Выпуск №13
Автор: Татьяна Риздвенко
«Переходящий стул и другие вещи, или Двенадцатая пятилетка…»* Сергея Белорусца — толстая книга короткой прозы и стихов, прослоенная разделом рецензий. Вошедшие в книгу тексты написаны в период 2015-2019 гг., а вышел однотомник в начале 2020. Появившаяся накануне пандемии книга обнаруживает в своем составе тексты, можно сказать, провидческого свойства.
Умирать – это просто?
Скоро миру – каюк?..
И – подвешен вопрос-то –
Аки
в воздухе –
крюк…
Конструктивная грусть — одно из главных состояний, которое можно уловить в «Двенадцатой пятилетке» с ее негромким пафосом подведения итогов; такой подход задан и названием. Пусть не обманут читателя околоироническая авторская интонация и здоровая (хватило, чтоб пропитать всю книгу) самоирония:
С лихвой печаль похерена.
Впрок отболели плачи…
А ты глядишь растерянно
На все свои удачи…
Конструктивная грусть, Игра, Волшебное занудство — три кита, на которых стоит-держится эта книга. К ведомству Волшебного занудства можно отнести и Пунктуальность, в случае Белорусца это ещё и художественно-этическая категория:
Мы тогда жили на даче, и было мне девять.
Перед сном я договорился с Бабушкой, что она разбудит
меня ровно в семь.
Бабушка разбудила.
– Который час? — первым делом спросил я.
– Семь! — ответила Бабушка.
– Ровно? – переспросил я.
– Две минуты восьмого.
Как же горько я плакал после этого Бабушкиного ответа!..
…и собственный способ взаимодействия с миром. Время, цифра, интервал становятся осью многих текстов в этой книге:
А первого сентября, когда я пришёл в школу, выяснилось,
что теперь математику у нас будет вести новый учитель –
Владимир Владимирович Писарев.
Я его потом хоронил.
На Ваганькове.
Всего-то лет через пять…
Для Белорусца характерна (Волшебное занудство) скрупулезная заботливая фиксация всего, что происходит в описываемый момент, такой гербарий состояний. Для чего это нужно? В первую очередь (для кого) — для автора, это его способ поэтического бытования, сшитости, слиянности с миром:
… А вокруг –
Этот свет.
Белый
(Чёрного – нет…)
Тихо
Слившись с душой,
Снег
Идёт.
Небольшой…
Белорусец ничего не упускает из виду, его взгляд цепок и внимателен. Можно позавидовать остроте зрения, но все не так просто, позже мы вернемся к оптике этой книги.
Мир однотомника подчеркнуто рутинный, полный будничной фактуры, но Сергей Белорусец добывает из этого материала и эстетику и философию. Не обойдя вниманием даже такое безнадёжное явление, как неинтересность:
Текучая окрестность.
Сквозная железа…
Двоясь,
Н е и н т е р е с н о с т ь
Бросается в глаза…
От внутренних пейзажей,
Лежащих на пути,
Вбирая курс бродяжий,
Не можешь ты уйти…
Исключение — как сбой трезво-будничной интонации — делается для лирических высказываний. Чем более обыден и будничен контекст, тем ярче блики и рефлексы, которые отбрасывает на них чувство, проступая подспудной взволнованностью:
Мы шли близ Тверского бульвара,
И – вечер нас вёл быстротечный.
– Какая красивая пара! –
Сказал нам подвыпивший встречный.
Мы дальше пошли переходом
Подземным,
И – далее – следом…
И – это казалось мне бродом
(Отнюдь не казалось мне бредом…)
Лирические вкрапления ценны ещё и тем, что одна из ведущих тем этой книги — одинокость-одиночность, точнее, путь одиночки. С одинокостью у автора конструктивные отношения, он принимает её философски, как нечто должное, естественное. Одинокость-одиночность — как инакость:
…
Быть анахоретом
Выпало тебе…
Стоящий особняком и в литературе, «анахорет» Белорусец осознаёт как преимущества, так и сложности такого положения: удел, данность, ответственность.
