Выпуск №20
Автор: Мериам Бусельми
Перевела с французского Сарали Гинцбург
Отрывок из “Воспоминаний на пенсии” (Mémoire en retraite)
Справка: Молодой человек обращается к адвокату, потому что хочет подать в суд на своего отца за то, что тот зачал его, не спросив разрешения. Но адвокат это и есть отец, а молодой человек — разорившийся поэт, который полностью зависит от своего отца. Однако и отец зависит от сына, так как страдает болезнью Альцгеймера. Эта первая, по-кафкиански абсурдная, картина содержит в себе главную интригу пьесы, представляющую собой спор между отцом и сыном в форме диалога. Бусельми предлагает интересный ход — она переносит вечный конфликт между отцом и сыном в современные общественно-политические реалии. Фигура отца в такой трактовке представляет собой набор различных черт, характерных для правящих элит — коррупцию, неконтролируемый доступ к различным благам, а также и вопиющее невежество, характерные для правящей элиты. В результате, спор между отцом и сыном, главным предметом которого является право на интерпретацию общей (но так по-разному пережитой) памяти, становится борьбой между до- и послереволюционными силами.
“Воспоминания на пенсии" получили премию шейха Султана бин Мухаммеда Аль Касими (ОАЭ) в номинации “лучшая арабская драматургия” на IV Международном Арабском Театральном Фестивале (2011 г).
********
Стол стоит на одной ноге. Страна стоит на одной ноге.
Кастрюля глубока. Души бездонны.
Закуски разнообразны. Весь мир — тюрьма.
Стакан разбит. Слова перебиты.
Бутылка открыта. Кладбище — под открытым небом.
Ложка из золота. Золотой поток.
Нож заточен. Бушует война.
Погнута вилка. Уродливый мир.
Закипает вода. Нервы на пределе.
Салфетка в пятнах. Руки грязны.
Молоко расплескалось. Люди бунтуют!
Хлеб считают. Зерна — без счета.
Мясо разрезано на куски. Страна же — растерзана.
В сардине слишком много костей. У свободы слишком много ограничений.
Любимых не продают. Мертвецов не выставляют на продажу.
Кукуруза лопается. Разгневанные сердца взрываются.
Кускус протухает. Мысли вырождаются.
Торт полезен каждому. Государство полезно всем.
Мальва выделяет слизь. Колесо времени сочится маслом.
Лук вызывает слезы. Несправедливость заставляет плакать.
Петрушка сохнет. Воспоминания угасают.
Маслина почернела. Цвет ужаса — черный.
Рикотта плесневеет. Слово загнивает.
Хариса[1] остра. Правда ранит.
Масло потрескивает. Любовь искрит.
Наслаждения пожирают друг друга. Влюбленный терзает.
Арбуз продается целиком. Голоса продают по одиночке.
Ягоды опунции чистят от кожуры. Варвар просвещается.
Финики портятся. Труп разлагается.
С Днем Рождения, Папа!
69 это всего-навсего 69,
Если бы ты все еще был жив!
С тех пор, как земля стала для тебя ложем, а могильный камень — одеялом,
Мне не удавалось отправиться в путь на поезде мечты.
Папа, вставай,
Купи мне билет
Мне так хочется играть!
Играть, чтобы просто играть, а не чтобы непременно выиграть.
Не бойся, я не стану тебя обыгрывать!
Вставай!
Запеленай меня в твой саван
И накрой им мое лицо!
Говори без остановки,
Я тебе разрешаю!
Нет! Замолчи и не говори ни слова,
Я тебе разрешаю!
Люби меня, презирай меня
Узнай меня, не замечай меня
Рассмеши меня, доведи меня до слез
Я тебе разрешаю!
Но я не могу тебе позволить
Умереть вот так, в день рождения Пророка[2], просто присев в кресло — ты не имеешь права!
Вот уже долгие годы как ты смотришь, но не видишь,
Ты произносишь слова, но в них нет смысла.
Ты ешь без насыщения,
Ты дремлешь без сна,
Ты смеешься без радости,
Ты плачешь без грусти,
Ты ранишь без раздумий.
Ты бьешься головой об стену, и по стене идут трещины, а ты встаешь как ни в чем ни бывало, живой и невредимый!
Ты падаешь с лесов, леса обрушиваются, а ты уже снова на ногах!
Я стою у твоей кровати, лишаюсь чувств и прихожу в себя,
Я лишаюсь чувств и прихожу в себя, а ты остаешься в живых!
Я сдаюсь!
