Решето с ягодами — Артикуляция

Выпуск №11

Решето с ягодами

Если сжать спелую сливу рукой
То польётся сок
Словно в таинственной тени библейского сада
Влага течёт, огибая пальцы
На запястье остаются засохшие разводы

Твои волосы — гречишные поля
Ты словно вышла из сказов Бажова
И робко встала у березы с блюдом, полным лесных ягод
У тебя березовые прозрачные глаза
Ягоды превращаются в самоцветы и наоборот
Рубины вместе с росой дрожат на веточках сада
Вечером в лесу идёшь босиком по ковру из сапфиров
Искрится и мерцает весь бескрайний тёплый согретый черничный лес
Искрятся твои глаза

В этот ясный сентябрьский день
Думаю о тебе
Твоё имя раскрывается, словно нежный желтый цветок
Золотая лилия из бабушкиного палисадника
На чьих лепестках блестят капельки росы.
Ольга, Вольга — твоё имя несётся над широкой рекой
Над ее лесистыми краями
Словно кто-то окликает тебя с другого берега
Вижу солнечный луг и тёплый согретый еловый лес
Словно с высоты полёта
Словно во сне
Имя твоё — беспечная птичка-синичка
С жёлтой грудкой
Несётся над ними
Словно кто-то певуче зовёт тебя
Из дальних цветущих пустых оврагов

Эхо отдаётся в раскалённых соснах

Лето

Твои чудесные глаза
Искрятся и щурятся,
Колеблются, словно серебряная ткань на солнце,
Словно вода двух небольших продолговатых прудов
В барвихинском дачном содружестве —
Тех, за двумя раскалёнными от солнца, согретыми летом дубами.
Всю зиму они ждали этого,
Ждали прикосновения тёплых летних рук
К своим стволам,
К поверхности серой воды.
В июне, на солнце
В ней появились золотые искорки,
Это лучи достигли дна
И осветили всплывающие песчинки.

В твоих чудесных серых глазах я чувствую что-то родное и тёплое,
Мы с тобой, в красных платьях, взявшись за руки, сбегаем по косогору,
Обнимаемся в колосках редкой пшеницы,
Фотографируемся на стогах,
Боимся жужелицы:
Если заснёшь в стогу, она заползёт в ухо и останется там жить —
В детстве предупреждала Августа Андреевна,
Чудесная старушка из квартиры напротив,
Чей дом напоминал музыкальную табакерку.

О чем ещё, таком тёплом и родном,
Мне расскажут твои счастливые глаза,
Искрящиеся, как два хризолита?
Может быть, ещё о нашем первом лете,
Как мы лежали в низеньких зарослях земляники,
Взявшись за руки,
И твоя юбка в цветочек
Полностью сливалась с цветами луга?
Ты словно выступала из него,
Словно полевая, луговая Венера,
Из зарослей пахучего клевера,
Из помятой и потекшей сладкой земляники,
Из липких стебельков подбела и подмаренника,
Из нежных ромашек.
Твоя нежная грудь и плечи, позолоченные солнцем, выступали из цветов, словно из пены,
Твои руки в браслетах уверено, ритмично и методично резали колбасу и бородинский хлеб,
Неподалёку воскуривался мангал, словно треножник,
И куски замаринованной свинины ждали своего часа, словно жертвенные животные.

Земляничный сок, размазанный по коже,
Оставляет яркие и смелые мазки

Земляничный сок, размазанный по коже,
Оставляет яркие и смелые мазки.
Раздавленные ягоды оставляют свой длинный алый след,
Словно кометы, —
На бёдрах, плечах и боках,
Покрасневшим ладоням
Не получается его стереть.
Зелёный и красный — основные цвета этого лета,
Зелёный — цвет листвы и лугов, определяющий летний цвет,
Красный — его антипод,
В этом свете твоё тело в красном платье на пышной траве
Приобретает какую-то особую весомость и значимость.
Мягкий луговой клевер
Растираю пальцами,
Вдыхаю его нежный травянистый запах.
Все вокруг до предела нагрето солнцем,
Ягоды и цветы изо всех сил расточают свои ароматы,
И кончик языка начинает дрожать от ожидания.

