов к доске!

Баран Алиевич подошел к последней парте, за которой сидели Серый и Гор.

— Встать!

Серый лениво встал и сунул руку в карман отглаженных брюк.

— К доске!

— Мне в туалет.

— Глебов, не торгуйтесь, мы не на базаре! К доске! Или за дверь!

Серый показал ему средний палец. Баран Алиевич ударил его ладонью по лицу.

— Хам! Обнаглели.

Левой коротко, без замаха снизу-вверх, и помятый горчичный костюм «нищеброд» с ботинками фабрики «скороход» на полу. Класс загудел.

— Серый, ты чего, совсем на своем боксе крышанулся?

— Зацени. С одного удара, — Серый. Поиграв мышцами плеч и груди под голубой трикотажной рубашкой поло с крокодилом.

— Но против борца, а тем более двоих не потянешь, — Гор. Трогая бицепс Серого, — Рельеф хорошо прокачен.

— Ну, ты и псих, посадят тебя!

— Ивушка, умеешь ты сказать приятное, — Ян. — Добрая.

— Может, выкинем его в коридор? — Макс. — Или в окно? С третьего этажа.

— Сам упал! — Гор. — Выпал. Выбросился.

Серый пнул Баран Алиевича по ноге. Нет тела, гуляй смело.

— Оставьте его в покое! — Ива.

Отморы! Ну, дает Баран Алиевич, нашел с кем связываться. Лана развернулась и треснула Яна по башке.

— А я причем? Иван, скажи, — Ян поймал ее ладонь и сжал в своей.

— Отпусти! Я тебе не Донцова!

Он не отпустил.

— Имбецил, блин! — со всей дури дернула его за мочку уха. Кровь сначала медленно кап, а потом все быстрее кап-кап-кап, и быстрее кап-кап-кап-как-кап-капкапкапкапкап –закапала парту и синюю школьную форму.

— Ланка, ты —   шиза! — Ян. Хватаясь за ухо. — Форму запачкала, фак, больная.

Собрал сумку и свалил в медпункт. Следом ушли Гор, Серый, Алекс и Макс. Минут через пять физик очухался, и сразу порысил к завучу.

Действующие лица: Лев, Ян
Кухня

5. Половой инстинкт. Мозги усыхают, зато плодимся. Все конкуренты — в Красной книге. Неандертальцев слопали.

— Coito ergo sum¹, — трахаюсь, следовательно, существую. Летучие латинские Лева учит для мединститута, лезут и снятся. — Блин… Ты че был пьяный?

— Да нет. Слегка выпил… для смелости.

— Блин, ну бывает… в первый раз. И перед кем так обосрался?

— Не в первый…

— И кто?

— Ива…

— Вот лох.

— И Донцова.

— Попал. Ты поэтому в школу не ходишь?

— Ну.

— А что делать собираешься?

— С кем?

— С обеими.

— Ничего. Если Ива болтать не будет.

— Будет, ты же девчонок знаешь. Разболтает подружкам. А с Донцовой трахаться передумал?

— Ну, не знаю… Прикроешь? — вдвоем встанет.

— Ок. С тебя «Большой атлас по анатомии человека».

— Ок. В пятницу стрелка с инкубовцами. Серый в пролете, если ментам настучат, загремит в колонию. У Макса кишки до сих пор болят, двинули подковой в живот.

— Ок.

Действующие лица: Ива, Лана, прохожие
Жилой район 106 серии

6. Прежде чем разойтись по домам Ива с Ланой остановились на перекрестке. Сотканные из воздуха, весны и солнца фигурки. Белый батистовый фартук, школьное платье со стойкой и кружевными подворотничком и манжетами, и юбкой в складку. Изящные колени и лодыжки, точеные ступни с высоким подъемом, белые носочки и балетки с бантиками. Ослепительное пятно на переднем плане панельных домов, асфальтовых засранных воронами и заплеванных семечками тротуаров, и бурых от пыли кустов барбариса.