Правила этой игры мне знакомы:
В такую игру легко проиграть, легко выиграть, и выйти из нее тоже легко,
Но продолжать игру с улыбкой, истекая кровью — это совсем другая история!
Ты, ты решил заманить меня в ловушку и умереть,
Не спросив моего разрешения!
Умереть вот так, в день рождения Пророка, просто присев в кресло — ты не имеешь права!
Папа, не ты один потерял память,
Я тоже многое позабыл.
Я забыл, какой может быть жизнь без тебя,
С тех пор, как тебя не стало, ты преследуешь меня день и ночь,
Словно тонущий, ты лишаешь сил своего спасителя!
Умереть вот так, в день рождения Пророка, просто присев в кресло — ты не имеешь права!
Ты не имеешь права,
Ты не имеешь права,
Если бы это право у тебя было!
Теперь-то я понимаю:
Поэзия ни к чему не ведет,
Одним словом не изменить историю,
Одной слезе не наполнить море,
Из одного камня не выстроить дома
От волн можно услышать больше, чем от людей,
Ночь укрывает лучше одежды,
Слезы сверкают ярче алмазов,
Касание легкого ветерка приятнее касания руки любимой,
А все люди в твоем сердце просто гости,
кроме отца и матери.
Оливковое дерево нельзя продать
Слово, что рождается в муках, нельзя продать
И Милосердие тоже нельзя продать!
Деньги и банки не не делают жизнь лучше,
Можно переодеться, но как поменять время года?!
Идешь ли ты к психоаналитику, находишь ли спасение в центре красоты — ты всего лишь ищешь себе знахаря!
Ты думаешь, что камеры наблюдения оберегают тебя подобно ангелам?
Так знай, что твои изобретения так же ничтожны, как ты сам!
Мир стал совершеннее так же, как и
Фабрики по изготовлению пластмассы!
Наука раздвигает пределы, но не отменяет их!
Кто-то раздевает истину, а кто-то слишком стыдлив, чтобы увидеть ее неприкрытой!
Вот тебе сухарик, Папа, а не сдобная булка, которая тебе нравится.
Папа,
Мне кажется, у меня все в порядке.
За шесть месяцев проведенных в тюрьме я ни с кем не разговаривал
Мое преступление: сокрытие трупа, твоего трупа.
Мир живых слишком болтлив,
Нам следует почаще ходить на кладбище, туда, где можно научиться тишине,
Тишине слов!
Они похоронили тебя, Папа, я просто был не в силах сделать это,
Мне бы очень хотелось воскресить тебя и убить еще
Раз!
И ты умрешь лишь тогда, когда я решу, а не тогда, когда хочешь ты!
Ты, вообще-то, имеешь право умереть, Папа, но два раза!
Я причиняю боль своими словами
Но и молчание меня ранит.
Сегодня я решил порвать с сочинительством и, наконец, соединиться с
Морем.
Два отрывка из “Truth Box”
Справка: “Truth Box” — это спектакль-инсталляция, которая была показана на театральных площадках Берлина, Люксембурга, Мюльхайма, Кельна, Авиньона и Парижа. Один за другим актеры предстают в роли грешников в передвижной исповедальне. Зритель спонтанно включается в театральную игру, играя роль исповедника. Содержание исповедей зависит от общественного положения каждого исповедующегося.
Тексты для “Truth Box” были написаны Мериам во время творческой резиденции в Берлинской Академии Искусств в 2012-2013 гг.
*********
-1-
Вот те грехи, которых не простить:
Стремленье переделать мир одними карандашными штрихами,
Желание влюбленного, бредущего нагим по улочкам разлук,
Мечта, что тяжелей креста,
Текущий месяц, предъявляющий счета за пользование Любовью в уже истекшем месяце
И мир бескрайний и тяжелый.
Вот те грехи, которых не простить:
Невысказанные слова,
И чувства, угасающие каждый вечер,
И образы, которые не разглядеть,
И ночь, та ночь, что смотрит в пустоту,
Смыкает очи, засыпает,
Меня оставив на милость безмолвья мертвых.
Вот те грехи, которых не простить.
Жизнь изнуряет нас —
Она бежит, бежит,
А мы вослед за ней не поспеваем.
И вот она нас оставляет позади
Заложниками у надежды.
-2-
“Признание одной адвокатессы” (Confession d’une avocatesse)
Вот уже ровно пять весен как я себя избегаю,
Как не хочу с встречаться с самой собой.
Каждый день мне назначают явиться на людской суд
Но я ни разу не явилась.
Знаете, отчаяние — это безмолвный бунт без транспарантов и громких заявлений.
