Выпуск №11

Автор: Виктор Коваль

 
1. Вот панорама из затемненья пошла
по ледовитому берегу – тундра,
серый, без белых медведей ландшафт,
ибо (закадровый голос) здесь не Шпицберген.
Вот и сопки поплыли, поехали нефтенасосные вышки.
Пива и водки! – гудят голоса, — джина и виски!
Вот и титры пошли, — ой, мороз, не морозь! –
слышим, за кадром певица Маруся
песню поёт про коня белогривого.
Бар. Панорама по лицам: все говорят
ой, про маньяка кровавого.

Благодарю, но я на работе.
Крупно – в свитере сыщик с оленями – Оле Лукойе:
вот, посмотрите. Вы кого-нибудь тут узнаёте?
Кажется, всё тут похоже на что-то такое.
Тут ФБР-овцы с негром Гарри Макгиннесом – здрасьте! –
к нам издалёка явились, поскольку у них в Миннесоте –
двадцать процентов норвежцев и десять смертей на учёте,
схожих с нашими, у ледовитого берега.
Припоминаете Келду и Бергтору ?

Припоминаю.
Ибо старая сука-любовь не ржавеет, — скажет злодей,
суку Ингрит зарежет и всех
сукоподобных блондинок курносых.
И крючконосых брюнеток – Сигрун и Гутрун –
тоже замочит – без мотивации, мать его мать –
маньяк, понимаете?
Ну, и где этот зверь? Где маскируется?
Почему до сих пор этот Варг или Бьорн не в наручниках?
Кто среди нас этот Уве «увы»? (панорама по лицам). И что?!
Что мне прикажете завтра в полиции,
ой, на летучке докладывать сраным начальникам?

Что душегубец, наверное, в Швеции скрылся в берлоге лесничего,
им расчленённого; учит бой-скаутов ставить ловушки на птичек,
жрать насекомых, костёр под дождём разводить
без зажигалки и спичек.
Эрикссон Хуго, бой белобрысый и скаут продвинутый,
ценным свидетелем у обвинения был бы,
если бы вдруг не пропал. Бесследно.
Хуго веснушчатый. Эрикссон
из Вестерботтона.

Или убивец смотался на юг – в Данию.
Как дальнобойщик (им расчленённый)
с Барбарой, немкой, сошелся, женой дальнобойщика –
черноволосой медичкой;
пьёт её спирт, разведённый водичкой,
бьёт, обзывает алкоголичкой. – Здесь –
что-то не то и не так, — Барбе казалось, пока
не исчезла бесследно бедная Барба
Краутергартен.

Бар.
Панорама по лицам брутальным.
Маша поёт на ближнем плане и дальнем,
ой, страданья морозные, ой, да коня белогривого.
Вот и вышки поплыли нефтенасосные
и белый медведь – вот те раз! – вылезает на берег,
будто это Шпицберген!

Уж не намёк ли на русский след?
Черт! (где-то стреляют) Стой, падло! Нет!
Нет, не медведь, но какое-то дьябло –
конь блед!

Всё! Поехали титры: конец
первого эпизода,
голос за кадром: the next –
is Minnesota.

2. Фарго.
Фарго формально – это Дакота,
но в сериале «Фарго» оно –
воспринимается как Миннесота.
Мне эту «Фаргу» в двенадцатый раз смотреть неохота,
но, вот бывает же и неохота такая, что пуще неволи.
Хочешь-не хочешь, а видишь опять знакомый до боли
снежный, «Северо-Звёздный» простор
и его простака-мясника, и «зайку» его – кикимору в миниюбке.
Из-за неё разгорелся этот чертов сыр-бор
и закрутился
дьявольский фарш в мясорубке.
Понимаете, тут какая-то хрень
вовлекает людей с мозгами вдруг набекрень
в чумовые разборки –
поперёк рассудка и здравия.
А фрицев у нас, как у дурня махорки
(за ними по списку идёт Скандинавия).
Отсюда и Тоффель с черной бородкой – герой
Миннесоты – Мефодий Исаич – сквозной,
зверь, проходящий из серии в серию
как подстрекатель к Богу неверию.