— Как ты Яна не боишься? Он же больной. Будешь конфетку? — Ива.

— Давай, — выбирая из зеленой жестяной коробки блескучую желтую монпансье. Лимонная. — А что он мне сделает? — убьет что ли?

— Вот оно лицо «Перестройки»! — желеобразная тетка с одышкой побитому молью мужичку.

— Очки протри, старая перхоть. Эт не лицо, а задница, — Лана погладила Иву по попе в ультракоротком мини. Обняв, поцеловала взасос. — М-м-м, вкусно, клубничная.

— Ужас! Ужас! И куда мы катимся!

— Хромай дальше. И сынка своего держи, а то он счас слюной захлебнется. Или ментов позвать?

— Молоденькие девушки не должны так выражаться.

— Уржаться. Скажу, что ты лапал меня, — продолжая облизывать Иву. — Педофил.

Прохожие от них шарахнулись.

— Он и убить может. Он того, — хрустя пальцами.

— А пофиг, я и сама могу… Ян просто корчит из себя крутого. И вообще, главное, ко мне лично относится хорошо, а там хоть Джек Потрошитель.

— Против толпы он и ради тебя не попрет. Говорят, Яна с Донцовой видели.       

— Ну, и дура. Озабоченный акселерат с мозгом эмбриона. А Донцова шустрее, чем кажется.

— Она симпатичная и одевается классно, и не такая уж старая.

— Лет 25 — старуха. С галифе и целлюлитом, — переступая стройными ногами породистой арабской кобылки из позиции балетной №1 в позицию 3. — И руки у нее жирные, и ноги, и пузо торчит. Гадина ползучая. Допрыгается.

— Говорят, она с мужем развелась.

— Муж ее импотент вонючий, а у жены бешенство матки. 50 оттенков. Для домохозяек.

— Злюка. Дэн зовет на шашлыки. В эту субботу.

— Одна не езди… Девчонок позови.

— А ты не поедешь?

— Неа. В эту субботу не смогу, третий лебедь. И танец живота, — ей же слух отшибло, а не ноги. — Еще четыре свадьбы и Электроника моя. Ну ладно, созвонимся.

— Пока-пока, — по очереди поцеловав воздух у обеих щек.

— Одна не езди.

Ива, обернувшись, согласно качнула тяжелой темной гривой. Она же не самоубийца.

Действующие лица: Аэлита Донцова, Ян, Лев
Школа

7. Перемена.

— Аэлита Федровна у моего брата в субботу день рождения. Он вас приглашает.

— Ян, это будет неудобно: еще один школьник.

— Аэлита… Он не из нашей школы. И будут только свои.

— Ну не знаю…

— Я вас подожду после уроков. На нашем месте.

— Хорошо.  Как брата хоть зовут?

— Лева.

Сталинский ампир на набережной

8. После 7-го урока Ян с Донцовой приехали к Арсавиным.

— Входите, открыто! — Лев возился на кухне. Он подготовился: купил розу, шампанское, коньяк, фрукты и торт, воткнул свечки. Под бархатного Элвиса.

— Ты где? Я не один! И с подарком, Винсент Перез, — Ян. Неподъемная книга с картинками — радость для каннибала и на английском.

— Извините. Лед выковыривал. Я — брат этого балбеса, Лев, — протягивая руку Донцовой.

— Аэлита… Федоровна, можно просто Аэлита.

— Очень приятно. Садимся за стол, — пододвинул Донцовой стул.

— А что больше никто не придет?

— Предки в Болгарии. Я вообще никого, кроме Яна, не ждал, а он захотел прийти с вами.

— Давайте поздравим именинника! — звонко хлопнула пробка «Нового света». — Берите шампанское, — Ян. Разливая по фужерам.