Зимой я выношу тело за скобки,
Практически вычитаю его,
Оно живет, как бледный безвольной моллюск в раковине тёплых одежд,
Летом не то,
Летом оно наполняется зноем,
Я смотрю на свои руки и бёдра, словно не видела их всю зиму,
Узнаю изменения, появившиеся в них за этот год,
(Или с удовлетворением отмечаю, что все осталось по-прежнему),
Все осталось по-прежнему,
Здесь те же раскалённые сосны с пышной кроной, стоящие поодиночке,
Те же сараи около домиков вдалеке,
Тот же рыжий пушистый кот отдыхает на той же заросшей крыше,
Но теперь мы здесь с тобой,
Наши руки сплетаются вместе с браслетами и травинками,
А плоть зовёт, тягуче зовёт к чему-то —
Расслабится в апофеозе лета,
Предлагает искупаться в красной закатной реке,
Полежать после на красном лугу под бордовым небом, раскатившимся на весь небосклон,
Словно гигантская роза,
Под одинокой сосной,
Лежать, держа друг друга пальцами за запястья,
Сохранять связь в этом празднике урожая, плоти, красного цвета, любви.

Тело раскрывается,
Раскрываются его лепестки,
Сердцевинка-сердце — распахивается навстречу алому небосклону,
По которому быстро-быстро бегут порванные сизые облака.
От того момента, как я тебя впервые поцеловала,
Я помню только сирень,
Это было возле ее куста,
И парк
Судорожные поиски пустого двора,
Но по сути я не помню ничего,
Кроме набегающей радостной волны,
А дальше провал

И нежный-нежный звон желания
Освещал наш ночной взъерошенный куст,
Вставая над ним,
Словно золотая радуга.

Впервые я поцеловала тебя в сирени,
Я помню ее запах, это было в ней,
В чёрном дворике на Таганке.
Ты склонила голову мне на плечо, словно в сказке,
Лиловые соцветия лезли в твои волосы и прорастали сквозь них,
Совпадая с цветом твоих глаз.
Сирень росла и ползла отовсюду,
Прорастала между руками и телом, над плечами,
Словно тоже стремилась целоваться,
Словно сам куст пришёл в движение от нашего поцелуя

Позже
Мы сидели в маленьком игрушечном домике на детской площадке,
На высоком шесте,
Так символично,
Две девушки в закрытом со всех сторон радостном домике,
Вокруг которого ходят люди и летают чёрные тени машин

Жасмин, сирень, жимолость —
Все кусты, в которых мы целовались, оживали,
И сами тянули свои цветочные уста из лепестков
К нашим горячим губам.
Все были предсвадебно украшены,
Глядя на жасмин, я поняла,
Откуда взялась традиция
Украшать женихов и невест,
И как это, по сути, просто.
Но мне не хотелось бы целоваться с цветами,
Даже если бы тебя не было рядом.
Цветы — слишком хрупкие и беззащитные,
Как понять их волю?
Как ощутить согласие цветка
На нежность, симпатию, поцелуй?
В редких-редких случаях можно ощутить разделяемую растениями с тобой радость,
Если, конечно, все это вообще не антропологический конструкт

Сад

Когда я думаю о тебе,
Я скучаю,
Чувствую себя треснувшей и потёкшей спелой сливой,
Чей сок течёт по ладони, огибая пальцы,
От сахаристой влаги остаются сладкие темные разводы.
Когда я скучаю,
То всегда возвращаюсь мыслями в чащу нашего сада,
Где, среди влажной от вечерней росы травы,
На полузасохших от недостатка света ветках,
И таятся спелые, сочные сливы,
Словно синие огоньки, фонарики,
В вечерней глубине участка.

Я люблю бархатистый отлив этих плодов,
Мы трясли деревья,
Я прижималась к стволу близко-близко,
А потом начинала резко толкать его, крепко обняв.
Ты в этом время наблюдала за дождем падающих слив,
Запоминала места, где они оказались.

Эта, например, попала в сердцевину трухлявого пня,
А эта закатилась в ложбинку,
Те, какая жалость — отлетели в садовую бочку.

Нет ничего приятнее, чем собирать спелые мягкие плоды
Вдвоём,
Перекрещивая руки, тянущиеся каждая за своим.
Синие-синие корзинки
Вечером будут стоять на веранде,
Исторгая душный сладкий аромат
И приманивая маленьких цепких ос.