3. Монстр.
Ты куда? На оленя.
Подбрось до шлагбаума. Залезай.
Шмяк!
В лобовое стекло птичка влетела,
предвестник беды, а затем – и олень, –
хрясь! –
оказавшийся антропоморфным
утопленником непотопляемым,
и обугленным, но из огня восстающим монстром,
мораль:
если рыльце в пушку, не проси незнакомца:
подбрось до шлагбаума.
И не сажай к себе незнакомцев
с рылом в меху. Помни:
если где-то в прихожей ты увидел звериную голову,
рогатую или с клыками, значит, птички уже полетели –
в окно твоё лобовое.

4. Ангел-Истребитель.
Персонально его нет. Но он присутствует как террор невыявленной сути.
Как эту суть понимать? Вот, например, все слуги, как крысы с тонущего корабля, вдруг сбежали, а праздные господа остались запертыми в доме. Никто их не запирал, но выйти наружу они не могут. Нет выхода? Есть. Только выйти им нельзя. Почему – не известно.
Все спят вповалку в гостиной на ковре. Съестные запасы кончились, от жажды и голода возникают: грязь в отношениях и, как бы сам по себе, покойник. Куда его деть, чтоб не вонял?
Вот он – высший свет, — говорит режиссер. А по-моему это просто хорошо одетые люди. Были в опере, решили заглянуть после оперы к Эдмондо – пропустить по рюмочке, да и разъехаться по домам. Но застряли в проклятой гостиной.
Нет, все они – порочные мрази, говорит режиссер, чрезмерно сердитый. Вот зачем ему (режиссеру) здесь медведь, хоть и прирученный? Чтобы сказать, как они с жиру бесятся? По-моему, он сам бесится. А овцы? Не только метафора (бараны, стадо) но и жратва троглодита – прямо на паркете в гостиной, как в пещере.
И с внешней стороны сюда нет ходу. Дом окружен полицией, все толпятся возле ограды, но никто за ограду не идёт. Вход, конечно, существует, но войти в него невозможно. Просто ждут. Чего? Тут я согласен с режиссером: идиоты.
Вечерние наряды точно не скажут, где именно происходит действие и когда. Они интернациональны и вне времени. Военная форма – тоже. Ну, не наша.
Говорят по-испански. В Испании? Нет, в Мексике. Хотя, для Мексики – блондинок перебор. Толстяки с сигарами. Как в карикатурах на чужую жизнь в старом «Крокодиле».
Ну, наконец-то – вырвались, побежали! Жалкие, оборванные. На лицах написано: больше никогда – ни в оперу, ни в гости! Тема террора невыявленной сути заявлена, но не раскрыта. Прав был я, когда-то сказавший, что у Луиса Бунюэля света нет в конце тоннеля.

5. Антихрист.
Или антихристка?
Шарлотта – так называет публика антихристку по имени её исполнительницы – актрисы Шарлотты Генсбур, потому что у героев «Антихриста» имён нет, кроме подозреваемых – Адама и Евы. Убийственна её природа. Самоубийственна? В фильме много ужасного физиологизма, в том числе: кровавая эякуляции её мужа и сцена, где Шарлотта уродует себя ножницами, кажется, слесарными.
Она одержима. Одиумом генерисом хумани, переходящим в ауто-одиум. Верно и наоборот. Сему сопутствуют: олень, лисица, говорящая по-латыни и ворона. Кто они: жертвенные животные или вдруг (с какой стати?) наряду с ангелом – бык, лев, орёл – Тетроморф – крылатое четырёхобразное существо, хранитель четырёх пределов рая? И лес как живой организм – не дружественный человеку – кто он? Титр (и Триер) говорит, что фильм посвящен Тарковскому. Режиссер «Антихриста», словно приглашая Тарковского в единомышленники, воспроизводит у себя его тревожный лес, помните – предураганный?