Богемское стекло дин-дон-дон дуэтом дзинь-дзинь со столовым серебром, и шелест накрахмаленной белой скатерти фоном. Салфетка сбежала на пол вслед за шершаво-оранжевой корочкой мандарина. Свечи сгорели, желание загадано, а торт «Сказка» присох к тарелкам с пастушками.

— Ян, спой, — Лев поставил на перемотку и подал ему гитару.

— Что спеть? — Донцовой.

— Свое любимое, — смачно хрустнув яблоком.

«Новый свет» бьет в голову мгновенно. Проигрыш. Ян попробовал гитару.

Маски, маски, маскарад, — взвыл, подражая Саруханову.

— Можно вас? — Лева взял Донцову за руку.

Я надену костюм домино,

— Я плохо танцую.

Будут танцы и будет кино,

— Я Вас поведу.

Под веселым дождем конфетти,

— Не бойтесь…

Будут розы на платьях цвести… — они быстро завертелись на месте.

И по правилам этой игры, — облегченная версия свинга.

Будут счастливы все и добры,
Фонари, фейерверк, мишура

От вечерней зари до утра… — Лева подхватил Донцову.

Маски, маски, маски, — и несколько раз опрокинул…

Маски, маски, маскарад, — навзничь справа и слева от себя.

Маски, маски, маскарад… — совершенное бревно.

Я с опаской встречаю зарю, — повезло, что не бегемот.

И на снимок вчерашний смотрю, — живой вес.

Бесконечно опять и опять, — килограмм 55.

Я надеюсь кого-то узнать.
В полумраке не высветил блиц

Наших скрытых под масками лиц, — у Донцовой намокли подмышки.

И висит, — гиря, — на стене домино,

Как костюм из немого кино, — груша.

Маски, маски, маски, — нос Донцовой блестит.

Маски, маски, маскарад… — видя Левины страдания, Ян включил магнитофон. Квартиру заполнил lovemetender, гипнотизирующий темно-синий с хрипотцой, areyoulonesometonight.

— Можно разбить вашу пару?

Они поменялись и допили шампанское, andiloveyouso, letitbeme, itsnowornever. Only you и предыдущую песню Донцова, обливаясь потом, танцевала с Левой.

— Голубая роза?

Собственноручно изуродовал белую розу синим лаком для волос.

— Под цвет твоих глаз, — чуть не ляпнул: хорошо не зеленые. Зеленого лака не бывает.

— Прервитесь ненадолго, маленький трюк. Внимание! — Ян отбил горлышко бутылки ударом ребра ладони.

— Вау! Круто! Какой ты сильный.

— По-гусарски.

— Ловкость рук и никакого мошенничества, спирт, толстая нитка, спички и мокрое полотенце. Спецом для девчонок. Коньяк пьют на брудершафт, — Ян.

— Неа, я еще не настолько пьяная, — Донцова. Поправляя Леве галстук.

— Так напьемся и сыграем в бутылочку.

— Ян, лучше спой.

— «Воскресение» и «Город золотой».

— Пьем и я спою.

9. Донцова напилась до состояния влюбленности во всех и все живое. На 39 пропущенных вызовов одно смс: «не волнуйся, я у подруги, утром вернусь».

Действующие лица: Аэлита Донцова, муж Боря
Квартира Аэлиты

10. Страсти-мордасти.

— Аэлита, так не может продолжаться!

— Что?

— Тебя не бывает дома! Наш сын, твой сын попал из-за тебя в больницу!

— Боря, я же не нарочно, кто ж знал, что дети пьют французские духи.

— Он выпил две Шанели №5, по 35 рублей за флакон.

— Виновата, это не повторится. Мне в школу пора, — прячась в гардеробную.