Я негодую оттого, что я добросовестно и, соблюдая букву закона, защищала многих виновных, и, хоть я сама не и совершила никаких правонарушений, я стыжусь, что помогала защитить тех, кто их совершал.
Я редко вставала на защиту бедных и невиновных,
Я всегда выигрывала у правды,
Я разбогатела, защищая самых богатых и самых сильных,
Я давала взятки в судах,
Я фальсифицировала доказательства,
Я вызывала лжесвидетелей,
Я манипулировала общественным мнением,
Я находила козлов отпущения,
Я посылала невиновных в тюрьмы,
Я оставляла преступников на свободе,
Я добивалась оправдательных приговоров для убийц,
Я добивалась оправдательных приговоров для насильников,
Я добивалась оправдательных приговоров для воров,
Прелюбодеев,
Святотатцев,
Грабителей,
Цензоров,
Совратителей,
Мошенников,
И прочих подлецов.
Тот, кто добился оправдания, может спать спокойно,
Но мне не спится.
С тех пор, как я стала адвокатом, я потеряла сон.
Сначала я выполняла свою работу с гордостью и жаром,
Однако настал тот день, когда мне удалось сформулировать все аргументы против моей собственной профессии.
Несмотря на заработанную мной репутацию, я живу с чувством вины,
Я старалась привыкнуть к этому,
Ложь самому себе часто идет во благо
Редко во вред,
Но ложь другому всегда приносит вред
И редко благо.
Все закончилось срывом:
Процессы стали для меня трагедиями,
Я больше не находила в них следа Божьего Суда,
Фемида редко встает на защиту невиновного.
Человеческий суд — это игра в поддавки, не более, так что я могу представить, что не пройдет и 50 лет и роботы-гуманоиды возьмут на себя судебные функции.
Они больше подходят,
Ими проще управлять,
А их содержание обойдется дешевле!
Человеческое правосудие — это спектакль возмездия, разыгранный на сцене; его сопровождают судебные речи, оплаты пошлин и публикация в судебных вестниках, которую никто не прочтет.
Я могу испытывать лишь ненависть и презрение к своим коллегам и судам,
Применение законов и вынесение чрезмерных приговоров не приводит к торжеству правосудия,
Мы можем вершить его лишь согласно совести, принося редкие, самозабвенные жертвы.
Почетно, когда вершится правосудие, но как же нелепо его отправление, если оно одето в лохмотья, подобно судьям и юристам, облаченным в лохмотья и мантии, скорее грязные, чем черные!
Правосудие хорошо смотрится, если его усадить на плечи великих людей, но когда его вершат мелкие плуты и бесталанные ничтожества, вроде ослов, везущих свою ношу, оно превращается во зло, в невыносимую печаль, оправданную необходимостью!
Я больше не верю в благородство своей миссии,
Я ощущаю себя бесполезной в этом мире тупиц, отданном на откуп жалкому Уголовному Кодексу
Перестанем же лгать самим себе:
Единственный закон, который стоит уважать — это закон силы,
Закон оружия,
Закон денег,
Закон ядерной бомбы,
Закон вето,
Правосудие никогда не было бесплатным.
Суд — это цирк, в котором мы воспроизводим все те же классовые войны,
И если и существуют идеальные речи в суде, то это те, что защищают Зло.
Все же прочие наши слова отдают тщетностью, пустотой и бессмыслицей
А палачи сидят в засадах,
Готовые раздробить кости невинных,
Вокруг них вьются коршуны,
Окружившие следующую жертву,
Уже запустив свои невидимые клювы ей под перья.
О! Что за веселый пир!
Апофеоз кровожадности!
Торжество жестокости!
Скажите: можем ли мы думать о правосудии, но считать, что помочь своей матери важнее?
Может ли человек поставить интересы правосудия выше с интересов тех, кто дал ему жизнь?
Человек слепнет, когда речь заходит о его собственных интересах.
Наша планета это ни что иное, как вечный театр неправедного суда,
Я слышу крики отдельных фанатиков из числа экономически и политически ущемленных, они скандируют: “Требуем правосудия!”
Что за глупая шутка!
Неужели им непонятно насколько это выгодно, когда правосудие вершится с промедлениями или не вершится вообще?
Наивны те, кто думает, что справедливость сейчас на марше,
А также те, кто мечтает о том, что справедливость восторжествует завтра.
Справедливость запоздала: ДА!
Наказание, непропорциональное совершенному преступлению: Возможно!
Наследство, приумноженное на чувстве вины и долгах: Конечно!
Вы хотите узнать правду?
История повторяется. Вскоре и мы превратимся в потомков Геракла: ослабевшие, согнувшиеся в просительной позе перед алтарем сострадания!