6. Л’Аввентура. Приключение.
Пропала. Среди бела дня, при ясном солнышке – как корова языком. Анна, ты где? Нет её. Упала? Без всплеска. Сгинула. Или её убили и спрятали в пещере? Кто? Зачем?
Если б режиссера звали иначе, он не был таким мучителем. И не терзал бы нас множеством бездоказательных версий. Возможно, предполагает Микеланджело, она тогда затаилась и наблюдала из укрытия, когда же наконец её хватятся? И хватится ли? Видит – всё вокруг происходит так, как будто и без неё всё в порядке. Тут-то она и решилась. На что?
Все вспоминают ее прошлую жизнь – было ли там такое, что повлекло бы за собой её исчезновение. Вроде ничего такого. Или вдруг – было! – много разного, что можно понимать и так и этак. Все мучаются и устают от этого. И, в конце концов, в сердцах говорят: да пошла она, куда подальше! Всё! Забыли – нет такой!
Но свербит подспудная мысль: а вдруг выявится?
Как в Аргентине Кальтенбруннер?

7. Я хотела как лучше.
Понимаю. Ещё чего-нибудь хочешь?
Нет, мне этого достаточно. Дверь открытой была. И я…
Ладно. Не надо.
Знаешь, мама твоя…
Что ты с ней сделала?
Ничего. Она сама превратилась в лисицу.
Она разговаривала?
Да. Она сказала, что к нам спускается дед Хаякава.
Уж лучше б молчала.
Кто – я?
Панорама ползёт вверх по Фудзи.
Вниз – идёт дед Хаякава.

8. Хон Киль Тон
в стакан с молоком кинул вишенку.
Мрачнел с каждым глотком,
выпил, ударил в зеркало кулаком –
в комнате с белым потолком
и с белой на потолке суккубой
красногубой.

9. Возможно, их было несколько.
Да. С ними всегда было не просто.
Я возьму их на время? Конечно.
Расскажи о себе.
Извини, мне об этом нельзя.
Выглядишь уставшей, а это что?
Царапина. Кот Игнасио.
Ну, нам пора. Сейчас сколько?
Было несколько.
Я возьму их? Конечно.
Расскажи о себе.
Я – смерть твоя.
Выглядишь уставшей, а это что?
Царапина.

10. Он положил мертвую птичку в карман.
Позже – достал оттуда живую.
Помню, в маске лицо. Что потом?
Просыпалась – время от времени –
с разными лицами.

11. Опусти пистолет!
Да он не заряжен.
Ну, стреляй тогда.
(стреляет).
Ой, извини, я тогда пошутил.
(оба в один голос).

12. Я не увяз бы в этом дерьме, если б не ты.
Повторяю: ты – не облажайся тогда, я б не увяз.
В третий раз повторить?
Повторяю: ты – я б!

13. Записали? Собаки
различают 500 тысяч запахов.
Вот один из них – бледно сиреневый с легкой горчинкой
и слабым свистом, прерывистым.
Руки за голову, профессор! Вы имеете право молчать!
Это какое-то… Знаем – недоразумение.
Go, go!
Пусть попотеет, а мы посидим.
Сбегать за кофе? Как хочешь.
Я мигом.
Исчезает.
Помехи.
Fuck!
… освобождается за недостатком улик.
Треск.
… но собаки в конце должны выстрелить.

14. У вас минута.
Хорошо. Ответь: ты там была? Что это было?
Мы играли в прятки. Я убежала в подвал, а там.
Что там?!
Там было холодно.
Что там было еще?
Вещи, которые.
Вещи, которые – что? Ну что?!
Вещи, которые.
Вещи какие, скажи, мать твою, вещи, которые – что?
Всё!
Ваше время закончилось.