Этим и жива
(Хоть не только этим),
Жизнь –
Игра в слова.
Чем за них ответим?..
Автор размышляет — о неумении быть другим, построить все иначе; невозможно не заметить в стихах горечь.
Убегая от школ,
Вряд ли слишком удал,
Ты стоически шёл,
Ты стоически ждал.
Бесхребетный сюжет.
Беспредметный фантом…
А итога-то – нет
(И – не будет потом…)
И всё-таки приятие, понимание собственной ценности. Такая авторская позиция представляется редкостью: спокойная продуктивная зацикленность на себе.
Встроен
В л и т п р о ц е с с
(Впрочем,
как-то боком),
Пасынок небес,
Ходишь ты
Под Богом.
Горбишься,
гоним
Вдоль
Стоячей
Ниши..
Хоть
Ходить
Под Ним –
Нет
Задачи
Выше…
Одно из самых часто встречающихся в однотомнике слов — «размытость». Попробуем с ней разобраться. Ясно, речь не о дефекте зрительного восприятия: острота поэтического взгляда как раз не вызывает сомнений. Тогда почему размытость, в чем причины её появления-проявления? Автор не-стихийный и не-спонтанный, Сергей Белорусец зря не скажет:
Размытость лет
Бросается в глаза.
И – этот след
Прозрачней,
Чем слеза…
Похоже, Белорусец выставляет специальные фильтры: так лучше видны смыслы (подобно деталям затмения — сквозь закопчённое стёклышко):
Размыта матрица твоя,
И – жизнь твоя –
Насквозь –
Размыта…
И – это –
Не фактура быта.
Полупрозрачность бытия…
Размытость — это ещё и слиянность, неотличимость дней и ночей, сплошной поток бытия:
Не думая кончаться,
Идёт размытый день.
Дождь пробует начаться
И – вновь уходит в тень…
А ты сидишь на стуле
(Стоит перед окном…)
А все твои уснули
(Последним здешним сном…)
Но даже в пелене Белорусец отлично видит все детали своим вполне беспощадным взглядом…
Покидая чужой гамак,
Надо было увидеть — как
Танцевала ты на столе
(В корректирующем белье…)
…подмечающим горькое и смешное, контрасты и совпадения:
И – пышет
Ярым нездоровьем
Скверна,
И – дышит
Полной грудью
Туалет…
У Белорусца все ходы записаны; каждая деталь значима и является винтиком в его сложноустроенном, хоть и неброском-неярком мире (отсюда и странноватое «здесь»):
Мир окрестный – адресат его
(Жизнь как вечная страда…)
Начал пух лететь тридцатого
Мая. Здесь была среда…
И – летело время, тикая
(До поры не обнулясь…)
И – жара стояла дикая
(Еле-еле шевелясь…)
Мастер короткой прозы, небольших поэтических текстов, (немодно) филигранную выделку Белорусец сочетает с лёгкостью, игрой, усмешкой и афористичностью высказывания, придающей некоторым его стихотворным опытам вид философских максим:
– Пазлы сходятся всегда!
– Это да!
– А всегда ли есть ответ?
– Это нет.
Или:
Скажем, выследишь мотив, но
Отзовёшься пустотело…
Мир не может примитивно
Быть устроен – вот, в чём дело…
В мире скользящих смыслов, лёгкости, небрежного шика поэзия Сергея Белорусца с ее обязательностью и дисциплинированностью, помноженными на игру, самоиронию и конструктивную грусть, выглядит почти анахронизмом.
Раритетом.
Очередной привет
(Очередной ступени…)
И – вышла книжка в свет
(Есть шансы, что – из тени…)
* Белорусец, С. Переходящий стул и другие вещи, или Двенадцатая пятилетка… / Сергей Белорусец. — Москва : АНО «БиблиоТВ», Academia, 2020. — 648 с.