— В этом! — рявкнул муж. Аэлита вздрогнула и уронила красное платье. — В вечернем платье? Мы поживем у моей мамы, бабушка присмотрит за единственным внуком, а ты подумай…

Ага. В школе она считалась тихой, домашней девочкой. Тощей, плоскогрудой шваброй. На филфаке мальчиков было мало, и ей никто не достался. На пятом курсе за Аэлитой стал ухаживать Боря — друг отца и старый холостяк. Смешной, толстоватый, маленький, но очень богатый еврей. Директор репродуктивной клиники. В клинике делали ЭКО, лечили бесплодие, венерические болезни и половое бессилие у мужчин. А также торговали израильскими лекарствами от всех этих новых болячек: микоплазмы, уреаплазмы, хламидий и т.д. и т.п.

Свадьба на 700 человек в лучшем ресторане города, свадебное путешествие в Париж. И мальчик через год — копия мужа. Ей завидовали все одноклассницы и одногруппницы, срочно записавшиеся в подружки. Она бы тоже позавидовала себе.

Действующие лица: Аэлита Донцова, Ян
Спецшкола по английскому языку

11. После урока.

— Ян! — Донцова. — Задержись пожалуйста.

— Я вас слушаю, Аэлита Федровна, — отвернувшись, закатил глаза до белков.

— Лева не берет трубку и не перезванивает.

Родители уже узнавали Аэлиту по голосу.

— Он учится в школе с химическим уклоном. Там много, бля, задают.

— Скажи, что буду ждать его вечером.

— Обязательно. До свидания!

— Обязательно скажи. Я бу… — бубухнула дверь.

Действующие лица: Ян, Лев
Сталинский ампир на набережной

12. Весна ранняя и поганая, навесные дожди неделями, лужи от моря до сопок, а муссоны выворачивают зонты.

— Блииин! Ты где?

— Здесь, — с кухни.

— Опять химичишь. Донцова… — Ян. Лева скуксился. — Ну, чего ты ломаешься? Телка ладная. Хата бесплатная. И влюблена, как кошка.

— Некогда мне, надоела. Прилипала, — вот с Ивой пообщаться поближе, да Ян и сам не… и другим не дам.

— Я обещал, что ты придешь завтра.

— Кто тебя за язык дергал? Или за другое место? — редких медицинских книг в библиотеках Яновских одноклассниц больше нет. За Абрахамса или отчеты Альфреда Кинси зуб не жалко

— Ну, брось, — Ян. Врезав по плечу кулаком. Зануда.

— Ок, — врезав в ответ. — Но, это последний раз.

Лева всегда спереди, а Ян сзади. Почему? Так нравилось Аэлите. Их отделяла друг от друга тонкая мышечная перегородка между анусом и влагалищем. На какой-то миг эта перегородка словно исчезала, и они чувствовали себя единым целым. Одно сердце, тело и ни одной мысли. Что-то зовет, притягивает, тащит, заставляет корчиться, то ли от наслаждения, то ли от боли. А когда все заканчивается, остается лишь усталость. Actum ne agas.² Зря потраченное время.

Действующие лица: Аэлита Донцова, Елена Михайловна, Лева

13. Лестничная площадка.

— Здравствуйте, Елена Михайловна! — сквозь решетку.

— Здравствуй Аэлита, — мама не в восторге. Телефон не затыкается, Лев бросает трубку или не берет.

— А Лев дома? — улыбайся, Аэлита, улыбайся…

— Лева, Лева! Выйди. К тебе пришли.

— Аэлита! — прошипел Лева. — Какого хрена приперлась! — закрывая за собой дверь.

— Нам нужно поговорить!

Грудь, как бронзовый греческий нагрудник, выпуклая, гладкая, загорелая. Словно его вымыли, вычистили и выставили в витрину Галереи³. И джинсы на голое тело.

— Иди домой. Говорить не о чем.

— Поговори со мной! Пожалуйста, поговори, — молчание, — 2 минуты.

— 2 минуты, — лязгнул железный затвор. Лева спустился со второго этажа. Она следом. — Какого ты творишь? Зачем ты ждешь меня у школы?

— Нам нужно поговорить.

— А камни зачем кидала в окно, в 12 часов ночи.