15. Ты в порядке? А ты? В порядке.
Смотри на дорогу. Ты как? Я-то в порядке, а ты?
В порядке, в порядке.
Думаешь, это что? – то, о чём я сказал?
Думаю, да, похоже на то. Думаешь? Думаю.
А если это не то – ты, хоть на минутку задумался?
Отвали, не мешай думать.
Well, думай-думай.

16. Что нового в школе?
Рита сняла брекеты.
А ещё?
Ну, пап.
Ладно, будь дома, делай домашку, не открывай никому.
Будут ломиться – под половицей завёрнутый в тряпку,
а там – помнишь, откуда и что?
Помню.
И – куда?
Ну, пап.

17. Милый, тебе не кажется, что петли надо поставить наоборот?
Дорогая, они уже так и были поставлены – наоборот.

18. Природа толкает, но препятствует этика.
Давай, не боись, борода, побежали!
Оздоровительный бег. Грех ли –
соединиться за поворотом под ёлкой в темпе спортивном?
Черт!
Тут мертвяки попёрли из чащи – ходячие –
по обе стороны трассы.
Прости, я должен бы замереть, — шепчет студентке профессор
(его исполняет Джереми Айронз), —
но я уже не могу, дорогая!
Давай, давай, не боись, борода! – хохочут ходячие
в жесткой порнокомедии
«Студентка и зомби».
Идёт панорама по лицам, и мы понимаем,
что наша студентка – её исполняет актриса, похожая на…
нет, не припомню – на зомби ходячих работает,
как агент под прикрытием. Стоп!
Неужто – моя любимая Кидман Николь?
Черт! Затемнение.

19. Нет, мы не верим,
что душегубец в нашей округе живёт
и ловит нашу форель в нашей Гломме реке.
Панорама по Гломме.
На берегу пятнистый олень
воздухом дышит одним с душегубцем на этом свете.
А я – не зверь –
так, как он, извини, не могу.

20. Дорогая, меня вызвают. Срочно, прости, на работу.
А когда, извини, не вызывали тебя
срочно на эту, как ты её называешь – работу? Когда?
Перестань. Пластинку смени. Надоела!
А ты, прости, футболку смени – воняет,
как от козла в раздевалке потных козлов
из «Универ – форевер».
Сил моих нету – нос всю жизнь зажимать. Всё! Уезжаю!
Ха!
Вот и и вали к своей грёбанной матери
или к любовнику – водопроводчику,
гинекологу личному и к личному психиатру,
к дантисту, к инструктору по скалолазанью в зале – вали!
А ты – к своей секретарше вали, потаскухе!
и к инспектору по членососанью в сортире вокзальном –
вали!
Ну, хорошо. Вот я футболку сменил! И что?
Вот и вали на работу в свежей футболке,
вернешься – будет тебе оссобуко, проваливай!
Что?
Оссобуко?
В каком это смысле? И ума направлении?
В изысканном. Крупно: карта Италии.
Голос за кадром, похожий на голос Николая Литвинова,
помните: здравствуй, дружок! Я расскажу тебе сказку
про оссобуко – деликатес
из телячьей голяшки
с полой, но с костным мозгом, округлой костью
и мясными кусками шириною в 5 сантиметров.
Напилил – сделай огонь посильней,
на оливковом масле обжарь оссобуко до золотистого цвета.
Посоли, поперчи.
Тут появляется женский голос за кадром,
похожий на голос Марии Бабановой –
голос феи из «Золушки», голос Оле Лукойе,
голос плохого мальчика Андерсена,
и голос родной Айоги из сказки нанайской:
мои дорогие,
в той же – я не шучу – сковородке обжарьте репчатый лук
на умеренном, не больше минуты, огне
и жарьте теперь на огне очень сильном,
против (sic) часовой стрелки помешивая
30 секунд.
Добавьте вина – белого. И тушите на том же сильном огне 3 минуты.
Параллельно (вы не забыли?) должны быть готовы разные овощи:
морковь –
на крупной тёрке натрите,
лук – мелко порежьте,
чеснок – раздавите и крупно порежьте,
зелень – так-так-так! – порубите,
вырежьте плодоножку из помидоров,
и опустите их на 30 секунд в кипяток,
слейте воду,
снимите с них кожицу, мякоть мелко нарежьте.
Переложите овощи в формочку для запекания – к мясу.
И всё запекайте в разогретой (180 градусов)
духовке 90 минут.
Сельдереем посыпьте и подавайте к столу,
со словами: если ты её полюбил, оссабука тебя не забудет,
как мы – давно позабыли ничтожных
тех скандалистов. Помните?
Кивните, если забыли.

