Выпуск №12

Автор: Жанна Крёмер

 
Алое

Ты болеешь, я в гостях. У нас любовь, нам по 15, и ты не должен знать, что я из мяса и умею всё то же, что делает любая тварь в этом мире, которая пьёт и ест, поэтому в туалет я не отлучаюсь.

Я сижу у тебя на постели, поджав ноги, глажу твои модные длинные волосы. С трудом улыбаемся губами, потрескавшимися от запойных поцелуев. Каникулами и леденцами пахнет в открытое окно цветущая липа. Из магнитофона звучат на повторе гитарные рифы Blackmore’s night. Обмирая, понимаю, что моя месячная кровь внезапно пропитала тонкую преграду из белья и платья.

Как страшный сон: ты в белом платье на улице, воздушная, как зефир, манящая, прекрасная. Подол будет шевелиться на ветру, лаская едва прикрытые коленки. Но сзади уже видно огромное алое, о котором ты не подозреваешь и идёшь так, будто ты только что не опозорилась на всю жизнь.

Пройдёшь беззаботная, глупая, ещё счастливая через весь город. Мимо каждой соседки, мимо пассажиров всех автобусов и учителей всех школ. Пронесёт тебя ветер перед мальчишками, подругами, туристами и попрошайками. Проплываешь мимо строек, магазинов, церквей и голубей на памятниках.

Каждый заметит пятно размером с Африку. Один закроет рот рукой, другой брезгливо скривится. Молчат и смотрят. Ты ещё дышишь, таешь нежной дымкой акварельных коробочек на пленэре, а птицы уже не поют.

Словно оглушённая я сижу, боясь пошевелиться. Сказать о произошедшем вслух – нет таких слов.

Кажется, что проклятая жидкость с шипящим звуком впитывается в ситцевый пододеяльник, затем липким потоком обтекает ноги лежащего уже чужого мне парня, прожигает стальные прутья кровати, булькая стекает на пол, сочится сквозь половицы, заливает соседей и бордовыми змейками выползает на асфальт у дома.

Когда наконец я всё же встаю, чтобы уйти, вместо прощания я могу только прохрипеть извинения.

Где-то далеко, в панельном доме, переставшем стареть в 95-м, ты сидишь и смотришь на сухое чёрное пятно на своей постели. Картинка замерла, как в янтаре.

У воды из колодцев металлический привкус. По белому камню вьются червлёные розы. На яблонях рыжих хозяек сочатся сахарной слезой спелые Ред Делишес. Пасхальное яйцо крашено шелухой. Волки в лесах лютуют. Лазерная мушка на лбу – смерть или шутка.

Я далеко. Я бескровна. Колю себе железо, ем гранаты.
Моё так и течёт по улицам нашего города. Алое.

07.07.2020

 
Сумочка

В Германии мне часто снится бабушкин дом. Я прихожу туда, зная, что уже никогда не вернусь. Хватаю всякий хлам, стараюсь побольше взять и быстрее выбежать, но всегда просыпаюсь.

Я пытаюсь записать всё, что вспоминаю во сне, составить список. Все эти вещи реально существовали. Оказывается, я помню, где поцарапан буфет и какова на ощупь медная миска для хлеба. Я все их знаю, но большинство никогда не вспомнила бы наяву. Сколотое блюдце, деревянная шкатулка с пуговицами, остановившиеся часы в хрустальном колпаке, Бальзак в зелёной обложке. Где-то среди них есть заношенная чёрная сумочка-конверт из крокодиловой кожи.

Я помню запах пудры и то, что хранилось внутри сумки. Там красная помада в чёрном футляре. Бабушка годами красилась ею к воскресной мессе, выковыривая спичкой остатки краски. Рядом всегда два молитвенника, образок святой Терезы, ингалятор с лекарством от астмы.

Вчера посреди Берлина в огромном секонд-хенде я давилась слезами от неожиданной радости: на вешалке передо мной материализовался привет из детства, воздушный поцелуй с неба от бабушки. Среди разнородных побитых жизнью, но старающихся держаться достойно сумочек-старых дев, висела сестра того самого крокодилового клатча из белорусской деревни. Я ликовала и потянулась к ней, как к родной. Заглядывала в кармашки, гладила её взволнованные круглыми «крокодильими» пятнышками бока, нюхала, прижимала к груди. Почти купила, почти выбежала.

Но вдруг внутренний шов всё испортил. Слёзы радости от встречи быстро высохли. Бросившись в объятья самозванки, признавшись ей в любви, я обозналась. Чёрт возьми! Ни запаха, ни тех тайн. Маленькая обманщица из хорошего, даже не потрескавшегося от времени кожзама! Даже ручки на ней длинные. Как же я это сразу не заметила?

Резко, не прощаясь, повесила фальшивку назад. Какая-то фрау куда-то с ней ходила и что-то там хранила. Но мне какое дело.

Ушла, оставив сумочку недоумевать и сердито плакать на вешалке среди других вещей чужих мне мертвецов.

Я и дальше не успеваю забрать вещи во сне, поезда уезжают, самолёты не дожидаются меня, такси не могут найти мою улицу, я спешу, но нет! За годы снов у бабушкиного дома осталась одна стена, буфет исчез, тарелочки бьются и тают в моих пальцах, мне не хватает секунды, чтоб ухватить и выбежать.

Почти каждое воскресенье вы найдёте меня на блошиных рынках Берлина. Тут полно жирненьких, сладких и тем не менее мёртвых кусочков чужой жизни. Там всё то, что могу купить я, но ищет в своих снах кто-то другой. Наверное, даже находит, но не успевает забрать с собой, просыпаясь за секунду до подъехавшего такси.

05.07.2020