Отрывок из театрального монолога “То, о чем умолчал Диктатор или Диктатор в изгнании” (Ce que le Dictateur n'a pas dit ou un Dictateur en exil)
Справка: "Давайте выдернем чеку из гранаты! Народ создан для того, чтобы тянуть колесницу императора, а тележка зеленщика не может повернуть историю вспять! Единственный пир, на котором всегда будут рады видеть народные массы, — это пир на котором угощают боевыми гранатами! Нет ничего проще, чем воспользоваться народным отчаянием. Могила на могиле — вот что готовит "арабская весна" своим противникам!”
Возможно, что этот отрывок из монолога “То, о чем умолчал Диктатор" и есть именно те слова, которые мог бы сказать диктатор в изгнании. Что бы он хотел сказать на самом деле, мы не знаем. Что он должен сказать — не очевидно. А если мы все-таки вынудим его говорить, что он скажет? Настоящий монолог — это попытка выудить из бывшего диктатора какие-то слова и проверить эти три варианта невысказанного. Даже потерпев поражение, Диктатор продолжает интриговать и его молчание ни в коем случае не является синонимом отсутствия. Напротив, именно после своего падения Диктатор становится объектом публичных дебатов, из которых он исключен. Таковы правила игры: "каждый диктатор знает и соблюдает одни и те же принципы. Первый: другие говорят от его имени. Второй: когда говорит диктатор, остальные молчат. И третий: все говорят, а он молчит".
*********
Я обвиняю!
Я обвиняю в злоупотреблении властью и в неуместных притязаниях людей, щедрых на слова и скупых на дела! Идиоты, которые решительно орут, но не решаются на дело!
Я обвиняю в подлости людей, которые считают себя лучше остальных и мечтают завоевать мир. Правда, это само по себе не недостаток, но все ваши достоинства становятся недостатками!
Я обвиняю в бесспорном преступлении пристрастности и в кумовстве людей, которые упрекают меня в своих собственных недостатках! Людей, которые умереть боятся меньше, чем лишиться своего благосостояния!
Я обвиняю в клевете и поклепе людей, которые в отсутствие политического аргумента, смешивают в одну кучу публичную и частную жизнь. Вы никогда не смогли бы сказать столько гадостей обо мне, сколько я могла бы сказать о вас, если бы я вообще о вас думала!
Я обвиняю в плагиате людей, которые скандируют призывы, написанные другими, и сочиняет свою историю.
Я обвиняю в садомазохистском манипулировании людей, которые любят только уничтоженных им существ и вещи и которые находят удовольствие лишь в ностальгии!
Я обвиняю во лжи и невежестве людей, представляющих собой фальшивых революционеров, которые вряд ли читали “Праведников” и “Грязные руки” и которые не в состоянии создать произведения такого калибра! И я абсолютно отказываюсь знать, что эти бесталанные существа думают о моем таланте!
Я обвиняю в коррупции и посягательстве на главные интересы Нации людей, которым не видна разница между демократией и медиакратией. Которые выходят на протест, словно это реалити шоу, которые путают манифест с религиозной проповедью. Черт побери, где же ваша логика! С врагом не сражаются, обновляя статус на Фейсбуке!
Я обвиняю в несправедливости и дискриминации людей, которые не стыдятся того, что их кормят женщины, но при этом с трудом признают за ними равные права!
Я обвиняю в государственной измене людей, которым дали родину и которые упрекают нас в том, что эта родина не похожа на рай!
Я обвиняю в варварстве людей, приносящих в жертву нашу молодежь ради возможных перемен без гарантированного результата! А когда наступают сложные времена, они пожирают собственное потомство!
Я обвиняю в воровстве и хищении имущества людей, которые не гнушаются залезать в карман других, чтобы позаимствовать то, чего у них нет!
Я обвиняю в преступлениях мошеннического характера людей, которые вместо того чтобы творить собственную историю, довольствуются тем, что пользуются образцами, позаимствованными у соседей!
Наконец, я обвиняю в безвкусице и заносчивости читателей, которые критикуют книгу за ее объем или чтение за его длину, если те составляют всего лишь 300 страниц или 30 минут. Читателей, которые при этом согласились играть роль жертвы в трагедии, растянувшейся на целых 23 года, и которые все это время не осмеливались и рта раскрыть от страха перед своим диктатором!
________________________________________________
[1] Острая приправа из перца чили, популярная в Тунисе.
[2] Имеется в виду день рождения Пророка Мухаммада, один из самых главных праздников в мусульманском мире.