21. Наслаждаетесь ужином?
Приятно, что помешал.
У всех всегда что-то, да есть. Всем:
вы заметили – что-то не то и не так?
И вообще – что-то заметили?
Я заметил, что в доме был поводок, но собаки не видел,
я заметил, что бабушки – круглые, а старухи всегда угловатые,
ещё: нарциссы не ходят к врачам, не блюют алкоголики.
Хорошо. Напишите вот здесь: какие нарциссы и кто алкоголик.
Завтра – на том же месте, без шнурков и подтяжек.
А дамам? Без чулков и подвязок?
Без чулков! – Кажется, сказанного было достаточно!
Но о чулках вы не сказали ни слова.
Теперь говорю.
Титры – крупно: «Я говорю!»
Несколько дней из жизни
диктатора в юности.

22. Он учился не хорошо, но и не очень плохо,
успевал, но едва. Посредственность
всегда вне подозрений. Болел как и все –
корью, ангиной. Маскировался.
Нет. Для ордера не достаточно вашей сопливой психологии.
Нужны чёткие мотивации!
Хорошо. Он стал скотом,
чтобы избавить себя от боли
человеческого существования.
Нет! Для ордера мотив без вещдоков – ничто.
Где улики?
Черт! А где мне взять эти улики несчастные,
если без ордера дом обыскать невозможно?
Сжечь дом! Найти пусть обгоревшие, но хоть какие,
улики несчастные.

23. Инспектор! Вот групповой суицид!
Свидетель – мусорщик Леонидис!
Не ори. Кто обнаружил тела?
Безработный Берковиц.
Печально.
Одна была более чем, а вот другая не так.
Так точно. С ними никак и без них. И вот – нету обеих.
Странно:
перед смертью одна сделала себе маникюр,
а другая – подстриглась. И завилась.
Ну, и что? Иные люди перед боем смертельным
тщательно моются и одеваются в чистое
бельё.
Bang! Bang! Рядом стреляют.
Сержант, суицид спрячь себе в задницу!
Это – убийство! Убийца – свой!
Включай мозги: ну, откуда знать чужаку,
где городская находится наша богом забытая свалка?
Прессуй лжесвидетелей – Берковица и Левенгука!
Комиссар! Они только что застрелились!
Видите:
перед смертью Берковиц обрился под ноль,
а Леонидис лиловым покрасился.
Я же докладывал вам: перед боем…
Черт! – инспектор бьет сержанта в зубы,
уходя говорит по-испански:
por qué no te callas?
(почему бы тебе не заткнуться?)
Дело в глуши происходит, какой-то
калифорнийской.