— Нам нужно поговорить.

14. Детская площадка во дворе.

— Ну, — сел на двойную детскую качалку. Аэлита в красном мини-платье, напротив. Когда-то покрашенная в красный, качалка заржавела, краска облупилась, а издаваемые ультразвуки мертвых поднимут в судный день.

— За что? — Аэлита. Отталкиваясь ногами, вверх.

— Что за что? — проседая, вниз.

— Что я сделала не так? — вверх, скрип.

— Ничего, — как объяснить: запарила. — Ты взрослая, замужняя, женщина, — вниз, скрип.

— Я люблю тебя, я жить без тебя не могу! — скрип.

— У тебя муж, семья, ребенок, — скрип. — Хули тебе?

— Я помню, — вниз, вверх. Скрип, скрип.

— Вот, и иди к ним, не жуй мне мозги, — вниз. Скрип.

— Я жить не могу без тебя… — скрип.

Заело. Когда это закончится. Скрип. Вокруг суетились воробьи, один с зашитым черной шелковой ниткой светло-серым брюшком. Летать воробей не мог, но не сдох.

— Я сегодня шла и надеялась, что не дойду, — сквозь слезы. Скрип.

— Давай без истерик, бля.

У птиц не бывает заражения крови, надо проверить шов.

— Я хотела, чтобы меня сбила машина или бы я просто исчезла, и всем будет хорошо.

— Бля, — негромко. — Прекрати, тебе не пять лет, и я — не твой престарелый муж.

— Извини. Я не права. Я пойду, — Донцова встала, и качалка заткнулась.

— Поймать тебе такси?

— Нет, мне нужно прогуляться, развеяться, — про себя: — Быстрее. Подальше отсюда.

Второй раз в ловушку воробей не полез. Надо найти сачок.

Визг тормозов. Лева буквально выдернул Аэлиту из-под колес зеленого москвича.

— Ты специально!? Или тупая!?

— Прости, я не увидела.

— Чокнутая. Мать меня убьет, — Лева: пусть кидается, но не перед его домом. — Пообещай…

— Всё, что угодно.

— Ты не кинешься под машину и ничего с собой не сделаешь!

— Нет, конечно. Не волнуйся, вернусь домой. А завтра на работу, а потом снова домой и снова на работу, домой, на раб…

Действующие лица: Эдуард Феликсович, Аэлита Донцова
Кабинет завуча

15. А ну ее!

— Эдуард Феликсович, я хочу уволиться.

— Аэлита Федоровна, до конца учебного года осталось 2 месяца.

— Я хочу уволиться… по семейным обстоятельствам. У меня ребенок болеет.

— Ребенок…

— Ребенок.

— Хммм, — подписывая заявление. — Отработаете 2 недели.

Аэлита идет в класс. Новая тема: женские образы роман «Идиот» Ф. М. Достоевский. Настасья Филипповна не Сонечка Мармеладова. Говорит, говорит, говорит.  Отвечает на вопросы. Звонок.

— Ян, — смотрит на Яна: они братья и так похожи. — Задержись, пожалуйста, — жалобно.

— Я вас слушаю, Аэлита Федровна…

— Лева не берет трубку и не перезванивает… Скажи ему, что я буду ждать вечером, Борька у бабушки.

— Он просто дурак! — разнылся: надо к экзаменам в институт готовиться, а не последние мозги проебывать с престарелой шалавой. — Вы такая красивая!

— Ты меня любишь?

— Конечно люблю, Аэлита!

— Ты меня не обманываешь?

Чего придумать? Целует Донцову взасос.

— Ты меня любишь? Если обманешь… Я тебя убью.

Убьет. Если поймает. И догонит.

 

 

_______________________________

¹ От Cogito ergo sum (лат.) — Мыслю, следовательно, существую.

² С чем покончено, к тому не возвращайся (лат.).

³ Лафайет в Париже.