Выпуск №14
Автор: Оксана Луцишина
Перевела с украинского Ия Кива
* * *
моя бабушка Катерина
каждый вечер косила траву для кролей
каждый день танцевала на кухне и в огороде
а ещё подрабатывала сторожихой
присматривала за какой-то фабрикой
и в ночные смены вышивала рушники и салфетки
её нельзя было запугать — и когда мой дед
запирал ворота и двери кричал ей —
ступай спать на улицу
она доставала потайную стремянку и лезла в хату через окно
пережидала в огороде
ночью, одна среди сонных растений
моя бабушка Катерина
носила в себе такую огромную любовь
что когда эта сила вырывалась наружу —
разбегались врассыпную тоталитарные режимы
пьяные в стельку мужики
всякая грязь и нечисть
и страх катился с горы вниз не на шутку испуганный
чугунки на кухне замирали
воздух светлел
развевались на ветру занавески
соседи разводили руками — как же это возможно
обычная жизнь обычная женщина
эта Катерина всё может
Господь Бог говорит её голосом!..
когда умирала
не спрашивала — а что дальше
повторяла только — а как же мои дети?
мои кровинушки будут без мамы?
…по сей день единственное место на свете
где я не боюсь быть —
это её присутствие
пускай и как воспоминание
(эта Катерина всё может
Господь Бог говорит её голосом)
* * *
что же темно так?.. — всё оттого что октябрь
нет, не так, — Октябрь — восстал и шагает
по земле куда-то, а может
от касаний его подошв она и создаётся —
тёмная земля Техаса и тёмная земля Луизианы
изрезанная маленькими заливами
куда же скрыться от Октября, от власти его памяти
от запахов уютных жилищ
в которых нам никогда не жить
от медленного обнажения до самой синей кости
до самого воспевающего Ничто ноября
я знаю город который бы меня приютил
я знаю город в котором можно пересидеть
то ли Октябрь
то ли целую жизнь,
её долгий тяжёлый сон
в Новый Орлеан стекаются все реки памяти
смешиваясь с реками забытья
и может быть наконец потухнет в моей голове лампочка боли
как гаснет свет на улице шума
на улице толпы и улице смеха
в час когда спят живые
в час привидений
* * *
в детстве, в советской квартире
где мы жили вшестером, а то и ввосьмером
когда приезжали дядя с тётей
меня укладывали спать между дедом и бабушкой
на широкой кровати
так хорошо спалось в детстве
хотя Фрейд пожалуй не согласился бы
но что он знал о советских квартирах
что он знал о сладких советских кроватях, полных людей,
словно лодки, которые вот-вот зачерпнут воды
и, затонув, продолжат свой путь по дну
не заметив собственной смерти
а теперь кровать пуста и безбрежна
я ложусь на неё и плыву в неизвестность
где нет вещей воспоминаний запахов
всех этих присыпанных пылью мелочей
кремов для рук фотографий
с неизвестными покойниками, фиалок
на подоконнике, белья
сложенного аккуратными стопками
пожалуй греки были правы: океан —
это река, опоясывающая землю
он движется как беговая дорожка
по которой ты бежишь и бежишь
перепрыгивая через дни и ночи
и кричишь куда-то вверх, в космос