24. La vida no vale nada (исп.) –
жизнь ничего не стоит.
Не помню, где я видел это – хоть убей –
над колокольней тьму взлетевших голубей
и в небе вертолёт, стрекочущий настырно:
— Ищите женщину, гитару и струну.
Условный знак, шпионское кино.
Пароль: «Вы говорите по испански?»
Отзыв: «Но!»
Наш конспиратор – негр,
нет, не лиловый, но коричневатый –
меняет кожу (грубо говоря) в сортире,
переходя из золотистого костюма в серебристый.
Без имени.
Не спит. С уже раздетой
наводчицей брюнеткой. Ничего не ест.
Ну, грушу… пробует ножом.
На площади пьёт кофе – для связного вида
и связного взгляда; сам насторожён –
внимает, если где «ла вида
но вале нада».
Сам по себе он тут. Cебе ли на уме?
Не скажешь – на каком и на уме ли.
Он устремлен. К какой – ху ноуз? – цели
как человек (а человек ли?) долга.
Какого? И кому он должен?
Фараону
Египта Верхнего – найти и удавить адепта
Египта Нижнего? – Гитарною струной! –
стрекочет в небе вертолёт связной.
Всё ясно. Вот источник смысла –
картина на стене повисла,
замотанная насмерть в простыню.
Что на картине? Простыня же.
Расправлена – с узлами по углам.
Я вспомнил, как в начале инструктажа
вербовщик говорил: — Намечен план,
пароль опубликован,
разорвана картинка пополам.
Родным наш уговор не выдавай.
Но тайный план от ближнего храня,
держи снаружи свой неровный край
и сам гляди на рваные края.
Вы совместить должны картинку!
Да будет так. Наш резидент
с улыбкою окаменелой
уходит в зтм. – переодет
в костюм спортивный сборной Камеруна.

25. У наших «серийцев» (серийных убийц),
бывает, мотивы практически не постижимы.
Вот у этого девиатора только на обувь эрекция.
Почему? Пока мы не знаем, но над этим работаем.
Кто это мы?
Наш спецотдел – поведенческий.
А кто ещё из девиаторов мастурбировал в туфлю?
Тут надо поднять историю
разных искусств. И фильмотеку
по теме влечения к обуви.
Ношенной или неношеной?
К обеям!
По результатам доложено:
Набоков – в носочек Лолиты
и Карлос Сауре, кажется, именно в туфельку.
А кто – при Артуре и ранее – при отсутствии туфелек? –
в портянку из шкуры убитого льва саблезубого?
И на этот вопрос в своё время ответит
наш отдел – поведения
девиаторов и пер-версиков.

26. Девушка, вы в порядке? Вижу, ваш заглохнул мотор.
Я помогу вам, если хотите, болты подтянуть.
Руки на капот, ублюдок!
Шевельнёшься – мозги через нос потекут!
Мотор, бич, говоришь, у меня заглохнул?!
Болты, фак, дать тебе подтянуть?!

27. Ты кивни, если понял.
Он моргнул два раза – не понял?
Ты кивни, если понял, кивни только раз.
Он моргнул еще раз, ещё и ещё! Не понятно – понял – не понял?
Да кивни ты! Просто кивни, не моргай! Понял?!
Он моргает, всё время просто моргает!
Понятно. Не понял.

28. Внимание! Начало записи.
Как хочешь, а я ухожу. Не уходи! Пойми, жена моя спит с моим братом. Прошу, не отталкивай меня: я – твоя связь с этим миром. Хорошо. Отведу лошадь и вернусь.
Конец записи. Понимаете?
Да. Чтобы найти тут связь, надо ждать ещё тело.
А лошадь?
Сотрём.

29. Вот, нашли в дневнике.
Боже, ты жива? Жива. А на что жила? Ходила на станцию. По мужикам? На разгрузку – по каким мужикам, мама? Куришь? Угостишь – закурю. А ты где была? Ходила на буровую. А сейчас? Угостишь – выпью.
Заметь: даже в спешке пишет печатными.
Иностранка?

30. В письме были подробности, известные только мне:
леди Гага и гусыня Айога.

31. Мы забирались в дома людей и передвигали там мебель.

32. Видишь ли, Северные Звёзды откопытились, когда их перевели на Юг!
Вижу.