Когда наш дом полностью погрузится в темноту,
В окружении полузасохших корявых садовых деревьев
И поднявшихся выше их елей,
Шумящих в вечернем небе,
Кажется, что звезды сверху сыпятся на наш дом,
Словно спелые сливы

Когда я думаю о тебе
И скучаю,
То начинаю течь, словно спелая слива,
Лопнувшая от переполняющего ее сока.
Он стекает по веткам, листьям и касающимся кожуры длинным пальцам.
Говорят, в таинственной тени восточных садов
Таятся бурдюки с водой,
Подвешенные над фонтанами.
Под тяжестью переполняющей их влаги
Их когда нибудь разорвёт.
Я чувствую себя таким же плодом,
Полным сладкого, липкого сока,
Уже созревшей для торжества лета и любви.
В ожидании тебя я чувствую, что мой июль уже настал,
Я уже налилась кровью и соком,
Кровь прильнула к моей коже,
Я максимально ожила.
В моих руках и ногах словно ожили ветки,
По ним быстрее побежала тягучая кровь,
Белый человек — бледное растение,
Распластанный корешок, лежащий на черноземе.
Я жду тебя в своём саду
Ежедневно,
В ожидании тебя я собираю сливы в корзину,
И после они медленно портятся на террасе
От солнца, неохотно созревая.
Потому что ты все не едешь,
Или наоборот я не еду к тебе
В этом утомительном карантине.

Ягоды уже забродили на солнце,
Превратились в домашнее подмосковное вино,
Твои уста перемазаны этим вязким, липким соком,
Который смешался с твоей поплывшей помадой.
Синтетический и природный вкус и запах
Объединились в одно,
Как и мы,
Две девушки в синтетических кофточках,
В буйстве глянцевой зеленой листвы.

Ты тянешь рот к ягоде,
Надеясь сорвать ее прямо с куста,
Твои губы уже начинают слегка дрожать от нетерпения,
Затрепетала и сама невысокая вишня,
От страха или предвкушения.

Но вдруг, слегка опалив твои губы,
Промелькивает острая быстрая оса,
Словно маленький полосатый боинг.
Победно восседает на искомую и желанную ягоду,
Покоряет ее себе,
Словно маленькую планету,
И начинает трудиться,
Засучивая рукава.

В сложный коктейль на твоих губах
Примешивается малая доза осиного яда.
Тут замечаю, что твои губы выглядят слегка припухшими.
От яда ли? Укусов? Поцелуев?
Или мозолей от спелых, дрожащих в лучах света
Черных владимирских вишен?

На рассвете,
Который, словно самый ранний весенний палевый тюльпан,
Сейчас раскрывается в нашем саду,
На красно-зелёный куст смородины,
Украшенный ягодами, словно нитками бус,
Слетаются пестрые крупные птицы
В белую и чёрную крапинку.
Они громко клекочут, переговариваясь друг с другом,
Не подозревая, что мы слышим их из спальни,
Со второго этажа,
Сквозь тонкую солнечную занавеску.

Куст ощерился сидящими на нем дроздами,
Ритмично нагибающими и запрокидывающими головы,
Чтобы проглотить маленькую граненую ягодку.
Когда мы были девочками, то играли,
Что ягоды — это разноцветный жемчуг,
И мы обладательницы несметных сокровищ.
Украшали себя и с наслаждением их глотали,
Воображая, будто глотаем самоцветы или драгоценные камни —
Как богатые люди пьют напитки с пластинками золота-
С наслаждением запрокидывали горло, как эти большие птицы.

Куст сейчас — словно сюжет петриковской росписи,
Райские птицы на чудном дереве,
Весь пылает жизнью

Однажды в мае я сажала семена на грядках,
Потом оглянулась — за мной следом шла тяжелая красивая кукушка,
Выклевывая посаженные семечки из земли.
Мне показалась она маленьким рыжим павлином,
Единственный раз я видела ее так близко,
А не просто слышала ее гулкий одинокий зов в пустом бору

Птицы качают куст
Своей тяжестью

Не склёванные ягоды
Осыпаются вокруг растения в чернозём
И лежат там
Словно потерянный с вечера длинный красный кушак