33. Чушь! Коньяк вообще не закусывают, а лимон – это противозачаточное средство. Вот как?! Значит, ни Гомера, ни Шекспира, но хоть что-то осталось? Знакомьтесь: этот чувак попросил у меня руки. Не преувеличивайте! Я всего лишь сказал, что пластика ваших рук мне напоминает изгибы моей Луары! Сержант, по тебе видно, что ты гандон из участка. Расслабь галстук! Здесь – непринужденная обстановка: хохочут, болтают о пустяках. Не выделяйся! Докладывай вполголоса так, будто по пьяни ты меня с кем-то спутал. Стоп! Уронил – не поднимай. Повторяю! В грубом вопросе: ты индеец или ковбой? – слышится ещё один грубый: револьвер или сержант? И только потом разумеется: Линда! – в смысле не Йоко. Но до этого вас могли уже трижды пристрелить. Не надо! От шампанского у меня Угрюм-Бурчеев! Ваше величество, объект исчез – куда? – ищите сами, я вам не мама, но могу тебя отхлестать – по жопе крапивой.

34. Сам я мартини мешать не умею, но пить его – мастер. Смеётся.
А вы? Люблю исторические фильмы. С Кирком Дугласом.
А сами откуда будете? Откуда? Смеётся.
А ударил – когда она уже мертвой была.
Когда? Смеётся.

35. Боже, вся троица была заодно!

36. Я сам слышал – ты с кем-то была на чердаке!
Ни с кем. Мыслить вслух – мой способ унять тревогу.
Тревогу? Ты там хохотала, как сумашедшая!
Перестала тревожиться.

37. Извините, мне нужно позвонить –
это ведь выметайся вон, а не позвонить!
Во всяком случае – извините.
Во всяком случае – извините издевательское.
Но не достаточное, чтобы за это убивать!
Конечно. Но он ещё сказал, что у него очень много дел,
понимаете – за секунду до того, как – ни одного не будет!

38. В каком округе и на кого заводить дело,
если одичавшие собаки сами ездят на электричках:
днём – из леса в город, вечером – в лес.
Ездят просто так или кого-то загрызают?
Загрызают.
Но в целях самообороны, привентивной.

39. Ты в своём уме? Знаешь, который ещё час?
Спи. Никоторый.
Ты слышишь? Его нашли в дренаже под шоссе.
Вопрос: не рановато ли для мороженого?
Ответ: таких пытливых ожидает архивный отдел.
А не сказать ли: засунь мою зарплату себе в задницу?
Ты в своём уме? Знаешь, сколько сейчас уже времени?
Спи. Нисколько.

40. Зачем ты снова продолжаешь начинать?

41. Кажется, это такой фильм, который может начинаться с любого его эпизода.
За кадром звучит голос: я видела мужчину, который потерялся. Камера показывает мужчину: вы не меня ждёте? – спрашивает он. Нет, — отвечают ему. Мужчина уходит и больше не появляется. Как и люди, занятые тем, что они его не ждут.
Голос за кадром: я видела женщину у которой отвалился каблук. Камера показывает, как женщина снимает туфли и уходит от нас навсегда разутая.
Раньше я видел фильм этого же режиссера, шведа Андерссона, где у второстепенной героини с обувью произошло что-то похожее. Снятой туфлей она стукнула по стенке – вытряхнув из туфли камешек. Заметьте: та же сюжетная роль – с точки зрения дальнейших событий – никакая. Вытряхнула и исчезла.
Я видел мужчину, который остановился в заглохшем автомобиле посреди широкого поля – в тундре, — сообразил я, – у шведов такое поле имеется, без белых медведей, конечно, ибо тут не Шпицберген. Камера долго показывает, насколько этот автомобиль и его хозяин чужеродны своему окружению – пустому, огромному. В самый последний момент эпизода я заметил пролетевшую над нами журавлиную стаю. Я понял: автор давно не стесняется в выборе средств, ему давно уже всё равно, что «клин усталый» – это лобовое решение.
Бац! Я видел пощечину в рыбном рынке Стокгольма. Я был там в 1990-м году. И этот рынок (хотя рыбу я не люблю) тогда мне очень понравился – как разбросанный везде роскошный Снейдерс! В фильме на этом рынке некто дважды ударил женщину со словами: ты знаешь, как я люблю тебя?! И женщина дважды ответила: знаю!
Я видел ожившую картину карикатуристов Кукрыниксов: в бомбоубежище опрокинутое кресло и генералов в расхристанном виде. И – как главный злодей появляется в дверном проёме с выпученными, почти что лопающимися глазами и застывает там так, как показано на картине – прижимая руку к груди, из которой вот-вот вырвется жуткая энергия распада – замысла овладеть всем миром!
Я видел, как влюблённые, словно сошедшие с картины Шагала, полетели над городом, взятым из другой картины. Над городом, лежащим в руинах неизвестного происхождения.
Я видел мужчину и его маленькую дочку, идущими на вечеринку в честь чьего-то дня рождения и в пути застигнутыми непогодой. Камера показывает, что им надо пересечь пустырь. Слышится шум усиливающегося дождя, ветер вырывает из их рук зонтики.
Это такой фильм, что любой его эпизод может сыграть роль концовки.

42. Приговорён пожизненно.
За убийство соседей. Своей вины не признаёт.
Налицо дезорганизованные спонтанные действия.
Весь день сидел у телевизора, смотрел на помехи.
Ну, и в какой момент ты решил убить их?
Зачем? Помехи бессмертны.

43. Обыкновенные подозреваемые.
Погоди. Я скажу – когда. When.
Теперь ближе к делу: я умнее тебя. А что с охраной?
Парочка телохранителей, ничего особенного. А дурак –
это ты, потому что не лечишься
от слабоумия и безверия.
Да. Я не верю в бога, но я его страшно боюсь.
Смешно, когда так говорят в Сан-Франциско:
а в Нью-Йорке сейчас, наверное, дождь.
Как у Чехова: а в Африке, страшное дело, жарко, наверное. Now!

44. Хроника голландского сопротивления.
…и ни о чем не спрашивай. Не знаешь – не выдашь секрет,
где динамит маскируется в нашем доме
и что подпольщица Ева красит лобок в белый цвет,
а томми сбросили виккерсы на парашютах,
но все бутылки с виски побились
и залили поэтажный план гестапо, когда-то
там был банк. Bang! Bang!
Ура! Союзники в городе,
За королеву!
Не пьют коммунисты – сначала, но потом –
за нашу викторию общую – выпили.

45. Мост Ватерлоо. За кадром война.
В детстве смотрел, происходящего на экране не понимал, но плакал.
Сейчас можно посмотреть – что там было – не выходя из дома. Но – нет, не могу. Даже читать: действие фильма происходит…

46. Дело №306. Криминал. 1956 год.
Сука! – тогда впервые сказали «такое» на советском экране –
социально близкие бандиты социально далёкой бандитке,
которая в прошлом фашисткою оказалась –
Магдой Тотгаст.
А «жопа» впервые сказали с экрана
лет через десять – в «Войне и мире» —
Данило охотник – графу Ростову.
Из уважения к гению Льва Николаича,
кажется, в фильме крикнул Данило ещё:
просрали волка-то…

47. Дело Румянцева. Драма. Криминал.
Сашку Румянцева, шофёра приятной наружности (артист Баталов)
под уголовку желают подставить мошенники несимпатичные,
но с обоянием в отрицательном духе (артисты Крючков, Чекмарёв).
И – точно подставили б, если не следователь –
седой полковник приятной наружности (артист Лукьянов),
может быть, первый чекист с душевным лицом человека.
В фильме также снимались любимые публикой
Инна Макарова и Евгений Леонов.
Буду помнить до смерти, как они говорили:
мошенник – полковнику:
а стульчик на место поставьте, Сергей Иванович.
И Баталов – мне:
давай-ка вон той полуторке профилактику сделаем.

48. Тайна двух океанов. Приключения. Две серии.
Битва кашалота с гигантским кальмаром.
Шпион: усы и очки, Ольга Сергевна,
всегда кого-нибудь напоминают!
Пароль? Семнадцать.